Джек Чалкер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Создается впечатление, что все микроорганизмы поддерживают своего рода телепатическую связь, что, впрочем, никто пока не смог объяснить. Естественно, они не разумны; по крайней мере поведение их всегда предсказуемо. Изменения в жизнедеятельности колонии одного организма-носителя каким-то образом влияют на другие. При помощи сознательного импульса можно управлять колонией вашего организма и таким образом стать доминирующим элементом этого кентавра. Славная и простая, но справедливая система; если бы кто-нибудь еще и пролил свет на все это.

О Цербере я знал очень мало. Я недобрым словом помянул начальство, не позаботившееся о моем предварительном программировании: на изучение местных условий потребуется время, и, судя по всему, немалое.

Примерно через полтора дня после нашего прибытия на базовый корабль пол неожиданно накренился и резкие беспорядочные толчки отшвырнули меня на койку. Но я не растерялся. Ясно, что тюремщики уже собирали подходящую партию ссыльных и готовятся зашвырнуть нас на поверхность. Сразу же всколыхнулось множество разнообразных эмоций: с одной стороны, я отчаянно хотел выбраться из опостылевшего бокса, в котором царила нескончаемая, неизбывная скука. С другой стороны, отсюда мне только одна дорога — в тюремную камеру попросторнее и попривлекательнее, камеру размером с планету.

Толчки и удары вскоре повторились, но очень быстро прекратились, и после короткой неожиданной паузы послышался непрерывный гул — гораздо громче, чем раньше. Либо мы находились на очень маленьком судне, либо камера граничила с маршевыми двигателями. Затем еще четыре томительных дня — еда подавалась двадцать раз — и мы добрались до места назначения. Долго, конечно, но для субсветового транспорта, скорее всего переоборудованного и полностью автоматизированного грузовика, вполне сносно. Наконец гибкая вибрация прекратилась, я понял, что мы на орбите Цербера. И снова некая двойственность — безысходность и одновременно бесовское веселье.

Неизвестно откуда послышался резкий дребезжащий голос:

— Заключенные, внимание! Мы на орбите планеты Цербер в системе Вардена.

Для меня в этой информации не содержалось ничего нового; хотя, возможно, для других арестантов это поразительное откровение. Понятно, что их положение во сто крат хуже. Я уже имел представление о Цербере, даже о властителе Лару. Им придется узнавать все с нуля и причем на собственной шкуре. Непонятно, почему их не просвещают, хотя бы в общих чертах. Видимо, подробности местной жизни известны только избранным.

— Сейчас двери камер откроются, — продолжил голос, — и вам следует выйти наружу. Ровно через тридцать секунд они закроются и начнется вакуумная стерилизация боксов, так что медлить не советую.

«Хорошенькое дельце, — подумал я. — Вряд ли кто-либо из арестантов замешкается».

— Сразу после выхода в коридор вы должны остановиться и ждать, пока дверцы камер не закроются. Каждый, кто попытается сдвинуться с места, будет мгновенно расщеплен на атомы. Никаких разговоров. Каждый, кто нарушит тишину или ослушается приказа, будет немедленно уничтожен. Дальнейшие инструкции вы получите в коридоре. Приготовиться… Пошли!

Дверь скользнула в сторону, и я, не теряя времени, нырнул в образовавшуюся щель. Маленькая белая пластинка с метками для ступеней показывала, где именно надо встать. Как ни противно, пришлось подчиниться. Для абсолютно голого и беспомощного человека на борту корабля, управляемого только компьютером, скромность — наиболее эффективная линия поведения.

Осторожно оглядевшись, я лишь убедился в собственной правоте. Мы находились в длинном, закрытом с торцов коридоре, по обе стороны которого тянулись дверцы камер. Арестантов было человек десять — пятнадцать, не больше. Сливки общества, угрюмо подумал я. Дюжина мужчин и женщин — примерно половина на половину — голых, грязных и избитых. Искоса поглядывая на лица, я пытался понять: почему именно их отправили в столь долгое путешествие? Почему не применили к ним стандартную процедуру принудительной психокоррекции? Чем они так поразили психиатров? Что заставило сохранить им и жизнь, и личность одновременно? Сами они, очевидно, не имели об этом ни малейшего понятия. А кто, интересно, имел?

Двери камер с треском захлопнулись. Я прислушался, не раздастся ли сдавленный крик какого-нибудь задержавшегося в камере арестанта, но слезливой сцены не последовало. Выяснить, предпочел ли кто-нибудь смерть, теперь уже невозможно.

— По моей команде, — из динамиков сверху послышался тот же голос, — вы повернете направо и медленно, соблюдая дистанцию, направитесь вперед, в челнок, который доставит вас на поверхность. Занимать места с головы салона, все кресла. Пристегнуться немедленно.

Послышался чей-то ропот, и тут же тонкие лазерные лучи с шипением ударили в пол перед строем, но никого не задели. Все стихло.

— А сейчас — напррааа-во!

Мы немедленно повиновались.

— Вперед, шагом марш!

Мы осторожно, в полном молчании двинулись вперед. Металлический пол коридора отдавал холодом. Здесь вообще царила жуткая стужа, как в хорошем морозильнике.

Челнок оказался на удивление удобным и современным, хотя жесткие сиденья явно не рассчитаны на голые задницы. Я добрался до свободного кресла в четвертом ряду и сразу же пристегнулся. Я оказался прав: среди арестантов было восемь мужчин и шесть женщин.

Люк автоматически закрылся, перегрузка вдавила нас в кресла, и челнок покинул базовый корабль, унося приговоренных навстречу судьбе.

Для тюремного транспорта корабль подозрительно хорош, отметил я про себя. Очевидно, один из тех аппаратов, которые регулярно курсируют между планетами Ромба Вардена.

Над головой щелкнул громкоговоритель, и раздался приятный мужской голос.

— Добро пожаловать на Цербер, — произнес он очень искренним тоном. — Цербер — конечный пункт путешествия и ваш новый дом. Отныне вы граждане Ромба Вардена. Власть Конфедерации закончилась, как только вы ступили на борт этого челночного корабля. Планетами Ромба управляет Совет Системы, наш суверенитет полностью признается Конфедерацией. В каждом из четырех миров нашей Системы есть свой властитель и независимое правительство.

Голос на минуту умолк, но никто, как ни странно, не обсуждал услышанного, не радовался, не ворчал, вообще никак не реагировал. Слишком резким был переход от плохого к хорошему.

— Ваше прошлое теперь не имеет значения, — донеслось из динамиков. — Вы начинаете новую жизнь с чистым досье, и только ваши деяния на Цербере будут учитываться.

Весьма щедро, подумал я. Контраст между этим и механическим ужасом, в котором недавно находились, был разительным.