Владимир Поселягин - Командир Красной Армии [litres]

– М-да… – задумчиво протянул Прохоров. – А знаешь, ты прав, у нас неоправданно большие потери в командирах, дошло до того, что на роты приходится штабных командиров ставить.

– Я также могу привести множество подобных примеров, из-за чего и принял такое решение, – кивнул я.

– Я уже понял, лейтенант. Значит так, слушай боевой приказ. Дивизия выдвигается через час, твоя задача – оборона боевых порядков от налета авиации.

– Есть. Разрешите доложить?

– Докладывайте.

– По моему приказу разведдозор на мотоцикле выдвинулся к деревне Березовка и там ожидает нас. Я хотел выводить батарею из окружения по этой дороге. Там минимальный шанс нарваться на немцев.

– Да? Ну-ка показывай, что ты там надумал.

Карта у Прохорова была новенькой, трофейной. После того как я показал свои предыдущие планы по отходу, подполковник покивал и сказал:

– Мы так же уходить планировали, но у тебя больше уход на север, а мы планировали пройти вот так.

– Товарищ подполковник, так нам не пройти мимо этой железнодорожной станции, а я более чем уверен, что там уже немцы. Лучше полями, шансов больше.

– Ты нас еще поучи, – добродушно хмыкнул Прохоров. – Свободен пока. Через сорок минут выходим.

– Товарищ подполковник, забыл совсем. У нас там артисты из московского театра на гастролях. С ними еще музыканты были, но во время налета несколько дней назад они разлучились.

– Что за артисты?

– Да обычные. Одна девка вроде известная, фамилия у нее… как же там?., а, Лопарева.

– Может, Ольга Лопарева? – переспросил майор, которого Прохоров называл Васильевым.

– Может, – пожал я плечами. – Красивая девчонка.

– А что они тут делали? – удивился подполковник, убирая карту в свой планшет.

– Гастроли вроде как. У артистов свой транспорт, автобус, была еще полуторка, но мы ее реквизировали под боеприпасы. Сейчас они под присмотром командира хозвзвода старшины Непейбороды.

– Васильев, займись ими. Пусть товарищи артисты ни в чем не нуждаются.

– Есть.

Капитан Соколов, с которым мы отошли в сторону, быстро дал мне расклад по командирам. Васильев исполнял обязанности начальника штаба дивизии, которая выходила в составе остатков двух стрелковых полков – двести шестнадцатого, в котором Соколов был комбатом, а сейчас и.о. командира, и двести семнадцатого, в котором до этого майор Васильев был начштаба. А также артиллеристов гаубичного полка без матчасти и полковой артиллерии из тех самых трех полковушек. Всего командиров уцелело едва ли тридцать человек на две тысячи триста бойцов дивизии. Вот такие дела.

Вернувшись в дивизион, я собрал командиров штаба. То есть нас троих – меня, Майорова и Аделя.

– Как вы знаете, создание дивизиона одобрили, более того, теперь это подтвердили приказом. Саш, вот, держи его, – передал я Майорову приказ. – С этой минуты мы официально приданы сто третьей стрелковой дивизии, документы подготовит майор Васильев, ты, Саш, согласуй это с ним.

– Хорошо, – кивнул Майоров.

– Также я передал списки награжденных и представленных к внеочередным званиям. Индуашвили сразу через ступень, он получит старшего сержанта. Ты, Сань, насчет этого тоже к Васильеву. Дальше, через двадцать пять минут мы выдвигаемся. Движемся в таком порядке: батарея Индуашвили в головном дозоре, батарея Иванова в середине колонны, батарея Сазанова в конце. Задача дивизиона – защита порядков дивизии во время движения от налета авиации противника. Тыловые службы идут в середине колонны рядом с Ивановым, штаб там же. Это все, товарищи командиры.

Когда я подошел к «эмке», меня перехватила Медведева, которая, видимо, закончила с ранеными.

– Товарищ лейтенант, – укоряюще сказала она.

– Теперь можно, теперь вы и я свободны, – невольно улыбнулся я.

– Давайте садитесь, я вас осмотрю.

Стянув гимнастерку и нательную рубаху, я положил их на капот и дал нашему санинструктору меня осмотреть. Бинты присохли, поэтому я морщился, когда Медведева стала их отдирать.

– Здравствуйте, – прозвучал рядом девичий голосок. – Ой, вы ранены.

Продолжая морщиться, я повернул голову.

– А, это вы, Лопарева. Что-то нужно?

– Нет, просто мы так и не познакомились, все тогда быстро произошло, а потом мы почти и не виделись. Я знаю, вы лейтенант Фролов.

Тут влез только что подошедший и внимательно нас слушавший Адель, по характеру он просто не мог ничего пропустить:

– Он самый. Перед вами гордость родителей, страсть девушек и любимец народа нашего, великий – но скромный, сильный – но добрый, красивый – но не самовлюбленный… ой, да что это я все о себе да о себе… Знакомьтесь, это Виталий Фролов.

Ольга невольно улыбнулась экспрессивности моего друга, одобрительно кивнув, она сказала:

– Очень приятно познакомиться.

В это время Медведева отодрала последний сантиметра бинта, отчего моя гримаса стала похожа на приветливую. По крайней мере я надеялся на это.

– Все нормально, заражения нет, почти не кровит, – осмотрев рану, пробормотала санинструктор.

– Я подойду попозже, – сказала Ольга, после чего, развернувшись, скрылась среди машин.

– Извините, товарищи командиры, я бы хотел поговорить о нашей дальнейшей судьбе, – услышал я чей-то смутно знакомый голос.

Повернувшись так, чтобы не мешать медику, посмотрел на младшего политрука, что сопровождал артистов.

– О, Адель, вот нам комиссар дивизиона. Крикни Майорова, пусть оформит его, пока никто перехватить не успел. А то войсковая часть, а политработников, кроме восьми партийных бойцов, нет. Правильно Майоров говорил, надо нам из партийных замполитруков назначить в батареи.

– Простите. Но у меня приказ сопровождать и помогать товарищам артистам.

– Я все понимаю, но нет у нас других политработников, а тут ничейный политрук. Так что знать ничего не знаю, принимай дела, вот подошедший начальник штаба тебя в курс введет. Не слышу ответа?

– Есть принять должность комиссара дивизиона, – козырнул растерянный младший политрук и тихо пробормотал себе под нос: – Никогда бы не подумал, что я ничейным буду.

Михайлова, посыпав стрептоцидом рану, сделала мне новую повязку. Когда я надел нательную рубаху, заметил, что наш медик держит гимнастерку.

– Постирать вам бойцы постирали, отмыли от крови, но зашить не успели. Я зашью.

– Спасибо, – поблагодарил я ее.

Вспомнив о другой форме, что лежала в сидоре в багажнике, подумал, что командирский френч вряд ли будет гармонировать с красноармейскими шароварами, поэтому решил полностью переодеться.

– Ну вот, – поправляя мне фуражку, сказал Адель, – теперь хоть на командира похож, а то все в пилотке или в каске красуешься.

– Да ну тебя… Смотри, сигнал к движению. Садись, едем уже.