Руди Рюкер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Вэнди указала Стену, в какой стороне над толпой зависла над их детьми стрекоза.

— Нажми на слив, мой дорогой старый дуралей.

Стен проталкивался мимо человека в картонном унитазе, где из отверстия стульчака торчало лицо, на котором к носу был приклеен пластиковый полувисячий член, мимо женщины в сплошном костюме голой Барби, само собой, без малейшего признака половых органов, мимо морфа с искусственной головой, вылепленной в виде куба, мимо людей с крыльями и огромными торчащими пенисами — среди толпы напирающей на него и вращающейся вокруг водоворотом нахлынувшей могучей океанской волны…

— Эй, ма, па! — крикнула им Бабе.

Бабе и Сент стояли возле входа в Театр Кастро. Сент был высокий жизнерадостный молодой человек, имевший привычку немного затенять жизнерадостность своего характера мрачными прическами, жидкой бородкой, зеркальными очками и тяжелыми голубыми замшевыми ботинками. На карнавал он надел головной убор из серебряной фольги, имеющий приблизительную форму шлема, при этом комплект дополнялся длинной, до колен курткой пожарника из блестящего отражающего материала.

У Бабе были высокие резко очерченные скулы, которые краснели, когда она волновалась, так, как это было теперь. К ее блузке был прикреплен большой значок с надписью:

ПРИВЕТ. Я — ЛИНИИ, ВЕСЕЛЫЙ ДОЛЛАР

В руке Бабе держала палочку с чем-то вроде квадратной лампы на конце с цифрами «З» на каждой грани, вокруг ее талии была похожая на поднос широкая юбка-пачка с расставленными и приклеенными к ней разными продуктами в коробках — печенье в коробках, и лекарства, и лапша из водорослей, и тампоны, и прокладки, и одноразовые керамические вилки. Волосы Бабе были гладко зачесаны в короткий хвостик, в свою очередь крепко опрысканный лаком и от того остроконечно торчащий точно назад; крутая прическа довершалась странным козырьком на широкой эластичной резинке.

— Итак, кто из вас угадает, кто я? — нарочито небрежно спросила Бабе. Вэнди бессильна была что-то предположить, но Стен вспомнил образ из далекого детства.

— Ты — клерк из старого супермаркета!

— Папка, ты все точно угадал, любимый мой старикан! — довольно прочирикала Бабе и залилась смехом.

— А как насчет меня? — спросил Сент, — Ты — робот? — предположила Вэнди.

— Типа того, — ухмыльнулся Сент. — Я — Железный Дровосек. У меня в очках все время идет прямая трансляция карнавального шоу, просекаете, а для саундтрека я выбрал старую металлическую вещицу из двадцатого века. Вот, послушайте.

Сент переключил свой ювви на внешний динамик и пропел под караоке несколько резких гитарных аккордов: Да-дада-дам да-да-да да-дам-да-дам.

Вэнди дала указание стрекозе снимать на видео семейную встречу; телекамера-стрекоза принялась выписывать медленные круги у них над головой наподобие крупной колибри, поминутно зависая в воздухе напротив лица кого-то из Муни, трепеща крыльями и уставив пару фиолетовых линз-глаз. Вэнди и Стен могли следить за картинкой через свои ювви.

Сент спел Железного Дровосека еще несколько раз, при этом выставляя в сторону стрекозы руку с «козой». Вэнди видела, как при этом Сент издевается над своим изображением, которое он смешивает в реальном времени с интерактивным многопользовательским Карнавальным Шоу, транслируемым одновременно от разных любительских источников.

Сент, заметив, что мать рассматривает его, перестал паясничать и обратил внимание на родителей.

— Наша ма — красная ведьма, а кто ты, па? — улыбнулся он Стену.

— Я — Ночное Небо, — объяснил Стен, который был весь с ног до головы в черном и осыпан серебристыми блестками. — Небо, видимое из точки, расположенной на галактическом экваторе. Как у вас-то дела, ребята?

— Неплохо, — отозвался Сент, — Сегодня тут вообще есть что посмотреть. Я специально установил несколько камер и участвую в любительском Шоу. За это мне на несколько недель дадут бесплатную Сеть.

— У меня постоянно кто-то пытается взять что-нибудь с подноса, — сообщила Бабе. — И все удивляются, когда выясняется, что коробки приклеены. Ма, ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, Бабе, — кивнула Вэнди. — Тебе не кажется, что в новом двадцатилетнем теле я бы выглядела еще лучше?

— Ох, Вэнди, перестань, — вздохнул Стен.

— Пусть ма говорит, па, — прервала его Бабе. — Она уже рассказала мне о своем плане, и я хочу сказать, что это не ерунда.

— Вон, смотрите, какая смешная компания! — воскликнул Сент, указывая в сторону. — Давайте к ним подойдем.

Они двинулись по улице, проталкиваясь к группе совершенно голых морфов, тело каждого из которых, играющее крупными искусственными морфо-мышцами, было окрашено в один из основных цветов. У нескольких морфов в этой компании были хвосты. На ходу они шутливо боролись друг с другом и кувыркались, ловко, как акробаты, сопровождая действо оживленной мимикой.

Некоторое время семейство Муни двигалось вместе со счастливой хохочущей толпой, наблюдающей за акробатами, но потом Стен и его семейство повернули и углубились в переулок, менее запруженный народом, уводящий в глубь Миссии.

— Мы еще не решили насчет ужина, — объявила Вэнди. — Я хочу есть, было бы вам известно. Давайте что-то решать.

Кто-нибудь еще желает идти в ресторан?

— Я хочу есть, — подал голос Сент. — Но куда мы пойдем?

— Я знаю отличное местечко в испанском стиле, совсем недалеко отсюда, — сказала Бабе. — Оно называется «Каталаника».

— Тогда давайте пойдем туда, — сказал Стен.

Они двинулись по направлению к ресторану, перед которым Бабе принялась срывать со своего прилавка коробочки с товарами, аккуратно расставляя на ступеньках.

— Это для бездомных, — объяснила она. — Кроме того, мне просто надоело в этом ходить.

Она сняла через голову свой картонный прилавок и что есть силы запустила им в Сента. Сент ловко поймал прилавок, разбежался, бросил прилавок на мостовую, прыгнул на него и сумел прокатиться несколько метров на скользкой вощеной стороне, балансируя руками словно серфер, потом полетел кубарем, но не упал, а ловко перекувырнулся, все это время не переставая выкрикивать: «Э-гей! Счастливый Доллар! Э-гей! Счастливый Доллар!»

Перед «Каталаникой» был широкий тент в красную и желтую полоску, под которым располагались несколько столиков, освещенных теплым электрическим светом. Внутри, в комнате в пастельных тонах, было довольно суетливо. На стенах висели милые украшения в испанском духе: старые часы, несколько нанокопий Сальвадора Дали («Настоятельность Памяти» и «Дали в возрасте шести лет поднимает шкуру вод, чтобы посмотреть на пса, спящего в тени моря»), пара нанокопий Джоан Миро, изображающих ярких волосатых хромоногих созданий («Датский интерьер I» и «Датский интерьер 2»). Посетителей было довольно много, гости сидели за столиками перед тарелками с тапа, но — «Да, конечно, сенатор Муни» — нашелся и столик для четверых. Стрекоза Вэнди пристроилась на карнизе на противоположной стороне улицы, дожидаясь выхода семейства.