Джек Чалкер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Oui, mon commandant, — ответила Омакуа.

— Ты не сможешь вспомнить этот разговор и этот язык, но будешь выполнять все приказания. Теперь ты изгонишь прошлое из своей памяти и покинешь это святилище обновленной, чтобы нести истину и жить в совершенстве. Утверждать и оберегать истину, достигнуть личного совершенства и абсолютного повиновения — вот единственное, ради чего ты живешь. Теперь пробудись и ступай!

Омакуа пробудилась, чувствуя себя родившейся заново. Ее превращение поразило даже Урубу: она не могла отыскать в памяти Омакуа не только следов сообщения, но даже знания французского языка. Это поразительно смахивало на ментопринтерную программу. Сама она следила за происходящим, оставаясь вне памяти Омакуа, и только поэтому помнила все, что случилось. Подозрения Урубу начали подтверждаться.

В теле каждой жрицы жили две разные личности. Одна — смиренная, но бдительная хранительница истины, другая — преданный солдат МСС. Но где-то на заднем плане маячила скрытая третья личность. Может быть, ментокопия того, кто был воспитан и обучен солдатскому ремеслу в космосе? Не исключено. Во всяком случае, теперь ясно, что об их присутствии на Матрайхе уже догадались.

Должно быть, Главная Система за это время вся извелась. После Джанипура прошло уже столько времени — и никаких признаков покушения на следующий перстень. Наверняка она уже начала думать, что прохлопала что-то, но какая ирония судьбы! Из-за излишне тщательной разработки своих планов Главная Система не могла сделать в этом мире ничего, что не было бы уже сделано.

Покидая святилище, Урубу чувствовала, что теперь может намного успешнее управлять событиями. Правда, выжить в джунглях нелегко, не говоря уже о том, чтобы найти обратный путь в долину, но она должна вернуться. Она потратила много времени, зато обрела средства и власть, необходимые для завершения дела. Теперь по крайней мере можно идти открыто, а в случае чего можно позвать на помощь. Любое племя будет счастливо прийти на помощь хранительнице истины.

И все же обратный путь занял несколько дней, в течение которых Урубу не раз прокляла примитивную культуру, не допускающую даже мысли о животных для верховой езды.

Когда Урубу подошла к долине, разразилась буря. Бурлящие облака вверху, сплошные облака внизу, и единственный просвет между ними — над входом в долину. Отовсюду слышалось громкое шипение лавовых змей, напуганных молниями. Урубу в нерешительности остановилась, раздумывая, не разумнее ли подождать. Но облака в небе мчались по кругу, и буря могла продолжаться несколько дней. Она решила рискнуть и вошла в полосу тумана. Спуск вымотал ей все нервы. Она держалась тропы скорее на ощупь, чем с помощью зрения, но когда уже решила все же вернуться и дождаться, пока рассеется туман, молочная завеса поредела. Впрочем, туг же пошел дождь. Желто-оранжевые пальцы молний пронзали облака, и раскаты грома, подхваченные эхом, метались между скал.

«Надо было быть идиоткой, чтобы сунуться в эту кашу», — сердито подумала Урубу. Даже самые отважные из Людей сейчас прятались в пещерах, пытаясь молитвами умиротворить демонов бури. Она понимала, что и ей стоило бы отыскать убежище, чтобы переждать непогоду. Сейчас не было ни малейшего шанса найти племя Маки, разве что наткнуться на него по слепому везению. Но, пожалуй, ей и без того уже повезло больше, чем полагалось бы.

Оказавшись под защитой деревьев, она стала искать укрытие и вскоре устроилась в глубокой выемке скального выступа. С едой можно подождать, пока не кончится дождь.

Урубу нашла племя Маки только через два с половиной дня, и то лишь потому, что заметила густой дым. Она опоздала. Битва уже закончилась, и теперь полагалось позаботиться о павших. Сражение было кровопролитным — множество трупов кучей валялось у импровизированного погребального костра. На расстоянии невозможно было определить, кто победил и многие ли уцелели из первоначальной группы. Оставалось лишь подойти ближе и рассмотреть всех в лицо. Что ж, лучшего момента для появления жрицы, пожалуй, не найти. Если не считать личных привязанностей, Урубу было почти все равно, кто одержал победу. В любом случае племя было слишком велико, чтобы незамеченным проникнуть на запретную территорию.

«Начнем сначала, — решила Урубу. — Прежде всего надо узнать, кто победил и сколько наших осталось в живых. Потом посмотрим по обстоятельствам». Она смело пересекла цепочку стражей и подошла к костру.

Около пятидесяти пленников со связанными руками и ногами угрюмо стояли на коленях под присмотром немногочисленной стражи. Им предстояло стать членами нового племени.

Увидев Молчаливую, стоящую у костра, на месте хранительницы огня, Урубу немного успокоилась. Впрочем, это еще не означало, что Манка победила. Возможно, другая хранительница огня просто убита в сражении. У Молчаливой была распорота рука и левое бедро. Да, это не прогулка. На Матрайхе войны не были редкостью; здесь выживали только самые сильные и жестокие.

Очень молодая на вид женщина, со свежими шрамами на щеке, подошла к Урубу и преклонила колени.

— Соза приветствует хранительницу истины, — тихо сказала она таким тоном, словно давно ожидала ее прихода. — Жди. Соза приведет вождя.

— Какого вождя приведет Соза? — спросила самозваная хранительница. — Чье это племя?

— Мака-племя, святая хранительница.

— Соза?

Девушка молча показала на груду тел.

— Ступай. Приведи великого вождя Маку, — приказала Урубу, и Соза удалилась. Итак, по крайней мере Вурдаль и Молчаливая живы, но сколько еще осталось из их восьмерки?

Манка Вурдаль дралась как дьявол, это было видно сразу. Она была вся изранена, хромала, но глаза у нее сияли. Этот день был едва ли не лучшим в ее жизни. Наверное, битва была впечатляющая — о таких годами рассказывают у ночных костров. Прежде племя смотрело на Манку как на хозяина — теперь в устремленных на нее взглядах светилось обожание. Она не стала преклонять колени перед хранительницей.

— Мака приветствует хранительницу истины в день великой победы, — сказала она.

В ее свите Урубу разглядела Мари и Миди, но больше, если не считать Молчаливой, не встретила ни одного знакомого лица.

На время Урубу подавила в себе все, кроме личности Омакуа. Она произнесла все слова, которые полагалось произнести, совершила все ритуалы, которые полагалось совершить, и вознесла все молитвы, которые полагалось вознести, а потом председательствовала на пренеприятнейшем пиршестве. Впрочем, здесь каннибализм был в порядке вещей. Эта почесть оказывалась храброму и стойкому врагу. Кроме того, здесь верили, что доблесть павшего воина переходит к тем, кто его съест. К счастью, хранительницы истины никогда не участвовали в подобных пиршествах, а только присутствовали на них. На хранительницах почивала милость богов, они были выше этого.