Александр Шапочкин - Рубикон

Дальше наблюдать за происходящим я не смог. Из пирамиды к редким облакам и стоящему в зените солнцу ударил поток сансарной энергии такой силы, что почти мгновенно выжег маджи-матрицу монокуляра, превратив ее в почти бесполезную пластиковую трубку с потемневшими линзами.

На поляну я вернулся в смешанных чувствах. Какое-то время посидел у байка, собираясь с мыслями, а затем, подойдя к пленнику, вытащил у него кляп изо рта. Чингачгук-Крокодил хотел было сказать что-то скабрезное и даже расплылся в презрительной улыбке, но раньше, чем он произнес хоть слово, мой кулак впечатался ему в скулу, опрокинув заоравшего от боли мужика на землю.

Кажется, я ему что-то сломал, но мне было все равно. Никакой жалости к этим людям я более проявлять был не намерен. Сминая в кулаке металл нагрудной пластины, в бликах начищенной бронзы видя отблески своих пылающих алым огнем глаз, я поднял его одной рукой за грудки и, не щадя, приложил спиной о ствол дерева, а затем еще, и, слегка придушив, прорычал, глядя прямо в поплывшие, уже слегка ошалелые глаза:

– У меня тут появились кое-какие вопросы, – я еще раз тряхнул рыцаря, попутно приложив его о шершавую кору и, снизив голос почти до шепота, добавил: – И поверь, вы ответите мне на каждый из них…

– Читай, – жестко и зло бросил император, взмахом руки отправив ректору Пятого Магического колледжа бумагу, которая, проскользив по сукну стола, едва не упала на пол, а сам самодержец в ярости саданул кулаком по ни в чем не повинному подлокотнику кресла и прорычал: – Ладно эти малолетние дуры! Но ты-то, Андрей! Ты-то куда смотрел?

– Я… – произнес герцог Сафронов, подхватив документ и, не найдя что ответить, быстро вчитался в текст, а затем совсем уж посмурнев, выдавил из себя: – Виноват, ваше величество…

– Ага… – как-то устало произнес государь Всероссийский, вместо очередного взрыва, которого ожидал Андрей Иванович. – Все мы виноваты… Не уберегли мальчика.

– Да что вы понимаете, молодежь! – внезапно зло рявкнул сидевший на боковом диванчике, яростно взрыхлив пятерней свои редкие седые волосы. – Вы это что же, моего внучка из-за какого-то там Варяжика похоронить уже, что ли, решили! Да я Жорика в его лучшие боевые годы в бараний рог крутил, хоть старый уже был, а Кузька мой – молодой! Он и вовсе его в узел завяжет!

– Если, конечно, парень еще существует… – пробормотал император, а затем виновато посмотрел на пенсионера. – Прости, не хотел.

– Дурак ты необразованный, Славка… – уже беззлобно отмахнулся от него гость. – Хоть и император! Не пошла тебе моя наука. Все с позиции «магов» да «воинов» меряешь, как и Варяжка твой. А Кузя – колдун, нельзя нас ни в своем, ни в каком другом духе растворить! Мы к земле родной да телу своему такими крепкими цепями прикованы, кои даже смерть порой разорвать не способна. Почему, думаешь, я из мажика, пусть даже перспективного, Кузю в колдуна перековал? И не смотри на меня так, Андрейка! Аватаром бы он так и так бы стал…

– Ой ли? – ехидно посмотрел на него император. – Не ты ли сам взял парня, да и выбросил как сломанную безделушку?

– Надо было так! – тут же окрысился пенсионер. – На роду у него то написано было! Вот только не хотел я, чтобы он водяжкой какой-то там повелевал. Не его это! Да и бремя истинное мое передать кому-то пора мне уже приходила. А не просто это…

– Ладно, ладно. Не об этом сейчас вопрос, да и не хочу я в ваши дела лезть! Сами разберетесь! – насупился его величество. – Ты лучше скажи мне, Иван Пахомыч, ты точно уверен, что с зятьком моим все в порядке?

Вместо ответа старик только крякающе рассмеялся, а затем, посерьезнев, ответил:

– Может, напомнить тебе, как учителя моего убивали? Даже в том, что на бумагу записано, не вся правда была! Масоны его не только ядом травили, расстреливали и топили, но и выжечь, и изгнать, и растворить душу пытались, натравив на него вначале Азазель, а затем и Нагдиэль. А он все умирать отказывался…

– Но Распутина все равно в результате уничтожили… – вставил Сафронов.

– Да, – согласно кивнул старик. – Все мы смертны! А еще его настолько боялись, даже после кончины, что до сих пор это имя вызывает у людей отвращение. Он цесаревича от гемофилии вылечил, что в Папских архивах даже записано, а его и в наш век как шарлатана всякая шваль телевизионная, покопавшись в подложных бумагах, шельмует! Или вот я, я вам что? Не пример? Как Аарон Кац меня в «Ловушку душ» поместил? И где теперь он, а где я?

– Ну да, – хмыкнул император, – Кац-то, конечно, в Шамбале остался, зато теперь герой для миллионов, легенда американских комиксов и персонаж кучи фильмов, пусть под своим рабочим псевдонимом. А ты у нас – все ходишь, бродишь по Европе. Но на вопрос ты не ответил! Ты в Кузьке уверен?

– Уверен! – рявкнул дедок, бодро вскакивая на ноги. – И дочки твои уверены! Вон какую аферу закатили. Аж Саньку за бубенцы ухватили и пару раз провернули, пока до кондиции не довели. Это ты у нас, твое величество, все как телок на привязи вокруг столбика топчешься!

– Работа у меня такая, – буркнул император и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла. – Ладно! Давайте еще раз, по порядку и без эмоций. Нервы всем беречь надо…

– Опять из пустого в порожнее! – хлопнул ладонями по своим бедрам пенсионер. – Да когда ж вы делом займетесь!

– Надо, старик! – уверенно произнес его величество. – Думать надо, а потом делать! Сейчас над случившимся лучшие умы в оперативном штабе голову ломают. Вон, утром молодой Афросьев в «Чайном клубе» глотку на всех рвал, разве что войска в Украинскую Зону не требовал ввести… Кстати, Андрей. А что, Кузьма с Савелием подружились, что ли?

– Да нет… – пожал плечами Сафронов. – Я сам, признаться, удивлен был его душевными порывами. Возможно, конечно, что они где-то виделись мельком, но ты же знаешь Савелия не хуже, чем я. А выводы аналитиков на основе анализа их психопаспортов ты, твое величество, сам мне давал почитать – природные конкуренты, с явными задатками лидерства в следующем поколении «Чайного клуба».

– Знаком, – кивнул император. – Потому и спрашиваю… Просто если он в очередной раз затеял какую-то свою игру, то его следует сразу прищучить. Не дай бог в будущем лбами столкнутся.

– Да выделиться парень хочет, – хмыкнул дед, вновь занимая диванчик. – Молодой еще, кровь горячая… Ему бы сейчас войну бы какую-нибудь или приключение, но чтобы имя и слава, как у старших товарищей, и грудь в орденах. Так, ребятки, было, есть и будет. Я как на ваши междусобойчики аватарские захаживать начал, так сразу заметил, что кто постарше, то и дело молодых авторитетом придавливают. Вот мальчик и брыкается.

– Ты просто Афросьева еще плохо знаешь, – тяжело вздохнул Сафронов. – Вон, у меня тоже иконостас не такой уж и большой, особенно если с твоим сравнивать, но…