Роберт Хайнлайн - Избранные произведения в одном томе

Эйзенберг нашел, что это предположение отвратительно и возмутительно; он попытался спорить.

— Послушайте, док, даже поверхностное исследование показало бы им, что человеческая раса разделена на два пола. В конечном счете мы не первые, кого они изучают.

— Может быть, они нас вовсе и не изучают.

— Как это?

— Может, мы просто — домашние животные.

Домашние животные! Психика Билла Эйзенберга устояла перед лицом опасности и неопределенности. Но на сей раз удар был слишком коварен. Домашние животные. Он считал себя и Грейвса военнопленными или, по крайней мере, объектами научного исследования. Но домашние животные!

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — продолжал Грейвс, глядя на Билла, все ощущения которого отражались на его лице, — Это… унизительно с антропоцентрической точки зрения. Но я думаю, что это так и есть. Я мог бы также рассказать тебе собственную теорию о том, какова природа Икс, и об отношении Икс к человеческой расе. Я не говорил об этом до сих пор, потому что это почти исключительно догадки, основанные на очень скудных данных. Но эта теория согласуется с известными фактами. Я полагаю, что эти Икс-существа едва ли осведомлены о существовании людей, кроме тех, кого они захватили, и почти совсем ими не интересуются.

— Но они же охотились на нас!

— Может быть. А может, просто случайно подобрали по дороге. Многие фантазировали о том, как будет выглядеть встреча двух чуждых разумов. И почти без исключения эти мечты облеклись в одну из двух форм, либо вторжения и войны, либо взаимопознания и взаимопомощи. Эти обе концепции предполагают, что иной разум достаточно похож на наш, чтобы либо бороться, либо общаться с нами, — иначе говоря, рассматривать нас как равных себе. Я не верю, что Икс настолько заинтересованы в человеческих существах, чтобы испытывать желание поработить или даже истребить их. Может быть, им не захочется и исследовать нас, даже если мы попадем в их поле зрения. У них может отсутствовать жажда исследования в смысле того обезьяньего любопытства ко всему, что движется. Кстати, насколько мы сами внимательны к другим формам жизни? Ты когда-нибудь поинтересовался у своей золотой рыбки ее взглядами на их, рыбью, поэзию или политику? Волнует ли термита, какое место женщина занимает в семье? Кого предпочитают бобры — блондинок или брюнеток?

— Нашли когда шутить.

— Я не шучу. Может быть, у тех форм жизни, которые я упомянул, и нет таких сложных мыслей. Но я утверждаю, что если бы они и были, мы об этом и не догадывались бы. Я не думаю, что Икс рассматривают человечество как разумную расу.

Некоторое время Билл переваривал все это, затем спросил:

— Как вы думаете, док, откуда они пришли? Может, все-таки с Марса? Или они не из нашей Солнечной системы?

— Не обязательно. И даже маловероятно. Мне кажется, что они пришли из того же самого места, что и мы, — из взбаламученного ила нашей планеты.

— Ну, док, в самом деле…

— Именно так. И не смотри на меня соболезнующе. Я болен, но шарики у меня на месте. Акт творения происходил восемь дней.

— Что?

— Я использую библейскую терминологию. «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле». Так все и происходило. Но никто не упоминал о стратосфере.

— Док — вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

— Черт возьми, когда тебе надоест заниматься психоанализом! Я объясню тебе эту аллегорию. Вот что я имел в виду. Мы — не самая последняя и не высшая стадия эволюции. Вначале жизнь была только в океане. Затем появились двоякодышащие, амфибии и так далее, пока не были заселены континенты и, в конце концов, на поверхности планеты не стал править человек — или, по крайней мере, воображать, что правит. Но разве эволюция остановилась на этом? Думаю, что нет. Посмотри: с точки зрения рыбы, воздух — это абсолютный вакуум. С нашей точки зрения, верхние пределы атмосферы — шестьдесят, семьдесят, сто тысяч футов — это практически вакуум, неспособный поддерживать жизнь. Но это не вакуум. Там есть вещество и там есть лучистая энергия. Почему бы там не быть жизни, разумной жизни, сильно проэволюционировавшей, как этому и следует быть, — но проэволюционировавшей от той же начальной стадии, что и мы, и рыбы? Мы не могли увидеть, как все это происходило; человеческое сознание еще слишком молодо. Когда наши прадедушки качались на ветках, это уже все свершилось.

Эйзенберг глубоко вздохнул.

— Постойте, док. Я не обсуждаю теоретическую состоятельность ваших тезисов, но мне кажется, что в данном случае все это противоречит наблюдаемым фактам. Мы никогда их не видели и ничего о них не знали. По крайней мере, до недавних пор. А мы должны были бы их видеть.

— Не обязательно. Разве муравьи видят человека? Сомневаюсь.

— Да — но какого черта, ведь человеческое зрение получше муравьиного.

— Лучше — но для чего оно предназначено? Для своих собственных нужд. Предположи, что Икс-существа слишком высоко, или обладают очень низкой плотностью, или слишком быстро движутся. Даже такую большую, плотную и медленную штуку, как самолет, ты не всегда увидишь, если он будет достаточно высоко. Если же Икс разрежен и полупрозрачен, мы не сможем его увидеть, коль скоро он не будет затмевать звезды и бросать тень на Луну, — хотя на самом деле мне приходилось слышать странные истории именно в таком духе…

Эйзенберг встал.

— Вы полагаете, что существа настолько бестелесные, что плавают в вакууме, способны соорудить эти Столбы?

— А почему бы и нет? Попробуй-ка объяснить, каким образом недоделанный голый эмбрион — homo sapiens — построил Эмпайр Стейт Билдинг.

Билл покачал головой.

— Не понимаю.

— А ты попробуй. Откуда, ты думаешь, взялось вот это? — он взял в руку один из загадочных водяных шариков. — Мое предположение состоит в том, что жизнь на этой планете развивалась тремя путями, почти не пересекающимся. Океанская культура, наземная, и еще одна — назовем ее стратокультурой. А может, есть и четвертая — в земной коре. Мы немножко знаем о жизни в глубине моря, потому что мы любопытны. Но многое ли они знают о нас? Разве десяток спусков батисферы можно считать вторжением? А рыба, которая увидела нашу батисферу, легла спать с головной болью, но никому ничего не сказала, да ей и не поверили бы. А если многие рыбы увидят нашу батисферу и дадут показания под присягой, то явится рыба-психолог и объяснит это массовой галлюцинацией. Нет, нужно сделать что-нибудь столь же заметное, как Столбы, например, чтобы оказать влияние на ортодоксов. Редкие посещения толку не дают.