Олег Дивов - Русский фронтир [антология]

Невероятно дорогая игрушка. Невероятно полезная. Сто выстрелов в магазине. Принцип пушки Гаусса – бьет далеко, точно и больно: шьет при желании танковую броню. Интеллектуальная система наведения и «умный» прицел, позволяющие забыть о поправках и дрожи в руках, паля чуть не на километр.

Царский подарок. «Императорский», – поправил я себя.

Никаких гравировок с именами и званиями – очевидный плюс при моей профессии. Почему-то то, что дарительница вспомнила об этом, рождало теплое чувство в груди.

…Сейчас игольник приткнулся в подмышечной кобуре.

Я посмотрел на очередного пассажира, добравшегося до встречавших его… друзей?.. членов семьи?

В воздухе звучал мелодичный смех. Где-то звонили церковные колокола.

Невольно я подался к смеющимся. Не помню, когда именно разучился улыбаться. Но знаю точно – с тех пор чужая радость действовала на меня как наркотик. Пожалуй, я даже начал понимать, почему сказочным упырям требовалась живая кровь.

Своя, мертвая, не грела.

Удар по плечу заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Тоже мне, разведчик. Зазевался – и вот результат. «Поляну не держал», а если бы ко мне подобрался убийца?

Тьфу.

Есаулу в запасе Халилову такие терзания от рождения неведомы. Есаул шагал по жизни бодр, весел и неистов. Усы воинственно закручены, невообразимый лиловый пиджак таинственно мерцает, фамильная сабля вдохновенно торчит перпендикулярно поверхности.

– Григорий Петрович! Не встречают! – радостно осведомился он.

Именно осведомился. С вопросительной интонацией славный казак сроду не водился. Мы свели знакомство во время семидневного плавания из Святого Владимира – губернского города, или, по-местному, столицы атаманства, административного центра русского сектора планеты.

Я никак не мог включиться в разговоры попутчиков, посвященные большей частью ценам на зерно и алмазы, редкоземельные элементы и скот; местным поэтам и местному же высшему свету.

Есаул стал истинным спасением. Плевать он хотел на разговоры. Бравый офицер желал перекидываться в покер и вист, пока «супруга с ухватом» далеко. Я же играл и был равнодушен к проигрышам – лишь бы не остаться наедине с собой.

Можно сказать, брак, заключенный на небесах.

– Как видите, Харитон Семенович, – пожал я плечами.

– И моей не видно, – прищурился он. – Опять в кофейне Федотова с подружками засела и обо всем забыла, хохотушка. Пройдемся? Мы вас подкинем куда нужно. А то останавливайтесь у нас, не стесните, что вам по гостиницам кости ломать?

– А ухват? – искренне заинтересовался я. – Да и жилец я беспокойный.

– Я сам беспокойный. А ухват… Да, ухват – это аргумент. Ставлю боевую задачу: за поездку понравиться Мариетте Иоанновне. Справитесь – сама пригласит. Главное, не попадитесь на предложение познакомить с ее сестрой. Редкого норова девица, чистый зверь-каркадил, брр…

– Так точно, господин есаул, – щелкнул я каблуками.

За легкой беседой мы добрались до конца причала и вышли на улочку.

– Хмм. Странно! – отметил есаул. – Народ как слизнуло с улиц. Ровно и не суббота.

Так, этого Вергилия стоило держаться. С моей-то точки зрения, в местном захолустье с его десятью тысячами населения иначе и быть не могло.

– Тпру, тпру, нечистая вас побери, – рядом с нами лихо затормозила… бричка?.. карета?.. Не специалист! Открытая конная коляска о двух диванах с поднимающейся крышей, в общем.

На переднем, сжимая вожжи, восседала хрупкая, но весьма бойкая дама, ростом Халилову примерно по пупок. Свежестью лица она напоминала гимназистку, возраст выдавал лишь мудрый взгляд карих глаз из-под темной челки. Одета была в безразмерную юбку-брюки и белую блузку. Револьвер на поясе смотрелся на своем месте.

– Дорогая, позволь представить тебе… – закашлялся и как-то съежился Халилов.

– Собутыльника? Только в карты резались и водку пили, горе луковое, или еще во Святом Владимире по бабам прошлись?! Отвечай!

Школа Старика все-таки кое-что мне дала. До Шталя далеко, но с этим справиться можно, да и не слышалось в голосе злобы – поза одна.

– Мариетта Иоанновна, милейшая! – включил я воркующий голос. – Разрешите? Григорий Петрович Леонтьев, лейтенант Флота. В отставке по ранению, ныне купец скромный. Заверяю, как на духу: по бабам не ходили, водки не пили, а в карты резались, да еще как! Только пух летел. Но на фишки, исключительно на фишки. Разорил бы меня ваш супруг иначе вконец. Великий мастер, цените!

– Ладно, ценю, – смеются глаза госпожи Халиловой. – Так уж и быть. И прощаю. Но если узнаю!..

– Ручку, ручку позвольте, – последний залп даю и тон выключаю.

– А вы знаете, как успокоить женщину, Григорий Петрович. Вы ведь не женаты? – Взгляд на пальцы вашего покорного. – Не хотите с сестрицей моей знакомство свести?

Есаул делает круглые глаза и чиркает ладонью по горлу. «Каркадил!» – шепчет театрально.

Смеемся все вместе. Они искренне. Я – эхом, отражением.

– Загружайтесь, – машет рукой Мариетта. – Не знаю, что случилось, но на перекрестке форменный затор. Все к реке спешат. А кое-кто с оружием бежит.

– Там, – повернулся ко мне, севшему рядом с вещами на заднее сиденье, есаул, – река излучину дает. А за ней – граница с Большой Пятеркой. Территория корпораций. Посмотрим. Вооружены?

Я откинул полу сюртука и похлопал по кобуре.

– Отлично, у меня тоже револьверт. Что творится, сейчас выясним, – зоркий есаул углядел бегущего в ту же сторону паренька, по виду гимназиста.

Дождался, когда коляска поравняется с ним, и цепко ухватил его за ухо.

– Малый, куда все смылись?

– Там эти… планетяне…

– Докладывай толком, боец.

– Так точно, – вздохнул «боец». – Ефим Петров, учащийся, пятый юношеский Новоспасской базы. Говорят, у корпоратов инопланетяне высадились. Разрешите ознакомиться с обстановкой на месте?

– Ша! Дуй на базу, жди приказа. Понял?

– Так точно, – увял паренек.

– Смотри, помощь потребуется – а ты без шабли и в гражданском. Понял? Выполняй! Мари, гони!

И Мари погнала.

…У реки я, честно говоря, мало что понял. Виднеется на горизонте бульба бурая, неровная. Может, холм, может, гора. Говорят – не было такой с утра еще.

Им виднее. Не станет же целый город меня разыгрывать? Тут, конечно, глушь медвежья, развлечений мало, но не настолько.

Достал коммуникатор – мало у кого они на Тритоне есть. Включил дальномер, навел… Охнул. На всякий случай игольник вытащил, прицел включил – нет ошибки!

Мама дорогая!

Да эта штуковина метров на триста потянет в высоту. По земным меркам – плюнуть и растереть, а по здешним – чудо чудное. Да еще пакость какая-то во множестве великом по ней ползает – ровно муравьи стальные.

– Блин, – заметил я вульгарно. – Что, правда? Человечки зеленые? Господь, Ты – великий шутник…