Джордж Оруэлл - Избранные произведения в одном томе

— Я принес вам ту шкуру, — глухо выговорил Флори.

И развернул подарок на только что поднятом столике. И тут же проклял себя за то, что посмел принести это позорное убожество. Девушка наклонилась к презенту, нежная щека-лепесток засияла почти рядом, повеяло теплом ее кожи. Не выдержав, он чуть отстранился. Она в этот момент, вдохнув кожевенную вонь, тоже резко отпрянула. Ему стало так стыдно, будто вовсе не от меха исходил мерзкий запах.

— Спасибо, вы слишком добры, мистер Флори! — Она отступила еще на несколько шагов. — Такая дивная, дивная шкура!

— Была. Боюсь, ее вконец испортили.

— Нет-нет! Я буду обожать ее! Надолго вы теперь в Кьяктаду? В джунглях сейчас, должно быть, жуткая жара!

— Да, духотища.

Далее три минуты беседы исключительно о погоде. Все, что Флори готовился сказать, все аргументы, мольбы, оправдания — все комком застряло в горле. «Болван, кретин! — ругал он себя мысленно. — Ты что? Для этого ты за ночь двадцать миль отмахал? Говори! Ну же, закричи, ударь ее — сделай что угодно, только не позволяй ей отделаться этой чушью!» Бесполезно: голос его послушно вторил обычному вздору. Какие мольбы и объяснения могли прервать плавный поток пустого щебетания? Где же их учат так бойко чирикать? В нынешних школах для девочек, не иначе. Красовавшаяся на столике меховая пакость обжигала стыдом. Так он и стоял, давясь словами, жалкий, несуразный, с измятым после бессонного ночного марша лицом и безобразной меткой на щеке.

Она быстро спровадила его.

— А теперь, мистер Флори, простите, мне в самом деле…

Он, заикаясь, пробормотал:

— Не хотите ли как-нибудь вечером куда-нибудь? Я хочу сказать — пройтись? Или, может быть, на охоту?

— О, сейчас вряд ли , вряд ли. Целыми днями то одно, то другое. Сегодня вечером у меня прогулка верхом. С мистером Веррэллом, — добавила она.

Добавила, возможно, специально, чтобы больнее уязвить. Дружба ее с лейтенантом явилась для Флори новостью. Не в состоянии скрыть зависть к офицеру, он хрипловато спросил:

— Что ж, и часто вы выезжаете с Веррэллом?

— Почти каждый вечер. Знаете, он такой изумительный наездник! У него настоящий табун пони для поло!

— Ах да, у меня, разумеется, нет табунов.

Единственная фраза, сказанная им с оттенком серьезности и сразу неприятно задевшая Элизабет. Однако она ответила прежним щебетанием, проводив затем Флори до дверей. Вошедшая в гостиную миссис Лакерстин, поведя носом, брезгливо поморщившись, приказала слугам вынести леопардовую шкуру вон и немедленно сжечь.

Дойдя до своего дома, Флори задержался у ворот сада под предлогом кормления голубей. В действительности он намерен был подвергнуть себя новой пытке: увидеть совместный выезд Веррэлла с Элизабет. (Ах, как вульгарно, как безжалостно она вела себя сегодня! Грубейшая брань стократ достойней этой пошлости!) Флори увидел Веррэлла, подъехавшего к дому Лакерстинов на белом пони в сопровождении грума на гнедом. Появилась Элизабет. Лейтенант пересел на гнедого пони, уступив белую лошадку девушке. Они поскакали по холму, болтая и смеясь, ее плечо в шелковой рубашке вплотную с его плечом. В сторону Флори ни он, ни она не посмотрели.

Фигуры всадников давно исчезли в джунглях, а Флори все слонялся по саду. Солнечные лучи постепенно тускнели, мали выкорчевывал кустики английских цветов, захиревших от чрезмерного обилия света, и сажал новые: циннии, бальзамины, петушиные гребешки. Прошел час. В начале аллейки появился унылый, землистого цвета индус в набедренной повязке и оранжево-розовом пагри, над которым высилась объемистая корзина. Поставив корзину и сложив руки перед грудью, он низко поклонился.

— Ты кто, зачем?

— Книги менять, сахиб.

Книжный меняла странствовал коробейником по всей Верхней Бирме. Система обмена состояла в том, что за всякую книгу из его запасов вы ему, с четырьмя анами доплаты, отдавали любую свою. Впрочем, все-таки не любую. Хоть и неграмотный, меняла научился распознавать и отказывался брать Библии.

— Не-ет, сахиб, — повертев томик в смуглых ладонях, тянул он жалобно, — не-ет. Черным покрытая и буквы золотые — не-ет. Уж я не знаю, как это, а только все сахибы ее всегда давать хотят и не берут совсем. Чего уж в ней? Одно, верно, худое.

— Ну, доставай свой хлам, — сказал Флори.

Он стал рыться, отыскивая что-нибудь вроде Эдгара Уоллеса или Агаты Кристи, какой-нибудь славный триллер для успокоения расходившихся нервов и, склонившись над книгами, заметил вдруг волнение охающих, тычущих в сторону леса обоих индусов, садовника и коробейника.

— Деххо! — так у мали с его ртом, будто набитым картошкой, прозвучало индийское «декхта!» (вижу!).

Из джунглей вниз по холму неслись два пони, но без всадников. У лошадей был глуповато-виноватый вид сбежавшей от хозяина скотины; болтались, звякая под брюхом, стремена.

Флори застыл, машинально прижимая к груди одну из книжек. Нет, тут не несчастный случай — никакому воображению не под силу представить Веррэлла, вылетевшего из седла. Всадники спешились. Лошади убежали, потому что Элизабет и Веррэлл слезли с коней.

Слезли зачем? Господи, да он знал зачем! Не догадывался, не подозревал, а знал . Буквально видел, как все происходило; видел в деталях, во всех мельчайших грязных подробностях. Яростно отшвырнув книгу, он скрылся в доме, к полному разочарованию книгоноши. Слуги слышали его шаги внутри, затем раздался приказ принести бутылку виски. Флори выпил — не полегчало. Тогда он наполнил большой бокал, добавив немного воды, чтоб можно было проглотить, и залпом его опрокинул. И, едва мерзкая, тошнотворная доза пролилась в горло, повторил. Подобное он сделал однажды в лагере, измученный зубной болью за сотни миль от дантиста. В семь вечера Ко Сла по обыкновению явился доложить, что вода для ванны согрелась. Хозяин, без пиджака, в порванной у горла рубашке, раскинулся в шезлонге.

— Ванна, тхэкин.

Не слыша ответа, Ко Сла тихонько тронул руку спящего. Хозяин был мертвецки, до бесчувствия пьян. Пустая бутылка закатилась в угол, прочертив по полу шлейф сивушных капель. Ко Сла позвал Ба Пи и осмотрел поднятую бутылку, цокая языком.

— Гляди-ка ты! Почти пустая.

— Снова взялся? А вроде бросил пить-то?

— Это все она, точно говорю, женщина проклятая. Ну, теперь надо его отнести поаккуратней. Давай берись за ноги, а я под плечи. Так, взяли!

Они перетащили Флори в спальню и осторожно уложили на кровать.

— А он и вправду собирается жениться на «английке»? — спросил Ба Пи.

— Да кто их разберет. Она-то нынче, говорят, в любовницах у офицера. У них все не по-нашему. А вот чего ему сегодня надо, я уж знаю, — кивнул Ко Сла, отстегивая Флори подтяжки и проявляя важное для слуги холостяка искусство раздевать хозяина, не тревожа его сон.