Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Фредерик Ставрос вышел из себя и набросился на своего подзащитного.

— Да всем наплевать, виновны вы или нет! — закричал он. — Ведь мы вам даруем жизнь!

Он тут же мельком взглянул на Чотаса, чтобы посмотреть, как тот отнесся к слову «мы», но адвокат слушал равнодушно, словно это его вообще не касалось.

— Я хочу, чтобы вы уяснили себе, — обратился он к Ставросу, — что я всего лишь даю совет моей подзащитной. Ваш подзащитный волен принимать любое решение.

— Что нас ждало, не будь этой сделки? — спросил Ларри.

— Тогда суд присяжных… — начал отвечать Ставрос.

— Я хочу услышать его мнение, — грубо оборвал его Ларри и повернулся к Чотасу.

— Господин Дуглас, на любом судебном процессе, — сказал Чотас, — главное не наличие вины или невиновности, а впечатление о том, виновен подсудимый или нет. Абсолютной истины нет. Существуют только те или иные ее толкования. В этом деле не имеет значения, виновны вы в убийстве или нет. У присяжных создалось впечатление, что вы виновны. Вот почему вас все равно осудили бы и в конце концов казнили.

Ларри посмотрел на него долгим и внимательным взглядом, а затем кивнул.

— Ладно, — согласился он. — Давайте покончим с этим.

Через четверть часа оба подсудимых уже стояли перед судейским столом. Главный судья, председательствующий на суде, сидел в центре между двумя другими судьями. Наполеон Чотас находился рядом с Ноэль Паж, а Фредерик Ставрос — с Ларри Дугласом. Напряжение в зале достигло предела, поскольку молнией разнесся слух о том, что приближается самый волнующий и драматический момент. Однако когда он наступил, публика оказалась к этому не готова. Казенным, сухим голосом, словно он только что совершил с тремя сидевшими за судейским столом юристами тайную сделку, Наполеон Чотас обратился к суду:

— Господин председатель, уважаемые судьи, моя подзащитная хочет отказаться от своего прежнего официального заявления о собственной невиновности и признать себя виновной.

Председательствующий откинулся на спинку кресла и в недоумении уставился на Чотаса, как будто бы слышал об этом впервые.

Этот играет свою роль до конца, подумала Ноэль, старается сполна отработать свои денежки или еще что-то, обещанное ему Демирисом.

Председательствующий подался вперед и шепотом стал суетливо советоваться с двумя другими судьями. Те кивнули ему в знак согласия, после чего он взглянул на Ноэль и спросил:

— Вы хотите признать себя виновной?

Ноэль кивнула и твердо произнесла:

— Да.

Фредерик Ставрос тут же поспешно заговорил, боясь, как бы его не исключили из всей этой процедуры:

— Уважаемые судьи, мой подзащитный собирается отказаться от своего прежнего официального заявления о собственной невиновности и признать себя виновным.

Председательствующий повернулся и посмотрел на Ларри:

— Вы хотите признать себя виновным?

Ларри бросил беглый взгляд на Чотаса и кивнул:

— Да.

Председательствующий суровым взглядом оглядел обоих подсудимых.

— Ваши адвокаты уведомили вас о том, что по греческим законам преднамеренное убийство карается смертной казнью?

— Да, ваша честь, — ответила Ноэль звонким и четким голосом.

Председательствующий повернулся и посмотрел на Ларри.

— Да, — ответил тот.

Судьи снова принялись о чем-то перешептываться. Потом председательствующий обратился к Демонидесу:

— Есть ли у государственного обвинителя возражения по поводу отказа обвиняемых от своего прежнего официального заявления?

Демонидес выразительно посмотрел на Чотаса и сказал:

— Нет.

Ноэль интересовало, заплатил ли Демирис и ему тоже, или он просто служил пешкой во всей этой затее.

— Ну что ж, — заявил председательствующий. — Суду остается только принять признание подсудимых.

Он повернулся к присяжным:

— Господа, в связи с тем, что подсудимые признали себя виновными, вы освобождаетесь от своих обязанностей присяжных заседателей. Судебный процесс, по существу, закончен. Суд вынесет приговор. Благодарю вас за работу и сотрудничество. Объявляется перерыв на два часа.

Журналисты тут же высыпали из зала и побежали к своим телефонам и телетайпам, чтобы сообщить последние сенсационные новости о суде над Ноэль Паж и Ларри Дугласом по делу об убийстве.

Через два часа при переполненном зале суд возобновил свою работу. Ноэль посмотрела на публику и стала разглядывать лица. Затаив дыхание, присутствующие с нетерпением ждали объявления приговора. При виде этой детской наивности Ноэль чуть не рассмеялась. В зале сидели простые люди, представители масс, которые действительно верили в правосудие и считали, что в условиях демократии бедняки и богачи пользуются равными правами и возможностями.

— Прошу подсудимых встать и подойти к судейскому столу.

Ноэль грациозно поднялась с места и направилась к судейскому столу. Чотас шел рядом с ней. Краем глаза она увидела, как Ларри и Ставрос тоже двинулись к судьям.

Председательствующий начал свою речь.

— Настоящий судебный процесс был длинным и трудным, — сказал он. — Когда слушается дело об убийстве или ином тяжком преступлении, совершение которого способно повлечь за собой смертную казнь, суд всегда склонен трактовать наличие любого разумного сомнения в виновности подсудимого в его пользу. Должен признаться, что, поскольку государству не удалось представить суду вещественных доказательств убийства, отсутствие состава преступления явилось веским доводом в пользу обвиняемых. — Он повернулся и посмотрел на Наполеона Чотаса: — Я уверен, что компетентный защитник обвиняемого знает, что греческие суды никогда не выносили смертного приговора по делу об убийстве при отсутствии неопровержимых доказательств совершения преступления.

Ноэль вдруг почувствовала легкое беспокойство. Так, ничего особенного. Что-то смутное и неуловимое. Но какие-то сомнения все же зашевелились у нее в душе. Председательствующий продолжал:

— Поэтому я и мои коллеги были явно удивлены, когда в середине судебного процесса подсудимые решили отказаться от своего заявления о собственной невиновности и признать себя виновными.

У Ноэль засосало под ложечкой. Неприятное ощущение росло, поднималось вверх, подступило к горлу и сдавило его. Ей стало трудно дышать. Ларри пристально смотрел на судью, не понимая, что происходит.

— Мы отдаем должное самокритичному анализу подсудимыми своих действий и хорошо представляем себе, как мучительно трудно было им признать перед этим судом и всем миром свою вину. Однако тот факт, что они облегчили свою совесть, не освобождает их от ответственности за страшное преступление — преднамеренное убийство беспомощной и беззащитной женщины, в котором они сознались.