Роберт Хайнлайн - Избранные произведения в одном томе

Лейтенант Брюс начал произносить речь. Я не могу вспомнить ни слова из того, что он наговорил. Речь была цветистая, торжественная, помпезная, елейная, льстивая и самовосхвалительная одновременно. Джинни выдержала пару фраз, а потом проговорила, не имея в виду ничего конкретного:

— Большое вам спасибо, командор, вы необыкновенно любезны.

Он так обрадовался, что тут же заткнулся. Если Джинни разбиралась в рангах, то она хорошо поняла, насколько высок ранг этого малого — а он, собственно говоря, именно свой высокий ранг и хотел подчеркнуть.

— Вы очень добры, мэм.

— Да. Меньше всего я бы желала, командор, отвлекать от исполнения возложенной на вас высокой ответственности. Я сама замужем за пилотом. — Я не заметил, чтобы она хоть пальцем пошевелила, но Джинни вдруг медленно поплыла прочь от Брюса и от нас. — Другие дамы и я сможем побеседовать с Джоэлем в этом уголке отсека, и я думаю, мы вам не помешаем, если не будем говорить слишком громко. А мистер Ренник составит вам замечательную компанию, спасибо, Алекс.

Эвелин и Дороти тронулись с места, когда Джинни произнесла третье слово. Я чуть помедлил, поэтому заметил выражение физиономии Брюса. Ренник сохранил бесстрастность, и это я тоже заметил.

— Надеюсь, вы извините меня, джентльмены, — солгал я, нашел, от чего оттолкнуться и устремился вслед за дамами.

Расстояние было невелико, но я преодолел его медленно, поэтому у меня было несколько секунд, чтобы немного подумать. Поравнявшись с женщинами, я обратился ко всем троим, глядя при этом на Дороти Робб.

— Время было необыкновенно милосердно ко всем вам.

Уголок губ Дороти чуть приподнялся.

— Обожаю лжецов, — сказала она, изучила взглядом мое лицо и вздернула брови. — Вы не так сильно изменились, молодой человек, но вижу, вы времени зря не теряли.

Я кивнул.

— Я старался, — согласился я. — Джинни, я так рад видеть тебя вновь. Ты выглядишь чудесно.

Ее глаза радостно блеснули из-за того, что я обратился к ней после Дороти. Сначала возраст, потом красота. Но в следующее мгновение она поняла, что второе место — не самое лучшее в группе из троих дам, и огонек в ее глазах погас.

Я это заметил, но в этот момент уже думал о другом — и возможно, это было более чем откровение для меня: я только что сказал ей чистую правду. Я действительно был рад ее видеть.

Рад — но не более того. Да, эта женщина прогнала меня из Солнечной системы с разбитым сердцем. Да, ее образ преследовал меня много дней и являлся мне во сне. Но уже лет пять, как я излечился от этого.

— Эвелин, я просто не могу передать, как это здорово — снова видеть тебя. Твои письма очень много значили для меня. Я знал, что ты станешь красавицей, но, видимо, у меня все-таки не слишком хорошее воображение. Надеюсь, ты как-нибудь позволишь мне сыграть для тебя на саксофоне.

Немного неловко было так говорить в присутствии Джинни, но у меня не оставалось иного выбора.

— Если ты позволишь мне сесть за клавиши, — ответила Эвелин.

Я изумленно уставился на нее.

— У меня есть новая аранжировка твоей пьесы «Солнце продолжает светить», и я хотела бы тебе ее показать. И еще парочка треков с твоего альбома.

Может ли ego испытывать оргазм? Из-за чего-то мое сердце забилось чаще.

— Возможно, мы могли бы отложить работу над саундтреком, пока не отснят фильм, — холодно проговорила Джинни. — Нам нужно поговорить о важных вещах, а времени у нас мало. У дедушки теперь далеко не то терпение, какое было раньше.

— Верно, стоит поговорить, — согласился я. — Так сколько пассажиров умещается в корабле твоего супруга?

— Десять, — ответила Джинни.

— Черт. — Я ощутил глубокое разочарование. Я так надеялся, что число это окажется намного больше. Скорость, в двадцать раз превышающая скорость света, — определенно, впечатляющая величина, но даже при такой невероятной скорости до Волынки нужно добираться почти четыре года. Я сомневался, что мы сможем довезти четыре с лишним сотни человек до Новой Бразилии вовремя даже с помощью ковра-самолета.

Я истратил несколько секунд на попытку определить, скольких из нас можно спасти, а сколько умрут от старости на борту космического скитальца под названием «Шеффилд» до того, как для них освободится местечко на сверхсветовом челноке, и по каким критериям таких счастливцев станут отбирать. Математика оказалась бы выше моих сил, даже если бы я точно знал, сколько на данный момент осталось в живых людей на «Шеффилде». Выше моих сил была и этика в данном вопросе.

Это было не просто жуткое разочарование — это было, помимо всего прочего, удивительно.

— В чем дело, Джоэль? — спросила Эвелин.

— Как бы сказать… Я немного озадачен.

— Мы все озадачены, — заметила Дороти. — Озадаченность какого рода беспокоит вас сейчас?

Если и был способ сказать об этом вежливо, я такого способа не нашел.

— Вы мало чем сможете нам помочь, имея десятиместный корабль, даже если он летит в двадцать раз быстрее разгоняющегося фотона. Верно?

Дороти собралась что-то ответить, но ее опередила Джинни:

— Есть план. Пока мы тут разговариваем, дедушка и Эндрю обсуждают с вашим капитаном Бином и его консультантами возможность…

— Ты кое о чем забываешь, — прервал ее я.

— О чем?

— Джинни Гамильтон, — произнес я осторожно, — ты — одна из самых лучших. Но я-то точно знаю, как ты выглядишь и как себя ведешь, когда лжешь.

Она держала себя в руках превосходно, но не могла помешать своей коже покраснеть. Она начала блефовать, но позволила себе только два холодных слова, а потом сдалась и развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы сказанная ею фраза получилась более или менее связной.

— Как ты… хорошо, черт побери, я пыталась сосредоточиться на положительных аспектах.

— Говорить почти не о чем, — сказал я. — Я пытаюсь понять вот что: если, похоже, практического способа спасти нас нет… то какого черта вы тут делаете?

— Джоэль!

— Вы чертовски мало можете сделать для нас — и прости меня, но я никак не могу взять в голову, что мы то для вас можем сделать?

— Вся Солнечная система только что погибла! — воскликнула Джинни. — Естественно, мы направились к первому же…

— Если твоему деду просто нужна была компания, в которой он мог найти утешение, почему, во имя Солнца, ему понадобилось выбрать несколько сотен обреченных душ, которым он не в состоянии помочь? На что ему сдался этот корабль с временной экологической системой? Для него гораздо резоннее было бы прямиком рвануть куда-то вроде Аркадии или Ипполиты. Эти колонии уже несколько десятков лет процветают. Или в любую из колоний, которая в состоянии сама себя прокормить. Любую технику, которую мы способны вам предоставить, все удобства, какие есть у нас на борту, вы найдете в других местах и при этом избежите социальной неловкости из-за необходимости общаться с живыми трупами.