Егор Бородулин - Метро 2033. Секреты Рейха [СИ]

— Всё, переходим ко второй фазе наступления! — кричал Майор в рацию, — Щиты пошли вперёд! Так, Дружинин, Филин и вы двое, — он указал на ганзейцев, — сидите с ранеными. Обусов со мной! — Майоров перезарядил РПК и пошел к основным силам Ордена и Ганзы. Обусов пожелал оставшимся удачи и пошел за ним.

Союзные войска отступили от фашистских укреплений, но огонь не прекращали. Через пару минут к центру платформы выдвинулась стена щитов. Семь щитовиков шли полукругом. Фашисты пытались прострелить толстый металл щитов и остановить движение, но бойцы шли уверенно и упорно. Вдруг они остановились, и Вадим разглядел за спинами щитовиков ещё одного солдата с «Гномом» (РГ-6). Солдат поднял дуло вверх под углом, направленным в сторону фашистов, и расстрелял весь барабан огнем по площади. Шесть гранат ВОГ-24 ударили рядом с мешками, забив фашистов на какое-то время. Параллельно с гранатометом бойцы кидали к фашистским укреплениям дымовые гранаты. Спустя какое-то время видимость фашистов стала нулевой.

Всю платформу затянул густой смог. Фашисты сосредоточенно сверлили глазами туман. И вот, началось. На последнюю укреп позицию фашистов единым строем двигалась стена щитов. Три десятка щитовиков медленно шли к мешкам, не открывая огонь. Один из последних фашистских офицеров скомандовал «Огонь!», и стволы автоматов и дробовиков застрекотали. Щитовики сбавили скорость из-за встречной силы, но продвижения вперёд не прекращали. Стена неумолимо приближалась к фашистам.

Когда щиты поравнялись с мешками, из-за свинцовой стены полетели гранаты. Взрывы отчасти отвлекли фашистов, и огонь из-за мешков стал не таким плотным. Вдруг центральный здоровый щитовик прокричал «В атаку!», и щиты рассоединились. Часть бойцов перепрыгивала через мешки, занимая вражескую позицию, другая часть обстреливала неприятеля из пистолетов. Двухметровый амбал с щитом наперевес перемахнул через преграду и ударом ноги в полете впечатал ближайшего фашиста в землю. Сзади прогремело дружное «Ура!», и за щитовиками последовали штурмовики. Завязалась рукопашная.

Медведь, вырубив фашиста ударом ноги, закрылся щитом. Автоматная очередь, пришедшая на щит, ощутимо отдала в плечо. Здоровяк углядел стрелка в прорези щита и выстрелом в колено из пистолета вывел противника из строя. Затем подбежал и мощным ударом ребром щита отправил раненого фашиста в нокаут. Справа промелькнула ещё одна цель. Один выстрел точно в голову — и противник уже мертв. Образовалась такая толкотня, что рейнджер уже с трудом разбирал кто свой, а кто чужой. «Надо прорываться дальше» — решил Медведь, и закрывшись щитом, побежал на таран вперед. Он смял одного, затем другого, третьего, протаптывая дорогу союзникам и разрывая фашистскую цепь обороны.

Ошеломляя фашистов щитом и стреляя из пистолета в упор, Медведь уже девятым легионером пополнил свой счёт. Вдруг бешеная сила, породившая жуткую боль, врезалась в левое бедро. Медведь остановился, разворачиваясь, взревел и выпустил три патрона в обидчика.

Затем последовал сильный удар в правое плечо. Здоровяк по инерции развернулся, высаживая последние пистолетные патроны в очередного обнаглевшего фашиста, который прикладом автомата вздумал сломать громадную машину для убийств. Пистолет опустел, а перезаряжаться не позволяла ситуация.

