Лей Бардуго - Чудо-Женщина. Вестница войны [litres]

– Отведите ее в машину, – велел он двум солдатам, стоящим рядом по стойке «смирно». – Только осторожно. У вас нет моей устойчивости к ее силе. Я не хочу, чтобы вы сцепились друг с другом. В дороге мы будем менять водителей.

Солдаты поволокли ее к заднему сиденью одного из «Хамви», но остановились, когда Джейсон сказал:

– Алия, мир вот-вот станет очень неприятным местом. Всем нужны будут союзники. Подумай о том, как ты одинока.

Он отчитывал ее, как ребенка, которого в наказание оставили без ужина. Она любила брата и, возможно, даже понимала боль, которая им двигала, но она никогда не смогла бы простить ему то, что он сделал.

Когда она заговорила снова, то не узнала собственный голос – низкий, размеренный, чужой голос, в котором, как расплавленный металл, кипела ярость.

– Я дочь Немезиды, – сказала она, – богини божественного воздаяния. Подумай о том, как глубоко я могу затаить обиду.

– Свяжите ей руки, – сказал Джейсон, когда солдаты снова потащили ее прочь. – Не хочу, чтобы из-за своей блажи о спасении мира она попыталась себе навредить.

«Сестра моя по оружию, я твой щит и меч, – повторяла она, пока солдаты заталкивали ее в «Хамви» и привязывали нейлоновыми стяжками к металлической панели, разделяющей заднее сиденье. – Пока я дышу, враги твои не будут знать покоя».

«Я что-нибудь придумаю, Диана, – пообещала она. – Ради тебя, ради Тео, ради Ним. Пока я живу, твой бой – мой бой».

Диана видела серебристые воды Еврота и свое собственное тело, иссушенное и белое, как кость, лежащее в реке лицом вниз в позе изломанной звезды, с некрасиво раскинутыми конечностями. Ним лежала в нескольких ярдах от нее, а чуть дальше Тео обхватил рукой камень, как будто пытался держаться за него, и его пальцы колыхались, подхваченные течением.

Она видела, как Пинон, утратившая все свое проворство, медленно возвращается к своему хозяину, и ее раздувшийся от крови хвост волочится по низкому кустарнику. Откуда-то издалека до нее доносился приглушенный стрекот вертолета и крики Алии. Она жалела, что не может прийти подруге на помощь, но эмоция была рассеянной и напоминала грустное воспоминание, которое пришло и ушло. Диана не чувствовала ничего. Лишившись тела, она потеряла опору, и больше ничто не привязывало ее к Земле.

Вот, значит, какой ее ждал конец. Вот она, смерть.

«Да, дочь Земли, это смерть. И перерождение» .

Диана увидела, как Оракул опустилась на землю возле огромного серого ствола платана и склонилась над родником, пальцем рисуя на воде круги, словно это был ее гадательный омут на Темискире. Реальна ли она, или это просто ее предсмертные галлюцинации?

«Так же реальна, как и все вокруг» . Капюшон соскользнул с ее головы, открывая пронзительные серые глаза, полные губы и золотой шлем. Диана уже видела этот облик, когда пришла к ней за советом, но тогда она не понимала, что смотрела в лицо богини.

Афина.

«Узри меня такой, какая я есть, дочь Земли. Узри нас» .

Отраженный от воды свет сместился, и лицо Афины исчезло. Она стала златокудрой Афродитой; величественной Герой; Артемидой, сияющей, словно луна; Гестией с покрывалом на лице, которая светилась, как горячая зола; Деметрой в венце из колосьев пшеницы; снова Афиной. Она была слишком прекрасна. Диана жалела, что у нее нет глаз и она не может отвернуться.

«Мы создали Темискиру как убежище для амазонок и под личиной Оракула продолжаем присматривать за своими дочерьми.

Тебе пора вернуться домой, Диана, и занять законное место среди сестер. Ты храбро сражалась, защищая невинных. Ты погибла с честью. И в последний миг своей жизни ты воззвала ко мне».

Оракул поднялась на ноги, и Диана увидела, как меняется ее облик: воительница, жена, женщина у ткацкого станка, лучница с натянутым луком.

«Иди, дочь Земли, и переродись так же, как перерождались твои сестры, и обрети силу, которая тебе причитается. Приближается война, и ты должна помочь своему народу к ней подготовиться. Сегодня ты заслужила себе место среди рожденных в битве».

Рожденная в битве. Диана мечтала услышать эти слова всю свою жизнь. «Я – амазонка».

Неужели она действительно может вернуться на Темискиру? Сражаться в близящейся войне плечом к плечу с сестрами? Совет никогда ей этого не позволит. Она нарушила самые непреложные из законов острова.

«Они об этом не узнают, – сказала Оракул. – Они даже не поймут, что ты покидала остров. Иди, Диана. Возвращайся домой».

Домой. Образы один за другим возникали у нее в сознании. Цветы желтого жасмина, увивающие окно ее спальни. Кипящая жизнью дворцовая кухня. Огромные деревья в лесах, которые они с Мейв изучали долгими часами. Скалистый северный берег с потайными бухтами. Утесы, которые она знала, как никто другой, с которых она услышала крик Алии о помощи.

Алия. Которой она дала клятву. «Пока я дышу, враги твои не будут знать покоя. Пока я живу, твой бой – мой бой» . Эта нерушимая клятва связывала их, как золотое лассо.

Диана подумала о Бэне, который с таким хладнокровием управлял самолетом и схватился с нападавшими, хотя знал, что они лучше вооружены; о родителях Алии, которые пытались сделать мир лучше. Она подумала о том, как они с Ним сцепились мизинцами, как Тео поднял меч, хотя понятия не имел, как с ним обращаться. Амазонки были ее народом, но ее народом стали и эти люди. Она должна найти способ их защитить.

Эти люди, эти смертные – хрупкие, глупые, отважные до безрассудства – заслуживали шанса жить в мире. Еще не поздно. Солнце еще не село.

«Дочь Земли, – сказала Афина. – Мы видим в тебе надежду. Но это невозможно».

«Пожалуйста , – попросила Диана. – Позвольте мне остаться».

«Нет» , – жестко ответила богиня.

Но с первой своей встречи с Алией Диана только и делала, что отказывалась поступать так, как ей говорят. Так зачем начинать сейчас?

«Дайте мне еще один шанс, – взмолилась она. О чем она просила? Какую плату потребуют с нее боги? – Дайте Тео и Ним еще один шанс».

«Это невозможно. Их время закончилось».

«Вы же богини, – сказала Диана, собрав все свое мужество. – Вы решаете, что возможно, а что нет».

«Ты торгуешься за жизни смертных? – На этот раз голос был другим, звонким, как охотничий рог. – Почему?»

«Это мои воины, – сказала Диана. – Я не смогу победить в этой битве одна».

«Эти люди – твои воины?» – спросил тот же звонкий, холодный голос, и веселье прокатилось по нему, как лунная рябь по воде.

Заговорил другой голос, нежный, как лира: «Если девочка хочет сделать глупый выбор, она далеко не первая».

«Что ж, – сказал еще один голос, – раз уж мы решили торговаться, давайте озвучим условия. Что ты можешь нам предложить, дочь Земли?»