Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Но…

Доктор уже мягко подталкивал его к двери.

— Будь осторожен со сломанной рукой и постарайся не пачкать бинтов.

— Да, доктор, — сказал Сэмюэль. — Спасибо.

Доктор Уал внимательно посмотрел на умное лицо стоявшего перед ним юноши.

— Прощай, Сэмюэль Рофф.

На следующий день пополудни Сэмюэль позвонил во входную дверь дома Уалов. Доктор Уал видел из своего кабинета, как он шел к дому. Он знал, что не должен пускать его.

— Впусти его, — сказал он горничной.

И Сэмюэль стал приходить в дом Уалов по два, а то и по три раза в неделю. Он выполнял различные мелкие поручения доктора, и взамен тот позволял ему наблюдать, как лечит больных или готовит лекарства в своей лаборатории. Юноша смотрел, учился и запоминал. Он был одарен от природы. Доктор Уал наблюдал за ним с нарастающим чувством вины, так как фактически поощрял его стать тем, кем он никогда не сможет стать в гетто, но у него не хватало духу прогнать его.

Случайно или нарочно, но в те дни, что Сэмюэль бывал у доктора, тут же оказывалась и Терения. То он сталкивался с ней, когда она проходила мимо лаборатории, то когда выходила из дома, а однажды он столкнулся с ней наедине лицом к лицу на кухне, и у него так сильно заколотилось сердце, что он чуть не упал в обморок. Она посмотрела на него долгим испытующим взглядом, затем учтиво кивнула и исчезла. Она обратила на него внимание! Первый шаг сделан! Остальное довершит время. Сэмюэль не сомневался в этом. Так решено свыше. Без Терении у него не было будущего. Если раньше он мечтал только о своем будущем, теперь он стал мечтать и за себя, и за нее. Он вытащит их обоих из этого проклятого гетто, этой вонючей, переполненной людьми, грязной тюрьмы. Он добьется в жизни огромных успехов. И эти успехи она разделит с ним.

Хотя все это и было невозможно.

Элизабет заснула над Книгой о Сэмюэле. Утром, проснувшись, она тщательно ее спрятала и стала одеваться, чтобы идти в школу. Но Сэмюэль не выходил у нее из головы. Как же он все-таки женился на Терении? Как выбрался из гетто? Как стал знаменитым? Элизабет жила Книгой и негодовала оттого, что приходилось всякий раз возвращаться в двадцатый век.

Одним из обязательных и наиболее ненавистных для Элизабет занятий был балет. Она влезала в свою розовую балетную пачку, подбегала к зеркалу и пыталась внушить себе, что у нее роскошная фигура. Но из зеркала на нее смотрела горькая правда: толстуха! Балетная пачка сидела на ней как на корове седло!

Однажды, когда Элизабет уже шел тринадцатый год, ее учительница танцев мадам Неттурова объявила, что через две недели у них состоится ежегодный показательный урок в концертном зале и что ученики должны пригласить на него своих родителей. Элизабет была в панике. Одна мысль, что ей придется выступать перед публикой, наполняла ее ужасом. Она этого не вынесет…

Прямо перед мчащейся машиной улицу перебегает маленькая девочка. Элизабет видит это и пытается вырвать ее из когтей смерти. Увы, леди и джентльмены, шины проехали прямо по пальцам Элизабет Рофф, и она не в состоянии сегодня выступить перед вами…

Растеряха-горничная роняет кусок мыла на верхней лестничной площадке. Элизабет, поскользнувшись на нем, падает с лестницы. У нее перелом бедра. «Ничего страшного, — говорит доктор, — через три недели все будет в порядке…»

…О, как сладки были эти мечты! В день открытого урока Элизабет была абсолютно здорова, но на душе у нее скребли кошки. И опять ее выручил Сэмюэль. Она вспомнила, какого страху он натерпелся во время первого «визита» к доктору Уалу и как он поборол в себе этот страх и снова явился к нему. Она не подведет Сэмюэля. Она с честью выдержит предстоящее ей тяжкое испытание.

