Вячеслав Неклюдов - Спираль Фибоначчи - 3 [СИ]

Я не стал подробно описывать, что со мной произошло, а предложил им самим испытать нечто подобное. Причем для Лехи я попросил Селену создать виртуальность с похожим как у меня сюжетом. А вот для Нийи без особого экстрима, но воплотить нашу прошлую Земную жизнь в России.

Первым в искусственную реальность отправился Алексей. А мы с Нийей и Багирой обсуждали план предстоящих исследовательских работ. Я более подробно рассказал все, что успел заметить на станции жуков, останавливаясь на таких подробностях, как запахи, световое оформление. Особенности открывания проходов, температуре внутри станции, строения фраз виртуального помощника — Льюуса. Нийя делал пометки в планшете, который был, оказывается так же квазиживым и работал не на электричестве, а питался водой с минеральными добавками, как экзотический цветок. А Багира заполняла память её устройства ультразвуковыми сигналами, которыми она общалась с моим "Жуком", заставляя того выполнять определенные команды.

Кстати во избежание возможных осложнений, мы не стали брать мой квазиживой аппарат в эту поездку. Мало ли для чего понадобятся манипуляторы "Странника", да и шанс увеличить технопарк новыми образцами был велик.

Так за приятным и полезным общением мы провели более шести часов, когда наконец-то к нам вернулся обалдевший Леха.

По его взгляду, я сразу понял, что он все еще не соображает, где он в данный момент находится.

— Леха, ты уже в реальности, очухивайся быстрее…

— Ага, ты мне и там точно так же говорил — слово в слово! — отмахнулся от меня как от фантома Мелихов.

— Ну, так ущипни себя…, - предложил я и тут же осекся, выпучив глаза.

— Ага! — обрадовался Алексей. — Дошло? Я и там себя щипал и не только. Это не доказательство. — Я задумался, и как ему объяснить, что он сейчас не в виртуальности? Но выручила нас всех Селена.

— Милый — обними свою красавицу! — протянула она руки к Мелихову. Тот улыбнулся и ринулся к искину, а вот когда он не смог её ухватить, то тогда его лицо стало меняться.

— Селеночка, — ревниво обратился я к ней. — А ты и для него играла роль любимой жены?

— Стасик, не ревнуй, — фантом Селены подошел ко мне и погладил меня по щеке. — Это было необходимо, иначе после первого раза он еще долго бы не мог прийти в себя. А так — это его быстро образумит, кстати, как и тебя. — Да, глупо было бы ревновать к голограмме, думал я, — да я и не ревновал, просто изобразил ревность. А Леха вдруг ойкнул и ринулся в туалетную комнату. Проследив за ним взглядом, я предложил:

— Нийя, давай готовить перекус, по себе знаю, его сейчас на хавчик пробьет. Пока Мелихов мылся в душе, мы успели приготовить ужин, и за рюмочкой стали делиться впечатлениями о произошедших с нами приключениях в искусственной реальности. Нийя не стала откладывать испытания на следующий день, и после ужина пошла переодеваться в костюм. А мы с Лехой уже без стеснения стали обсуждать сексуальные подробности этого эксперимента. Допив бутылочку, мы пришли к выводу, что многое нам необходимо потом будет попробовать с нашими настоящими, а не виртуальными женами. Багира сначала находилась рядом с нами, но когда мы раскрепостились от алкоголя и стали делиться интимными подробностями, она тихо фыркнула и в голове мы услышали её скептический голос: — Сразу видно, самцы… Она ушла и развалилась на своем спальном месте. А я уже под действие коньяка, поинтересовался у искина:

— Селена, а если натянуть костюм на Шорка — он сможет окунуться в виртуал?

— К сожалению нет, Стас. Рецепторы костюма настроены только на человеческое тело и на его мозг.

— Жаль, а то бы интересно было бы понаблюдать, как себя может ощущать совершенно другой в наших условиях.

— У Шорков и восприятие мира совершенно отличное от человеческого. У них слуховые и обонятельные ощущения порой приносят гораздо больше информации, чем зрение. А тем более её способность к эмпатии и мысленному общению — вообще не имеет аналогов в программном обеспечении вирт-костюма.

— Ну, нет, так нет, — спокойно согласились мы с Лехой, и решили, что такой эксперимент достоин распития еще грамм по сто пятьдесят.

Утром мы завтракали с задумчивой Нийей. Мы, конечно, наседали на неё, расспрашивали об ощущениях, но она отмалчивалась, внимательно следя за нами. И только после завтрака, когда мы валялись на креслах, включив какое-то кино на салонном телевизоре — она обмолвилась.

— Да, ребята. Это был, наверное, самый экстремальный опыт в моей жизни. — Мы уже не стали вмешиваться в беседу, боясь, что она опять замолчит, но девушку словно прорвало:

— Мне приходилось в экспедициях жить в разных условиях и как вы знаете, даже пришлось побывать в плену у работорговцев живым товаром. Но ваша земная жизнь… Я даже не знаю с чем её можно сравнить. Я всегда могла сама унять любую боль, вылечить болезнь, получить помощь от соплеменников и правительства. Быть уверенной в любой жизненной ситуации. А там я поняла, как вам трудно приходится жить. Точнее выживать, когда ты не обладаешь никакими талантами и способностями. Когда правительству наплевать на своих граждан, когда медицина практически бессильна против многих болезней, когда экология приносит не облегчение, а смерть и не на кого надеяться, только на себя. Когда вам приходится надрываться на разных работах, чтобы просто прокормить семью, а не жить в достатке. Когда вечером люди не выходят на улицу, опасаясь грабежа или насилия. Когда не уважают стариков, и они выживают на мизерную пенсию…

— Селена, — перебил я Нийю. — Ты чего ей там показала?

— Стас, ничего необычного. Я имитировала один из твоих обыденных рабочих будней. Нийя была твоей женой, жила в вашей земной хрущевке, видела тех, кто тебя в то время окружал, соседей, коллег, друзей. Я смоделировала ситуацию, когда вы оба осенью простыли, и вам пришлось ходить в поликлинику, не забывая и о работе.

Ха! — ухмыльнулись мы с Лехой. — Один поход в наши поликлиники — это можно делать отдельный квест.

— В общем-то, ничего необычного с вашей земной точки зрения, — улыбнулась Селена.

— Если это все для вас обычно!? — изумилась Нийя, — то я даже не могу представить, когда вам бывает действительно плохо.

— Да, были в моей жизни страшные моменты, — признался я. — Был период, когда в нашей стране вообще не было денег. Нет, они, конечно, были, но рабочим их не платили. Мой брат ждал зарплату почти семь месяцев, но он жил с родителями и они помогали его молодой семье. А я уже стал жить отдельно в общаге, втроем, в комнате из девяти квадратных метров. Денег нет, продуктов не на что купить, продавать нечего. Я попросил у отца его машину "Ниву" и нанялся к одному начинающему "бизнесмену" водителем. Мы ездили по предприятиям, и он продавал лекарства. Если за день удавалось заработать — он мне платил за бензин и немного наличных. Если нет, то только за бензин. И вот как-то несколько дней у нас не было прибыли вообще. Людям нужны были лекарства, но они банально не могли их купить — не было денег. Дома жрать нечего, купить продукты не на что. Я пошел и снял со сберкнижки все накопленные деньги, родители несколько лет откладывали мне на квартиру. Шесть с чем-то тысяч рублей. Их как раз хватило на литровую бутылку молока, пачку чая и хлеб. Все! Это цены на январь 1996 года. Хлеб 2300, чай 2500 и молоко 1500 рублей за литр! Такая вот была инфляция. Но продолжаю.