Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Зять семьи доктора должен быть либо врачом, либо раввином, либо, на худой конец, просто богатым человеком. Сэмюэль мысленно подверг анализу каждую из трех возможностей.

Закон запрещал ему стать врачом.

Раввином? Но чтобы им стать, надо начать учиться с тринадцати лет, а ему уже восемнадцать.

Богатым? Исключено. Да работай он хоть по двадцать четыре часа в сутки, продавая на улицах гетто свои нехитрые товары, он и к девяноста годам останется таким же бедняком, как сейчас. Уалы задали ему явно невыполнимую задачу. На первый взгляд они вроде бы пошли навстречу Терении, разрешив ей отложить свадьбу с раввином, но в то же время поставили Сэмюэлю такие условия, которые, они знали, он никогда не сможет выполнить. Терения же — единственная из них всех — верила в него абсолютно. Она была твердо убеждена, что в течение шести месяцев он найдет способ прославиться или разбогатеть. «Она еще более ненормальная, чем я», — в отчаянии думал Сэмюэль.

Полетели назначенные шесть месяцев. Днем Сэмюэль помогал отцу. Но лишь только смеркалось и длинные тени заходящего солнца ложились на стены гетто, Сэмюэль торопился домой, не жуя проглатывал какую-нибудь снедь и тотчас бежал в свою импровизированную лабораторию. Он изготовил сотни различных по величине доз сыворотки, впрыскивал их кроликам, собакам, кошкам и птицам. Но все они дохли. «Они слишком малы, — отчаивался Сэмюэль, — мне нужно большое животное».

Но его не было, а время неумолимо бежало вперед.

Дважды в неделю Сэмюэль ходил в Краков, чтобы пополнить товары, которые продавал с рук его отец. Стоя на заре перед закрытыми воротами гетто вместе с другими уличными торговцами, он в мыслях был далеко от них, ничего не видя и не слыша вокруг.

В одно такое утро, когда он, по обыкновению задумавшись, стоял перед закрытыми воротами, прямо у него над ухом вдруг раздался грубый окрик:

— Эй, ты, жидовская морда! Чего рот разинул? Двигайся.

Сэмюэль, встрепенувшись, огляделся. Ворота уже были раскрыты настежь, и он со своей тележкой стоял прямо посреди дороги. Один из стражников грозил ему кулаком и жестом приказывал немедленно ее освободить. Обычно у ворот дежурили два стражника. Одеты они были в зеленого цвета форму, имели особые знаки отличия и были вооружены пистолетами и тяжелыми дубинками. На обмотанной вокруг пояса одного из стражников цепи болтался огромный ключ, которым они запирали и отпирали ворота. Вдоль стены гетто протекала небольшая речушка с перекинутым через нее старинным деревянным мостом. За мостом находилось караульное помещение полицейского участка, где помещались и стражники. Не раз доводилось Сэмюэлю видеть, как по этому мосту волокли еврея-неудачника, который никогда уже больше не возвращался в гетто. Закон гласил, что до захода солнца все евреи обязаны были находиться внутри гетто, и, если кто-либо из них опаздывал к моменту закрытия ворот и оставался за ними, его тотчас хватали и ссылали на каторжные работы. И поэтому пуще смерти боялись они оказаться за воротами гетто после захода солнца.

Обоим стражам предписывалось всю ночь оставаться на посту и караулить ворота; но в гетто все знали, что, едва ворота закрывались на ночь, кто-либо из стражников уходил в город развлекаться. Перед рассветом он возвращался, чтобы помочь товарищу открыть ворота.

Стражники Павел и Арам отличались друг от друга как небо от земли: Павел был добродушным и славным малым, Арам — прямой его противоположностью. Это был настоящий зверь, смуглый, крепко сбитый, со стальными ручищами и грузным, как пивная бочка, телом. Он был ярым антисемитом, и, когда заступал на дежурство, все евреи стремились в этот день прийти в гетто гораздо раньше положенного срока, так как высшим наслаждением Арама было подловить какого-нибудь зазевавшегося еврея, избить его до полусмерти дубинкой и затем оттащить через мост в ненавистную караулку.

Арам как раз и орал на Сэмюэля, требуя, чтобы тот освободил проход. Сэмюэль поспешно двинулся вперед, чувствуя за спиной сверлящий ненавидящий взгляд стражника.

Шесть месяцев отсрочки Сэмюэля скоро превратились в пять, затем в четыре и, наконец, в три месяца. Не проходило дня и часа, чтобы Сэмюэль не думал над разрешением своей проблемы, и все это время он упорно работал в лаборатории. Он советовался с некоторыми из богатых обитателей гетто, но те либо не желали его слушать, либо, если удостаивали вниманием, давали ему бесполезные советы.

— Хочешь делать деньги? Береги копейку, и в один прекрасный день ты сможешь завести свое дело.

Хорошо им было давать такие советы — все они родились в семьях зажиточных людей.

Приходила ему в голову и шальная мысль уговорить Терению бежать с ним. Но куда? В конце путешествия их могло ждать только другое гетто, а он как был без гроша в кармане, так и останется несчастным оборванцем. Нет, он слишком любит Терению, чтобы пойти на это. Ловушка захлопнулась.

Часы безжалостно отстукивали время, и три месяца вскоре превратились в два, затем в один месяц. Единственным утешением Сэмюэля в эти дни были свидания с Теренией. Ему было разрешено три раза в неделю видеться с ней в присутствии кого-либо из членов семьи доктора. И всякий раз после очередной встречи он чувствовал, что еще сильнее любит ее. Встречи эти были и сладостны и горьки, так как чем чаще Сэмюэль виделся с ней, тем горше становилось ему от мысли, что он может навсегда потерять ее.

— Я знаю, ты добьешься успеха, — успокаивала его Терения.

Теперь оставалось всего три недели, а Сэмюэль был по-прежнему так же далек от решения своей проблемы, как в самом ее начале.

Как-то поздней ночью в конюшню к Сэмюэлю прибежала Терения. Обняв его, она сказала:

— Давай сбежим, Сэмюэль.

Он никогда так не любил ее, как в тот миг. Ради него она готова была навлечь на себя позор, бросить отца с матерью и отказаться от своей сытой и обеспеченной жизни.

Он прижал ее к себе и сказал:

— Нет. Куда бы мы ни сбежали, я все равно останусь уличным торгашом.

— Меня это не волнует.

Перед мысленным взором Сэмюэля предстал ее великолепный дом с просторными комнатами, слугами, поддерживающими их в идеальном порядке, и затем он представил свою маленькую убогую комнатенку, в которой они жили втроем с отцом и тетушкой, и сказал:

— Это волнует меня, Терения.

Она вырвалась из его объятий и убежала.

Утром следующего дня Сэмюэль встретил Исаака, своего бывшего школьного товарища. Тот шел по улице, ведя на поводу лошадь. Лошадь была одноглазой, страдающей от колик, хромой и глухой.

— Привет, Сэмюэль.

— Привет, Исаак. Не знаю, куда ты ведешь свою лошадь, но лучше поспеши. Не ровен час, она откинет копыта прямо на дороге.