Элизабет ничего не сказала отцу об открытом уроке. Раньше она честно приглашала его на различные вечера и встречи, на которых обязаны были присутствовать родители, но он всегда был занят.

В тот вечер, когда Элизабет уже собралась идти на свой школьный концерт, домой неожиданно, после десятидневного отсутствия, возвратился отец.

Проходя мимо ее комнаты, заглянул к ней и сказал:

— Добрый вечер, Элизабет.

Затем:

— Ты здорово поправилась.

Она густо покраснела и попыталась втянуть в себя живот.

— Да, папа.

Он хотел еще что-то сказать, потом передумал.

— Как дела в школе?

— Спасибо, нормально.

— Трудности есть?

— Нет, папа.

— Отлично.

Этот диалог уже тысячу раз повторялся раньше, ничего не значащий обряд обмена словами, их единственная форма общения. Как-дела-в-школе-спасибо-нормально-трудности-есть-нет-папа-отлично. Два незнакомца, обсуждающие погоду, не слушающие друг друга и взаимно не интересующиеся мнением другого. «Ну, одному-то из нас даже очень интересно», — думала Элизабет.

Но в этот раз Сэм Рофф не прошел мимо, а остался на пороге, задумчиво глядя на нее. Он привык решать конкретные проблемы и, хотя чувствовал, что здесь явно что-то неладно, никак не мог взять в толк, что именно. И если бы нашелся некто, кто сказал бы ему правду, Сэм Рофф ответил бы ему:

— Не говорите глупостей. У Элизабет нет ни в чем недостатка.

Когда он повернулся, чтобы уйти, у Элизабет вдруг вырвалось:

— Сегодня у нас показательный урок танцев. Но тебе, наверное, неинтересно?

Не успели с ее губ сорваться эти слова, как она сама ужаснулась тому, что сказала. Неужели ей хотелось, чтобы он видел, как она неповоротлива и неуклюжа? Зачем она ему сказала про урок? Но она знала почему. Потому что она будет единственной из всего класса, чьи родители не придут на концерт. «Ну да ладно, — думала Элизабет, — он все равно откажется». Она упрямо тряхнула головой, злясь на себя, и отвернулась. И ушам своим не поверила, когда за ее спиной раздался голос отца:

— Почему неинтересно? Очень даже интересно.

Зал был переполнен родителями, родственниками и друзьями учеников, принимавших участие в показательном концерте. Танцы шли под аккомпанемент двух стоявших по обе стороны сцены роялей. Мадам Неттурова пристроилась чуть впереди одного из них и громко, так, чтобы публика в зале обратила на нее внимание, отсчитывала такт танцующим на сцене детям.

Некоторые из них были на удивление грациозны, подавая признаки очевидного таланта. Другие демонстрировали больше энтузиазма, чем умения. Программа включала три танцевальных номера из «Коппелии», «Золушки» и неизбежного «Лебединого озера». На «сладкое» было задумано сольное выступление каждой участницы концерта, ее звездный час.

За кулисами Элизабет была ни жива ни мертва от тяжких предчувствий. Она то и дело поглядывала через щелку в зал и всякий раз, видя во втором ряду своего отца, ругала себя последними словами, что вздумала пригласить его сюда. Пока ей удавалось в общих сценах держаться в тени, за спинами других танцовщиц. Но час ее сольного выступления неумолимо приближался. Она чувствовала, что балетная пачка только подчеркивает ее тучность и сидит как на клоуне в цирке, и была уверена, что, когда выйдет на сцену, ее непременно засмеют, — а она, дура, взяла и пригласила на это позорище отца! Утешало же ее то, что соло длилось всего шестьдесят секунд. Мадам Неттурова была неглупой женщиной. Все кончится гораздо быстрее, чем ее успеют толком разглядеть. Стоит ее отцу хоть на минуту отвлечься, как номер ее уже будет завершен.