Бим Пайпер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Группа защитников вновь обнаруженной расы сплачивается вокруг Джека Холлоуэя, человека первым обнаружившим пушистиков…

В лагере независимого старателя солнечников Джека Холлоуэя появилось симпатичное существо — невысокого роста примат, полностью покрытый серебристой шерстью. Существо добродушное и забавное сразу растопило сердце старого Джека. И он даже начал считать, что оно разумно, несмотря на отсутствие таких признаков как «говорит-добывает огонь». Вот только он и его друзья не учли, что наличие на планете разумных аборигенов ставит крест на лицензию Компании на планету Заратуштра…

Джек Холлоуэй почувствовал, что смотреть на это солнце, сверкающее, как раскаленный апельсин, без прищура он уже не в состоянии. Он поднял было руку, чтобы надвинуть пониже шляпу, но тут же вынужден был ее опустить, чтобы успеть нажать на кнопку, контролирующую антигравы, и изменить их частоту пульсации, одновременно при этом другой кнопкой выпустив еще сотню ног манипулятора. С минуту он просто посидел, попыхивая короткой трубочкой (от которой его седые усы изрядно пожелтели по краям) и глядя вниз на развевающуюся на кусте, растущем в расщелине скалы ярдах в пятистах, красную тряпку.

— Этот будет хорош, — с довольной улыбкой пробормотал он. Как у всякого человека, много времени проводящего в одиночестве, у него была привычка разговаривать с собой вслух. — Посмотрим, как он пойдет.

Он всегда смотрел. Он помнил каждый из по меньшей мере тысячи взрывов (включая и несколько термоядерных), которые собственноручно произвел за многие годы работы на стольких планетах, что, пожалуй, не смог бы сразу и припомнить все их наименования. Все взрывы были не похожи один на другой, и всегда было на что посмотреть. Даже на такой пустячок, как этот. Щелкнув включающим систему тумблером, он на ощупь привычным движением нажал кнопку, посылающую активизирующий взрыв радиоимпульс, и красная тряпка тут же исчезла в клубах взметнувшихся пыли и дыма, которые, поднимаясь к небу из темного ущелья и попадая под солнечный свет, изменяли цвет с серого на медный. Манипулятор слегка качнулся на антигравах; летящие во все стороны глыбы камня ломали деревья и с плеском падали в небольшую речушку.

Джек подождал, пока машина выровняется, и подплыл к раскопу. Хороший взрыв получился: он раскидал глыбы песчаника и аккуратно вскрыл кремневую жилу, не особенно разворотив ее. Теперь большие куски кремня лежали на поверхности, и выдернуть их из породы было легко, как шатающийся зуб. Он выдвинул захваты и раскачал ими один из ближайших, а затем, подцепив его выпущенными из днища клешнями, бросил на свободный участок между речушкой и скалой. Затем подхватил еще один обломок и еще один, а потом еще и еще до тех пор, пока не наготовил себе образцов для исследования на весь день. Тогда Холлоуэй посадил машину и, прихватив коробку с инструментами и ручной антиграв на длинной ручке, выпрыгнул на землю. Он открыл коробку, надел рукавицы и щиток для глаз и, вооружившись микроволновым сканером и вибромолотком, приступил к работе.

В первом обломке не оказалось ничего достойного внимания: сканер показал наличие однородной породы. Подцепив антигравом, Джек своротил его в речку. Лишь в пятнадцатом образце он обнаружил наличие пород разной плотности, что доказывало присутствие внутри него солнечника. Или чего-нибудь другого. Чаще всего оказывалось что-то другое.

Примерно пятьдесят миллионов лет назад, когда планета, в течение последних двадцати пяти лет называвшаяся Заратуштрой, была еще молода, в ее морях существовала форма жизни, схожая с земной медузой. Когда они умирали, оседавшие на дно тела засасывались в ил, который со временем заносило песком. Летели века, растущие с течением времени массы песка давили на ил все больше и больше, до тех пор пока он не превращался в кремень с вкраплениями погребенных медуз. По необъяснимому капризу природы некоторые из камней в результате неизвестных биохимических процессов обладали качеством термофлюоресценции: если их носить как украшения, то под воздействием тепла человеческого тела они начинали светиться.

И на Земле, и на Бальдре, и на Фрейе, и на Иштар самый крошечный кусочек обработанного солнечника стоил небольшого состояния. Цены на него были очень высоки и устойчиво держались. Сдерживая нетерпеливую дрожь в руках, Джек начал вибромолотком осторожно обкалывать кремень вокруг неизвестного включения. Наконец его труды увенчались успехом, и он увидел пока еще наполовину погруженный в пустую породу гладкий желтый голыш величиной с фасолину.

— Это еще ничего не значит, может, он только прикидывается, — пробормотал Джек, продолжая работу. Достав наконец камешек, он потер его рукавицей. — Не очень-то похоже, чтобы это было то, что надо.

Он потер энергичнее, а затем подержал над чашечкой горящей трубки. Но камень так и не откликнулся.

— Еще одна медуза, которая вела неправильный образ жизни, — вздохнул Джек и отшвырнул голыш.

За его спиной в кустарнике что-то зашуршало, и, краем глаза отметив легкое движение, он резко обернулся, а его правая рука одним движением скинула рукавицу и автоматически метнулась к бедру. Причиной шума оказалось существо длиной с фут, покрытое толстым панцирем, с двенадцатью ногами, длинными антеннами и двумя парами мощных зубастых челюстей. Джек поднял осколок кремня и с проклятием запустил его в тварь. Еще одна чертова сухопутная креветка, чтоб ей пусто было!

Джек не переваривал этих креветок: они были омерзительны, что, впрочем, не было, конечно, их виной. Главная их вина заключалась в том, что они уничтожали все, что им попадалось на глаза. Они периодически проникали в лагерь и там перепробовали на зуб абсолютно все его вещи. Они залезали внутрь машин, очевидно, считая смазку отменным лакомством, что не раз уже приводило к серьезным неполадкам. Они сжирали изоляцию с электропроводки. Они забирались к нему в постель и даже пару раз пытались попробовать на вкус его самого — а кусались они пребольно! Никто не любил сухопутных креветок, даже сами сухопутные креветки.

Тварь ловко увернулась, отскочила в сторону на пару футов и замерла на месте, издевательски тряся антеннами, словно насмехаясь. Рука Джека вновь метнулась к бедру, но он заставил себя сдержаться: каждый патрон здесь был на вес золота, и тратить их на эту мразь было просто ребячеством. Хотя с другой стороны — ни одна пуля, угодившая в цель, не пропадает совсем уж даром, а он в последнее время давненько не упражнялся в меткости. Он снова нагнулся, поднял еще один камень и швырнул его, метя на фут левее креветки. В ту же секунду его пальцы ухватились за рукоятку длинноствольного револьвера, и, прежде чем камень успел приземлиться, дуло уже смотрело в сторону мишени. Креветка ударилась в бегство, но раздался выстрел, и псевдоракообразное разлетелось на кусочки, Джек удовлетворенно кивнул: