Дмитрий Даль - Отчаянные

– Мне лучше молока неразбавленного, – попросил Раджа.

– Тогда одно виски, одно молоко.

Для голиафян молоко покрепче любого спирта будет. Они стараются им не злоупотреблять, но выпивают с большой охотой. В барах и ресторанах, куда любят заглядывать голиафяне, молоко держат нескольких сортов с разной степенью жир-ности.

Через пару минут Барт поставил перед нами напитки и безмолвно удалился. Все вопросы он задаст мне потом. Умучает, зараза, очень уж он любопытный.

Не дожидаясь Раджи, я сделал несколько глотков виски. Мне надо было подумать, прежде чем принимать какое-то решение. Ситуация вырисовывалась весьма щекотливая.

На данный момент допуск к торговле на Межмировой бирже имели восемь Великих Торговых Домов и несколько десятков мелких компаний и корпораций, которые появлялись и исчезали, иногда представляли интересы каких-то миров по закупке или продаже товаров, иногда действовали на свой страх и риск.

Биржа располагалась на Земле. Так повелось испокон веков, а когда и в какие времена ее основали именно здесь, мало кто знал. За контролем работы Биржи следим мы, земляне. По сути, мы являемся главными управляющими и сотрудниками биржи, такие полномочия давным-давно делегировали нам остальные Великие Торговые Дома. При этом по уровню развития мы очень сильно отстаем от остальных торговцев. Так что из всех Великих Торговых Домов, работающих на бирже, «Терракорп» самая молодая и слабая корпорация. Нас вполне могли бы вообще не допускать до торговли на Бирже, если бы мы не управляли ей.

Контроль над биржей хотели установить все Великие Торговые Дома, но никак не могли договориться, кто именно будет ее контролировать, поэтому и был выбран компромиссный вариант – земляне.

Соблюдение наших интересов и есть тот самый компромисс, который позволяет работать бирже, иначе давно бы началась война и внешне очень стабильное мироустройство обратилось бы в сплошной хаос. А так все работают, все зарабатывают, идет перераспределение технологий, и в результате все в выигрыше.

Но равновесие это очень хрупко, в любой момент оно может быть нарушено. Если голиафяне обвинят в исчезновении юноши землян, может начаться перераздел сфер влияния, который, вполне вероятно, приведет к войне за контроль над биржей. Так что правильно говорят у нас на службе: «От Голиафа ничего хорошего не жди».

– Поступим так. Ваше заявление заберу я. На всякий случай. Официального хода мы давать не будем. Присылайте сегодня вашего оперативника, который будет работать с нами по этому делу. И нам нужен будет полный допуск к бумагам торгпредства, которые могут иметь отношение к делу.

– Этим делом буду заниматься лично я. Допуск, безусловно в разумных пределах, у вас есть. Все необходимые материалы я привез с собой. Так что готов приступить к делу.

А парень серьезно настроен, это хорошо. Что ж не будем откладывать дело в долгий ящик. Похоже, мне придется на время забыть о выходных.

– Со стороны СББ делом займусь я и лучшие наши оперативники, которые могут только понадобиться.

Я нажал кнопку селектора и сказал Барту:

– Попроси Балу, пусть зайдет.

Зазвонил мобильник, номер не знаком, но я ответил. На другом конце незнакомый голос спросил:

– Это Семен Ардов?

– Да.

– Вас беспокоит Григорий Кобрин, начальник отдела по борьбе с тяжкими преступлениями. У нас тут в холодильнике тело со следами насильственной смерти. При документах. Но все равно требуется опознание. Не могли бы вы подъехать?

– Когда? Я сейчас на переговорах.

Никуда ехать совершенно не хотелось. Меня одолевали дурные предчувствия.

– Чем раньше, тем лучше. Мы нашли документы на имя Фрола Степановича Фомичева. И насколько я понимаю, вы являлись его непосредственным начальником.

Вот и Фомич нашелся. А я чувствовал, что на этот раз мы запоем не отделаемся.

– Буду у вас в течение часа. Диктуйте адрес.

Посещение морга мероприятие не из приятных. Все эти холодильники, за каждой дверцей которого скрывается чья-то разрушенная судьба, кафельный пол, с которого так легко смывать кровь, наводят на невеселые мысли. Не люблю посещать эти заведения, хотя по долгу службы приходится. Но всегда стараюсь не задерживаться надолго. Пришел, сделал дело и ушел, но сегодня схема не сработала.

Капитан Кобрин, высокий, худощавый мужчина лет за тридцать, оказался на редкость въедливым типом. Фомича я опознал сразу, хотя сделать это было трудно. Кто-то наделал ему дырок в голове, отчего лицо оказалось обезображено до неузнаваемости. Но характерные наколки на спине и груди, отсутствие указательного пальца на правой руке, в детстве на пилораме по неосторожности оттяпали, говорили сами за себя.

Кобрин начал допрос прямо над трупом. Я постарался ответить на все интересующие его вопросы, хотя вид у меня при этом был далек от здорового. Наконец он это заметил и предложил выйти на воздух.

На улице накрапывал дождик. Мы расположились на скамеечке перед крыльцом морга отдела судебно-медицинской экспертизы. Кобрин достал пачку сигарет и предложил мне. Я отказался, давно не курю, бросил еще три года назад, хотя сейчас бы было самое то.

Никогда не думал, что смерть Фомича произведет на меня такое впечатление. Мы никогда особо не дружили. Все общение строго по работе, но на Фомича всегда можно было положиться. Надежный сильный мужик, профи в своем деле. Если бы еще не пил, так вообще бы цены ему не было.

Фомич возглавлял аналитический отдел в СББ, работал мастером-переговорщиком, когда я и Виктор Степанович были в разъездах, оставался в конторе за главного, решал все вопросы по мере накопления. И решал грамотно. А вот теперь его не стало. Кому-то потребовалось наделать в его голове дырок. При этом мало верилось, что его смерть произошла в результате какой-то бытовухи или банального гоп-стопа.

Скорее всего, тут дело в работе. Очень уж подозрительно все это выглядит. Сначала Фомич пропал, затем Веселин растворился в неизвестном направлении вместе с секретными документами. Теперь вот Фомич вернулся в виде хладного тела, как бы нам второй подарок не ждать. Надо предупредить группу мимикрии, чтобы готовились за иномирянином следы затирать. Простые обыватели Земли не должны знать о той чертовщине, что творится у них под боком. Меньше знаешь, крепче спишь, здоровее будешь.

– Вы давно Фомичева знаете? – спросил Кобрин.

В сгущающихся сумерках весело мерцает огонек сигареты. В Питере темнеет рано.

– Больше десяти лет.

– Что вы можете о нем сказать? Есть ли какие-то подозрения относительно того, кто бы это мог сделать?

– Никаких подозрений. Фомич – мужик не конфликтный. Добрый, компанейский. По пьяни, конечно, могло быть все что угодно, только он уже давно не пьет, завязал.