Константин Мзареулов - Августовские танки

Полковник показал на карте вражеские позиции – редкую цепочку поспешно организуемых опорных пунктов. Наемники агрессора не стремились строить долговременную оборону, то есть планировали возобновить атаки.

Покончив со сведениями о противнике, Заплетин рассказал, что сосед справа более или менее держится, но сил, чтобы помочь Брестской группировке, там недостаточно. Затем последовала радостная новость: командование прислало несколько свежих рот, так что теперь у белорусов два батальона почти штатного состава. Полки Усманова и Ольховского тоже имеют по два батальона и отдельную роту, причем ожидается прибытие еще нескольких подразделений.

– Обещали несколько танков подкинуть, – воспользовавшись паузой, тонко намекнул Глебов.

– На подходе только тяжелая самоходка, танки будут не раньше той недели, – разочаровал танкистов Кольцов. – А наступать надо сегодня, пока противник ждет колонну.

– Именно так, – подтвердил Заплетин. – Приказываю…

Незаточенный конец красного карандаша плавно перемещался по карте, и голос комбрига четко перечислил ближайшие и последующие задачи каждого подразделения.

Жестокие бои последних дней серьезно проредили матчасть, поэтому огневая подготовка получилась вялая. На двухкилометровый участок атаки командование стянуло всю артиллерию трех полков и даже позаимствовало немного у соседей справа. Полсотни стволов разного калибра выложили по дюжине снарядов, потом отработали обе машины «Град».

Боевикам ближневосточных банд, запрещенных еще довоенной властью, такое угощение вряд ли пришлось по вкусу, ибо в родных краях они не научились окапываться по всем правилам, да и привыкли, что реактивные снаряды запускаются поодиночке, но никак не массированным залпом.

Артиллеристы только заканчивали расстреливать боекомплект, а рота Кольцова уже покинула укрытия и потянулась неровной линией в сторону дымящегося стойбища врагов. Отставая от машин, бежали штурмовые группы пехоты.

Забравшись на «бэтэшку», Аркан видел в бинокль, как мечутся крохотные фигурки неприятельских вояк. Кое-где противник очухался – на переднем крае засверкали дульные огоньки автоматов или пулеметов, из глубины заквакали минометы. КВ и Т-34 открыли огонь примерно с полукилометра, погасив ретивых стрелков, а пушки и гаубицы подавили минометчиков. Навстречу танкам потянулись трассы реактивных гранат, были попадания в защитные решетки, но остановился и задымил только один ПТ-76, остальные машины принялись утюжить наспех оборудованный опорный пункт, затем на позицию ворвались стрелки и саперы.

– Наша очередь, – крикнул своим Реутов. – По местам!

Глебов, то есть теперь уже Жук, подавал флажками команды: «по машинам», «заводи» и наконец – показал направление движения. Четыре танка и шесть бронетранспортеров, набранных в смоленском и рязанском полках, устремились к захваченному опорному пункту.

Там, где еще недавно стоял окруженный слабеньким охранением лагерь исламского воинства, быстро утихала стрельба. Большие стальные коробки и две стрелковые роты добивали не успевших убежать непрошеных гостей. Последние, сильнее обычного одурев от артудара, почти не сопротивлялись.

Батареи уже переносили огонь на такие же орды, стоявшие справа и слева от оси наступления. Если повезет, то бригада сумеет пробить во вражеских порядках широкую брешь, продвинется в глубину, займет оборону вдоль речки, а там и соседи подтянутся. Но для тактической группы майора Глебова дальнейший ход боя не имел значения.

Четыре танка предбоевой колонной приблизились к полосе, где зеленое поле обезобразили бурые круги грунта, развороченного взрывами снарядов, кое-где были видны неглубокие стрелковые ячейки, наспех отрытые беззаботными наемниками агрессора. Хотя машины миновали разгромленную орду на большой скорости, Реутов разглядел немало трупов в разномастном камуфляже, с замотанными тряпками головами. Впрочем, у некоторых покойников голов не было совсем.

Не снижая скорости, они миновали полосу разгромленного стойбища посланцев Халифата. Промелькнули КВ, добивавший остатки минометной батареи, и Т-34, посылавший пулеметные напутствия вслед бегущей толпе. Спустя совсем немного колонна догнала делающий ноги личный состав опорного пункта. Реутов собственноручно покосил несколько моджахедов из пулемета, другие танки добавили смерти, потом эстафету приняли мотострелки на бэтээрах. Ни одна тварь, повязавшая лысины зелеными тряпками, не осмелилась навести на бронетехнику гранатометы. Да и не было у них гранатометов – побросали, разбегаясь в панике.

Обогнув засеянный какими-то кустиками огороженный участок, они выехали на протянувшуюся в западном направлении двухполосную дорогу. Асфальт явно давно не обновляли, но все-таки не грунтовка и не бездорожье. Скорость колонны сразу выросла. Трофейный «скот» с десятком спецназовцев обогнал танкистов и вскоре скрылся за поворотом.

Время тянулось медленно, передовой отряд углубился в расположение противника почти на десяток километров, не встречая сопротивления. Потом ожила рация:

– Гром, я Жук. На ленте не сбрасываем обороты. Прием.

– Жук, я Гром, понял. Не сбрасываем. Прием.

Ротный не ответил – вероятно, сообщал Жениху и Тигру важную информацию: мост на реке захвачен головорезами Гусарова, так что переходим на польский берег полным ходом, не снижая скорости.

Мост здесь построили добротный, но война успела попробовать переправу на прочность. Вероятно, во вторую неделю войны, когда предательство пьяного генерала сорвало прекрасно задуманную операцию. Впрочем, настилы пролетов уцелели, и бронированные машины благополучно преодолели речную преграду.

На другом берегу бетонную конструкцию охраняли только трупы – судя по расцветкам камуфляжа, спецназ уложил в штабель по полдюжины поляков и моджахедов. Сами бойцы разведвзвода пересекли приграничный пустырь и перебежками прочесывали развалины населенного пункта.

По обе стороны асфальтовой полосы располагались обнесенные частоколами фермерские хозяйства с просторными дворами, добротными домами, оранжереями, амбарами и прочими сооружениями. В середине прошлой недели белорусский батальон сделал здесь крайнюю попытку удержаться на сопредельной территории, поэтому большинство построек пострадали от взрывов и пожаров. Жителей танкисты не увидели, только бродили кое-где оставшиеся без хозяев собаки, козы, коровы и домашняя птица.

Это поселение тянулось километра два, потом началась чересполосица садов и полей. Карты, разумеется, не обманули – в трех километрах от реки дорога обогнула единственную неровность рельефа – высоту 52.8, она же Продолговатая.