Джордж Оруэлл - Избранные произведения в одном томе

На тропинке, возглавляемые жилистым седым стариком, показались шестеро пышноволосых парней с длинными дахами на плечах. Один из них что-то крикнул. Выглянувший староста объявил, что загонщики готовы и, если молодую тхэкин-ма не смущает жара, можно идти.

Они отправились. Со стороны леса деревушку крепостной стеной защищала полоса огромных, шестифутовых кактусов. Сквозь узкий проход в этой живой изгороди вышли на исполосованную колеями телег пыльную дорогу, с обеих сторон окруженную гущей стройного, как флагштоки, бамбука. Держа широкие дахи наготове, проводники быстро шагали друг за другом. Последним, прямо перед Элизабет, шел старик охотник. Высоко подтянутое лонджи открывало худые бедра, покрытые столь сложной узорной татуировкой, что это походило на трико из плетеного синего шнура. Поперек дороги свесился ствол бамбука в руку толщиной. Шедший впереди парень одним взмахом ножа снизу перерубил его; из полого обрубка плеснула, алмазно сверкнув, вода. Через полмили, заливаясь потом, ибо солнце жгло нещадно, путники вышли в поля. Уныние плоского, разрезанного нитями грязи на личные участки сохлого жнивья оживлялось лишь пятнышками белоснежных цапель.

— Вон там намечена охота, — показал Флори в глубь равнины, где крутым утесом вздымались темневшие джунгли.

Загонщики отошли в сторону, к деревцу, напоминавшему боярышник. Один из парней, опустившись на колени, что-то забормотал, старик достал бутылку и покропил у корней мутноватой жидкостью; остальные строго и набожно наблюдали церемонию.

— Что это они делают? — удивилась Элизабет.

— Смиренное обращение к местным богам, «натам», своего рода дриадам. Молят о даровании удачи.

Вернувшийся старик сипловато сообщил, что перед заходом в джунгли требуется — видимо, во велению божества — опрыскать небольшой участок кустарника и, махнув дахом, указал Флори с Элизабет, где ждать. Шестеро парней направились к лесу, им предстояло сделать крюк и вернуться к рисовым полям. Флори и Элизабет укрылись в тени одного из кустов дикой розы; Ко Сла в некотором отдалении, присев на корточки, держал за ошейник и успокаивал Фло (на охоте слуге всегда приказывалось отойти ввиду его мерзкой привычки удрученно щелкать языком при каждом неточном выстреле). Вскоре послышался отдаленный шум: глухой стук, странные хриплые выкрики — началась облава. Элизабет стал сотрясать такой нервный озноб, что ей не удавалось ровно держать прыгавшее в руках ружье. Выпорхнув из леса, на ветку совсем рядом спланировала изысканная, глянцево-алая, с серыми крыльями птаха чуть крупнее дрозда. Вдруг гущу соседних кустов заколыхало, словно от возни какого-то крупного животного. Дрожащими руками вскинув дуло, Элизабет попыталась прицелиться. Но это был всего лишь смуглый загонщик с дахом в руке; оглядевшись, он криком позвал товарищей. Девушка опустила двустволку:

— Что случилось?

— Ничего. Облава закончилась.

— Значит, там ничего не оказалось? — разочарованно воскликнула она.

— Не расстраивайтесь, сразу никогда не выходит. Еще повезет.

Перейдя топкое жнивье и кочковатую межу, они заняли позицию на опушке. Элизабет уже выучилась заряжать. На этот раз, едва успела начаться облава, Ко Сла резко свистнул.

— Внимание! — крикнул Флори. — Летят!

Горсткой запущенных в небо камешков взвилась стайка зеленых голубей. От возбуждения Элизабет совершенно растерялась. На мгновение она оцепенела, затем вскинула ствол и стала яростно, безрезультатно дергать курок, позабыв снять предохранитель. Наконец ей удалось нажать оба курка — грянул выстрел, Элизабет отбросило с ощущением сломанной ключицы. Краем глаза она увидела, как Флори, поворачивая дуло, целится в тающую стайку. Пара голубей, словно ударившись о что-то, штопором полетела вниз. Ко Сла торжествующе завопил и вместе с Фло кинулся к добыче.

— Внимание! — снова предупредил Флори. — Королевский голубь! Давайте-ка его собьем!

Элизабет, еще переживая свою неудачу, лишь наблюдала, как руки спутника загоняют в ствол патрон, вскидывают ружье и с хлопком изрыгается дымок. Крупная птица тяжело упала, подмяв перебитое крыло. Фло расторопно доставила в зубах жирную тушку. Ко Сла, довольно ухмыляясь, вынул из сумки двух подстреленных раньше зеленых голубков.

Осторожно взяв хрупкий трупик, Флори показал его девушке:

— Смотрите, какая птичка, — самая красивая в Азии.

Кончиками пальцев Элизабет погладила атласное голубиное оперение. Несмотря на обуревавшую зависть, она сейчас просто обожала ловкого, меткого Флори.

— А перышки на грудке видите? Перламутр! Преступно губить такую красоту. Бирманцы говорят, что, когда убиваешь такую пичугу, она отрыгивает пищу, будто говоря: «Вот все, что я имею. У тебя я ничего не брала. Зачем же меня убивать?» Впрочем, должен заметить, самому мне это видеть не приходилось.

— А они вкусные?

— Весьма. И все-таки, сшибая их, всегда испытываешь стыд.

— Мне так хочется научиться стрелять, как вы!

— Скоро научитесь — вопрос сноровки. Ружье вы уже держите очень здорово для новичка.

Однако и при следующей облаве Элизабет не повезло. Стрельбу из обоих стволов она освоила, но пока не умела точно прицелиться. Флори подбил еще нескольких птиц, в том числе бронзового голубка с изумрудной спинкой. Лесные куры не показывались, хотя то и дело слышалось их кудахтанье и пару раз прогорланил дикий петух. Шли теперь в настоящих джунглях, в сумраке с ослепительными проблесками солнца. Куда ни глянь, древесная стена, чащоба низкой поросли и волнами вздымавшееся у стволов плетение цепких лиан, иные из которых змеились толстыми удавами. Идти было примерно так, как сквозь бескрайнюю плантацию ежевики. Глаза устали от густой путаницы веток и стеблей, ноги соскальзывали на влажных кочках, одежда цеплялась за колючки, рубашки пропитались потом. Парило, удушало испарением опавшей гнили. Иногда несколько минут пронзительно, будто непрерывно дергая стальную струнку, звенели цикады, и внезапные паузы поражали тишиной.

Наконец (это была уже пятая из намеченных позиций) продрались к огромной смоковнице, в кроне которой протяжно стонали, напоминая мычание далекого стада, королевские голуби.

— Попробуйте одним махом, — сказал Флори Элизабет. — Установив мушку, тотчас палите. Не закрывайте левый глаз.

Элизабет подняла никак не желавшую неподвижно застыть двустволку. Загонщики приостановились понаблюдать; кто-то, возмущаясь женщиной с оружием, не удержался и скептически щелкнул языком. Напрягшись, на миг заставив дуло не дрожать, девушка выстрелила. Оглохшая, как полагается после выстрела, она увидела беззвучно подскочившую птицу, которая закувыркалась вниз и застряла в развилке верхних сучьев, метрах в десяти над землей. Один из парней, щурясь, подошел к стволу и, обмотавшись свисающей, толстенной, как бревно, и скрученной, как канат, лианой, проворно, без всяких видимых усилий полез наверх. Затем, спокойно пройдя по большой ветке, подобрал голубя, спустился с ним на землю и положил в руки Элизабет.