Алексей Калугин - Города под парусами. Ветры Забвения [litres]

Пармезан резко выдохнул, наклонился и уперся ладонями в колени.

– Сиена?

– Да, – кивнул Пармезан.

– Что с ней?

– С ней все в порядке, – Пармезан выпрямился и, широко разинув рот, глотнул воздуха. – Ее мастерская сгорела.

Джап в ту же секунду сорвался с места, но, вспомнив о фокуснике, вернулся.

– Простите, уважаемый, но я должен…

– Я все понимаю, – прервал его фокусник. – Ступайте. Я буду ждать вас здесь.

– Да, – коротко кивнул Джап. – Я мигом.

И побежал в сторону, где поднимался дым, оставив далеко позади не успевшего толком отдышаться Пармезана.

Еще издали Джап увидел Сиену.

Бегая из стороны в сторону, она то в отчаянии приседала, то снова вскакивала и принималась размахивать руками.

Из разбитых окон мастерской продолжали валить едкие, удушливые клубы серого дыма. Но огонь был уже потушен.

Обитатели Большой Кухни быстро и умело реагировали на крики о пожаре. У каждого из них на этот случай были припасены необходимые инструменты: багры, крючья, топоры и брезентовые ведра. А в каждом дворе в землю был врыт большой бак с неприкосновенным запасом воды. Если всем разом не принять срочных мер по локализации и тушению пожара, то погорельцами могли стать все.

Сейчас, закончив свое дело, местные жители стояли с баграми и ведрами в руках и смотрели на неистовствующую Сиену.

– Сволочи!.. Негодяи!.. Подлецы!.. – кричала женщина.

Руки ее были сжаты в кулаки. Волосы растрепал ветер. Лицо измазано сажей.

– Сиена! – на бегу крикнул Джап.

– Кириан! – увидев Джапа, кинулась навстречу ему женщина.

– Ты цела? – спросил, обняв ее за плечи, Джап.

– Да, – проведя рукой по скуле, Сиена размазала по ней черные потеки сажи. – Но эти гады!.. Они сожгли мою мастерскую!.. Это все, что у меня было!

– Кто это сделал?

– Не знаю… Меня не было в мастерской, когда это случилось. Но соседи видели, как двое парней в коротких плащах и в шапках с петушиными перьями кинули что-то в окно и убежали. После чего начался пожар.

– Кто-нибудь расспрашивал тебя о нашем разговоре?

– Нет. Но…

Джап и сам догадался, в чем тут дело.

Когда он разговаривал с Сиеной у нее в мастерской, в кресле сидел клиент. Похоже, за то время, что Джапа не было в Ур-Курсуме, наушничество и доносительство стали здесь обычными делами.

Джап среагировал мгновенно.

– Пармезан! Беги к тому месту, где мы договаривались встретиться с нашими ребятами. Я буду ждать вас в мастерской Дарена. Помнишь, где это?

– Да, дом Лысого Фаруха, – кивнул Пармезан и побежал исполнять поручение.

– При чем тут Дарен? – спросила Сиена.

– Мы с ним тоже разговаривали. И, боюсь, у него тоже могут возникнуть проблемы.

– Тогда я с тобой!

– Не думаю, что это хорошая мысль. Лучше я отправлю тебя к родителям.

– Мои родители умерли.

– Но есть кто-нибудь, кто сможет о тебе позаботиться?

– Я не маленькая девочка, чтобы обо мне заботиться. И у меня никого нет. Понимаешь – вообще никого. У меня была только эта мастерская. И, если ты говоришь, что у Дарена проблемы потому, что вы с ним побеседовали, то это потому, что я тебя к нему направила. Не хочешь брать меня с собой, ну, так я и сама дорогу знаю!

Джап посмотрел в глаза Сиены и понял, что спорить с ней бесполезно. У любой другой женщины в подобной ситуации в глазах стояли бы отчаяние и страх. У Сиены же глаза были зло прищурены.

Джап свистнул и махнул рукой стоявшему неподалеку вознице с коляской, запряженной двумя осликами.

Пока они ехали, Джап больше всего боялся увидеть еще один столб дыма – на месте, где находилась мастерская Дарена.

Но, по счастью, возле дома Лысого Фаруха все было спокойно.

Держа Сиену за руку, Джап быстро обогнул дом и свернул в узкий проулок, ведущий к мастерской.

Подойдя к двери, Джап постучал.

Никто не ответил.

Джап постучал еще раз, более настойчиво.

– Дарен, когда работает, ни на что не реагирует, – сказала Сиена.

Джап прислушался.

Из-за двери не было слышно ни звука.

Джап тихонько тронул дверь, и она чуть приоткрылась.

Джап приблизил лицо к щели, потянул носом воздух и почувствовал хорошо знакомый запах свежей крови.

Джап жестом велел Сиене отойти на два шага назад.

Когда она сделала это, Джап осторожно извлек меч из ножен и свободной рукой толкнул дверь.

В открывшемся дверном проеме он увидел рабочее кресло Дарена, к которому был привязан сам мастер.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что тату-мастер мертв.

Голова его была откинута назад. Борода и волосы слиплись от крови. Кровь капала с кончиков пальцев и локтей, собираясь на полу большими, темными лужами.

Джап перевернул меч острием вниз.

Сделав шаг через порог, он сразу же нанес удар в сторону от двери и дослал меч, ударив ладонью свободной руки по рукоятке.

Как он и ожидал, меч вошел в грудь прятавшегося за дверью хорька. Тот выронил нож, что держал в руке, и, разинув рот, удивленно смотрел на лезвие, торчащее у него в груди.

Ударом ноги Джап скинул уже почти мертвое тело с меча и, описав круг, стряхнул со стального полотна капли крови.

Подняв меч, Джап постучал острием по распахнутой двери, за которой прятался второй хорек.

Толкнув дверь, хорек вынудил Джапа сделать шаг назад и тут же кинулся на него с занесенной над головой короткой дубинкой, навершие которой было утыкано металлическими шипами.

Джап успел заметить, что дубинка была в крови. Должно быть, именно ею убивали тату-мастера.

Чуть согнув колени и отклонившись в сторону, Джап легко ушел от удара и из этого положения полоснул хорька мечом поперек живота.

Тот, похоже, не сразу понял, что произошло, и попытался снова занести дубинку для удара.

Но как только он начал поднимать руки вверх, разрез у него на животе раскрылся, и из него на пол посыпались потроха.

Бросив дубинку, хорек испуганно схватился руками за рассеченный живот и суетливо принялся засовывать обратно выползающие из живота кишки. Но это было все равно, что пытаться собрать разлитую воду в разбившуюся бутылку.

Вновь стряхнув кровь с меча, Джап огляделся по сторонам в поисках третьего хорька.

Хорек прятался за рабочим креслом мастера, собираясь оттуда напасть на Джапа. Но увидев, как тот разделался с двумя его приятелями, он бросил нож и попятился.

Сделав четыре шага назад, хорек уперся спиной в стену. Лицо его превратилось в раскрашенную маску из папье-маше, изображающую стилизованное воплощение граничащего с безумием ужаса. Взгляд остекленевших глаз был обращен не на Джапа, а на острие меча, который тот держал перед собой. Наверное, он понимал, что у него нет ни малейшего шанса остаться в живых. И все же он продолжал на что-то надеяться.