— Вперед, р-р-р-ребята! — кричал Медведь, подняв пистолет вверх. — Если не мы, то кто?! — и вновь, уже раненый ринулся в бой. Автоматная очередь встретила его в живот. Он остановился, выбросил из руки пистолет, и из последних сил кинулся на самого ближайшего легионера. Сбив его с ног, здоровяк встал, придерживая рукой кровоточащую рану. Потом он встал на колени и посмотрел вперед. К нему бежал фашист, выставив штык-нож автомата вперед.

— Ну, давай… закончи начатое… — прохрипел Медведь и закрыл глаза. Холодное лезвие ощутимо вошло пониже шеи, а потом провернулось. Рейнджер приоткрыл глаза. Зрение помутнело, к горлу подступала теплая кровь. Фашист стоял над ним, сверля глазами побежденного амбала. Медведь лишь только усмехнулся, и вдруг резко правой рукой вонзил нож в колено врагу. Фашист от неожиданности вскрикнул. Резким движением Медведь выдернул нож, фашист свалился рядом, подставляя голову под очередной удар.

— Ты будешь… моим последним… — здоровяк вонзил нож прямо в затылок фашисту, пробивая защитную каску. На последнем дыхании Медведь осмотрел поле брани: бойцы Ганзы числом давили фашистов, бой уже считался, практически, выигранным. Обессиливший рейнджер упал на землю. Глаза закрывались сами. Последнее, что он услышал, было:

— Мы взяли офицера! Они сдаются! Фашистский офицер капитулировал!

— Захара не видели? Кто-нибудь? Брата моего видел кто-нибудь, люди!

— Да не ерзай ты! Дай перевяжу тебя нормально!

— Пусти! Где он?! Он жив? Заха-а-а-ар!

— Да не видели мы его! Может, и живой… Давай, грузи Миронова к остальным на дрезину! Всё, рейнджеры, на базу Ордена! На сборы пять минут! Опоздавших не ждем!

— Брата моего найдите, прошу!

— Ты успокоишься, или нет?!

— Вколите ему что-нибудь, чтобы уснул.

Тонкая игла вошла в шею, и глаза Вадима постепенно начали закрываться, увлекая измученное сознание в Нирвану…

Миронов пришел в себя уже на Смоленской, в лазарете у Дока. Медик ходил от одной койки к другой, осматривая раненых и раздавая поручения помощникам. Вадим попытался облокотиться на койку, но силы ещё не до конца вернулись. Док, увидев, что боец пришел в себя, торопливо подошел к нему.

— Ну, как ощущения? — спросил медик с улыбкой.

— Довольно смешанные… Что со мной было?

— От болевого шока сознание потерял. Кстати, повезло тебе, что пуля маленького калибра была и ушла в ногу недалеко. Иначе, я бы полдня с тобой возился, да не факт, что достал бы её, — он демонстративно достал из кармана халата маленький кусочек свинца и вложил его в руку Вадиму, — Тебе на память. Боевой сувенир.

Вадим тяжело вздохнул и откинулся на подушку.

— Когда смогу ходить нормально?

— Без костылей, в смысле? Ну, — Док почесал затылок, — через месяц ещё прихрамывать будешь. Ногу сильно не напрягай, ране зажить надо.

— Слушай, а что там… с Димой Емельяновым? Живой хоть?

— Боюсь… — медик замялся. — Без шансов было. Ты его видел? А я не всемогущий, уж увольте… Забрала костлявая…

— Ка-а-апец… Не жалко тебе его? С таким равнодушным видом говоришь.

— Не первый день стажировки, — Док развел руки. — Насмотрелся я тут уже такого, чего никому не пожелаю. Сколько на моих руках отличных ребят скончалось, и никто из них такой участи ни разу не заслужил. Рейнджер — профессия опасная. Каждый прожитый день — как праздник. Все мы знаем, на что идем, выходя на задание. А тут ещё и война, так сказать. На войне люди и умирают. А сколько ребят наших там, на Бульваре, полегло? И не один ведь Емельянов, но и Миша Потапов, и Майоров тоже.