Джек Уильямсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Свет потускнел, девушка плавно опустилась рядом. Она принесла золотую чашу (почти точную копию подарка Бозуна Бронга) с пузырящейся жидкостью кровавого цвета. Обеими руками Нера подняла ее и, закрыв глаза, с наслаждением вдохнула поднимающийся пар. Странный, резкий аромат распространился по комнате.

— Фейолин, — прошептала она. — Его можно разделить с другом.

Она отпила из чаши, чуть вздрогнув, от чего показалась еще более притягательной. Кет заколебался. Фейолин! А вдруг на самом деле это эйфорид, созданный, чтобы убить человеческую волю? В первый момент он в страхе хотел было оттолкнуть чашу, но Нера склонилась так близко, почти обняв его рукой, и свежий запах ее тела заглушил аромат напитка. Внезапно все сомнения показались ему такой же ерундой, как те невидимые барьеры, за которые он пробирался в старом Мансфорте. Кет сделал глоток.

Психохимикат, изобретенный гуманоидами, чтобы уничтожать страх, разочарование и боль, создавая ощущение абсолютного счастья.

Он не пожалел об этом. Фейолин переместил его сознание куда-то за эфемерные пределы обычной морали, где все подозрения и опасения просто не существовали. Жидкость обожгла горло и огнем пронзила тело, доставляя мучительное и странное наслаждение. На мгновение все чувства притупились, а затем неожиданно обострились.

Огонь быстро прошел и превратился в алую и соленую симфонию (иными словами ощущение выразить невозможно). Это было так ново и приятно, что первый осторожный глоток показался слишком маленьким. Кет потянулся к чаше, чтобы отпить еще, но время и расстояние неожиданно увлекли его в какую-то странную бесконечность, где каждый вздох длился целый век.

Биение сердца замедлилось, теперь каждый удар казался чудовищным сотрясением, вызывающим дрожь. Комната раздвинулась в обширное пространство, отделенное от мира, куда никто не мог проникнуть. А льющийся снаружи молочный свет Малили ослеплял так, что Кет не мог смотреть в его сторону.

Нера приблизилась, сияя новым, удивительным великолепием, и ее приводящий в безумие запах окутал юношу колышущимся алмазным туманом, а бархатное прикосновение пробудило в нем отчаянно радостное желание.

— Нера… — собственный еле слышный шепот показался ему оглушительным. — Нера Ньин!

Где-то в далеком и холодном углу сознания Кет удивился собственному поведению, но это не имело теперь никакого значения. Он больше не был Каи Ну, его больше не связывали строгие границы привычки, обычая и закона. Сейчас, преображенный багровым напитком, он был лелейо.

Кет жадно потянулся к девушке, и она прильнула к нему, помогая избавиться от одежды. Нера казалась воплощением сияющей радости, недоступной воображению. Позже он вспоминал, что все происходило в какой-то иной реальности, в далеком царстве истины, из которой он смог вынести лишь отдельные фрагменты.

Острая сладость ее рта, ее искусные пальцы помогли юноше проникнуть в нее, в сильное и податливое нежное тело. Нера мягко засмеялась, и смех этот превратился в восхитительную мелодию, когда он в панике прошептал, что она же может забеременеть.

— Контроль над телом — первое искусство, которое постигают фейо, — ее шепот был волшебной музыкой. — Мы ограничиваем рождаемость, чтобы соответствовать возможностям планеты. У меня не будет ребенка, если я этого не захочу.

Они пребывали в своей собственной, личной вселенной, которая заполняла собой все время и пространство, и каждое великолепное мгновение превращалось в сияющую вечность. Лишь их наслаждение друг другом было реальностью, и больше ничто не могло их коснуться. Когда же великолепный огонь начинал затухать, глоток фейолина опять возжигал его, вознося к новым вершинам.

Страшное разочарование поразило Кета, когда он в очередной раз потянулся за напитком и обнаружил, что чаша пуста. Девушка весело рассмеялась, увидев его жадность:

— Фейокоор никогда не длится вечно, и нам обоим пора спать.

Чудо исчезло бесследно, когда юноша проснулся, хотя Нера все еще лежала в его объятиях, нежная и прекрасная. Мир вновь стал реальным, полупустая комната казалась холодной, мрачной и неживой. Малили смотрела на него из термального окна, но ее свет уже не был волшебным. Вокруг черного озера появилась белая кромка льда. На губах еще оставался горьковатый острый привкус, а все тело болело.

Он поцеловал девушку, и та еле слышно, не просыпаясь, прошептала:

— Не уходи…

Но Кет оделся и ушел. Он возвращался скучными туннелями, запутанными и грязными, по которым уже начинал с грохотом и лязгом ходить первый утренний транспорт. Казалось, что он с трудом, болезненно возвращается из волшебной страны к утерянной реальности, к стесняющим обычаям Каи, к обязательной учебе, к невыносимой мысли о том, что Нера может быть агентом гуманоидов.

В воротах незнакомый дежурный офицер потребовал пропуск и сделал пометку в книге нарушений за самовольный выход из академического городка. Потом Кет долго сидел в своей комнате, глядя на золотую чашу, с тоской мечтая об исчезнувшем чуде и жалея обо всем, чего так и не смог узнать.

Где растут мыследрева? Каковы верования лелейо? Как кочевой народ умудряется выживать в тех облачных краях, где сам он никогда не побывает? Без вещей, без одежды, без инструментов, без транспорта, без жилищ, без записей, без какой-либо заметной социальной структуры — как лелейо могут существовать?

Были и еще более тревожные вопросы. Почему Нера выбрала его для такой загадочной дружбы? Только из-за фамилии Кирон и потому, что надеялась что-то узнать? Вначале об этом даже думать было больно, но внезапно юноша выпрямился и ухмыльнулся мрачному отражению в зеркале для бритья. Даже если она никогда больше не заговорит с ним, все равно память об этой ночи останется для него таким же драгоценным воспоминанием, как тот чудесный монополюс.

В этом странно-счастливом состоянии он отправился в туалет, затем напился холодной воды и включил голографическую учебную кассету по математике. После бурно проведенного времени Кет чувствовал себя очень хорошо. Неожиданная бодрость заставила его прийти на лекцию по литературе раньше обычного. Юноша не отрывал глаз от двери, застыв в ожидании, и сердце отчаянно колотилось.

Она не пришла.

После лекции Кет обратился с вопросом о Нере к преподавателю.

— Не знаю и вряд ли узнаю, — пожал плечами тот и устремил на него пронизывающий взгляд, в котором присутствовало что-то вроде зависти. — Такие уж эти лелейо. Проще не связываться с ними, поскольку все равно ничего не поймешь.

Кет хотел позвонить девушке, но не обнаружил номера ее голофона. В тот день он долго колебался: не рискнуть ли пойти к ней — и, возможно, нарваться на презрительный отказ. Но тут его вызвали в кабинет коменданта.