Егор Бородулин - Метро 2033. Секреты Рейха [СИ]

— Ну что, уходите? — спросил разведчик.

— Ага, — ответил здоровяк, заталкивая короб с патронами от пулемета вверх рюкзака, — Только посмей нам чего ещё предложить!

— Да мне бы попрощаться, — улыбнулся Сенька, — А все же хорошая из нас команда бы получилась! Жалко, что вы уходите…

— Нельзя нам задерживаться, — отвечал Вадим, — Время поджимает.

— Понимаю. Я провожу вас до выхода в туннель. Не против? И сержант вам привет передавал. Сказал, что если чего нужно, к нему обращайтесь. А если вернуться захотите, то вы желанные тут гости, вам всегда рады!

— Будем иметь в виду, — отозвался Медведь, закидывая рюкзак себе за спину, — Пошли?

— Пошли, — кивнул Вадим, и они вышли из палатки.

По пути на выход со станции Сенька, хромая, старался идти шаг в шаг с Вадимом, но периодически отставал. Он рассказывал про Охотный ряд, нынче переименованный в Проспект Маркса, куда, собственно, сейчас и шли Вадим с Медведем. Дойдя до таможни, Сенька попрощался с товарищами и заковылял обратно. Таможенник пропустил их без проблем, и вот сталкеры уже стояли в кромешной тьме туннеля.

— Идти не так долго, — говорил Медведь, — Туннель более-менее безопасный. Тем более простой переход между станциями. С Проспекта двинем в Полис, и сразу же на Смоленскую.

Туннели. Мрачные туннели. Темные туннели. Если бы не связующие станции, то эта паутина кромешных туннелей превратилась бы в лабиринт, подобный лабиринту Минотавра, в котором страшное чудище пожирало заблудившихся людей. Точно также было бы и в метро: не в каждом, но в трети туннелей можно нарваться на зверя, мутанта или аномалию. Никто и не обещал, что туннели будут безопасными. Задумывались ли власти, когда пускали ракеты с боеголовками, о безопасности бомбоубежищ и этих проклятых туннелей? Нет. Если в мертвой Москве есть вероятность, что человек не столкнется со зверем, и они пройдут по разным улицам, не замечая друг друга, то в туннелях такой вероятности не было. Ограниченность туннелей — это как ловушка, из которой не выбраться. Именно такие размышления посетили Вадима в данный момент.

По пути к Проспекту Медведь обнаружил, что его пулемет был слегка поврежден, поэтому он предложил Вадиму на Проспекте немножко задержаться, чтобы отдать «Негева» на починку:

— Ну, сам посуди, пулемет с браком, надо бы починить, а то случись что, нападут на нас, и что я с этой грудой металлолома делать буду?

Вадим пытался отговорить Медведя, чтобы он подождал хотя бы до Полиса, но здоровяк твердо стоял на своем, и сталкеру ничего больше не оставалось, как согласиться. Но на половине пути путникам замаячил десяток фонарей. Свет раздражал глаза, и Вадим попытался закрыться рукой от надоедливого света. К сталкерам подошли трое обладателей фонарей. Когда три силуэта подошли на достаточное расстояние, чтобы их можно было разглядеть, Вадим понял, что это были солдаты Красной линии. Троица навела дула автоматов на путников и один из них сказал:

— Руки за голову, оружие на землю! Так, а что это мы тут делаем, а? Придется задержать вас, раз вы обнаружены на месте преступления…

— Какого ещё преступления? — возмутился Медведь.

— Да вот такого! — отвечал все тот же силуэт, — В туннеле обнаружен труп, уже третий за неделю. Стало быть, вас на допрос. Поможете, так сказать, расследованию. А, впрочем, кто знает, может это именно вы убийцы?

— В чем логика то? — спросил Вадим.

— Хватит разговоров! — повысил голос красный, — Вяжите их! И на станцию…

Вадим и Медведь пожали плечами, сдали оружие вместе с рюкзаками и пошли за троицей солдат, так как спорить было бессмысленно. До станции оставалась пара десятков метров, а по пути Вадим увидел само место преступления: Семеро солдат оцепили периметр, осматривая местность на наличие каких-нибудь зацепок, а на путях лежал труп, с раскрытыми глазами. Рядом с шеей тела натекла лужа крови. Вадим прикинул, что убийство было совершено недавно. Минув пустой блокпост, конвой вошел на станцию.

Проспект Маркса сиял чистотой: белизна мрамора бросалась в глаза, а стены были увешаны плакатами с изображением генсека Москвина. Станция кипела жизнью, и, все-таки, была «столицей» Красной линии. При передвижении через станцию до Вадима доходили обрывки фраз людей, попадавшихся ему на пути:

— Слышали? Новая жертва Потрошителя!..

— …и кто следующий?..

— …третий раз за неделю! Да, что ж такое то!..

— Это точно проделки фашистов, уверяю вас!..

Было ясно, что люди были напуганы всем происходящим. Доведя пленников до части станции, обустроенной под тюрьму, солдаты завели туда сталкеров и закрыли решетку, пообещав, что через какое-то время вернутся. Вадим сел на скамейку и закрыл руками лицо.

— Что теперь? — спросил он Медведя.

— Да ничего! — хмуро ответил здоровяк, — Беспредел какой-то! Где это видано, чтобы простых прохожих вязали за то, что они проходили мимо «места преступления»? Тем более нас? Это конфликт!

Вадим тяжело вздохнул: непредвиденная задержка на неопределенное время могла стоить ему жизни! Медведь расхаживал из стороны в сторону, словно тигр в клетке, и бубнил себе что-то под нос. Через десять минут вернулись те же солдаты и повели пленников на допрос. Комната допроса мало отличалась от тех, которые уже повидал Вадим: те же стулья, те же столы в центре, та же лампа на столе, разве что шкаф стоял в одном углу, и раковина в другом. Задержанных усадили за стол, нацепив на руки наручники, и солдат, который задержал путников, сел напротив. Лицо было молодое, волосяной покров на лице едва лишь начал прорастать, соленые рыжие волосы были зачесаны назад. Солдат посмотрел на задержанных, переводя взгляд с одного на другого, и заговорил:

— Итак, что вы делали несколько минут назад в переходе между станциями Красной линии?

— Шли на станцию Красной линии! — ответил с издевкой Медведь. Скулы солдата заиграли, а взгляд был наполнен ненавистью к здоровяку.

— Вы разве не понимаете разницы, где шутить можно, а где нельзя?! — постепенно повышая голос, прикрикнул солдат, — Я могу повесить на вас сейчас убийство, и все! Ха! Смеяться буду я, а вы будете сидеть по другую сторону решетки, и жалобно смотреть на меня. Понятно?!

— Рискни здоровьем, — все так же спокойно отвечал Медведь, — Но проблему это не решит. Убийство повторится, а нас в конце концов отпустят, и тогда, даю слово, ты пожалеешь.

— Ах ты! — солдат встал со стула и ударил кулаком по столу. Нижняя челюсть солдата задрожала, а выражение лица напоминало и недоумение от наглости задержанного, и ненависть к нему, — Да я тебя щас!..

Не успел солдат договорить, как дверь комнаты распахнулась, а на пороге появилась новая фигура. Солдаты повернулись на звук и замерли, а допросчик вышел из-за стола, отошел в сторону и выпрямился. Как определил Вадим по погонам, в дверях стоял капитан Красной линии.