Дмитрий Палеолог - Дорога на Альциону (СИ)

Наклонившись, Паха оборвал побеги, заглянул внутрь и невольно вздрогнул — среди мятого металла виделись человеческие кости, на которых еще просматривались ветхие лоскуты одежды.

На душе стало как-то холодно, в сознании за долю мгновения поселилась смутная тревога.

— Берест! — позвал Паха, не отводя взгляда от костей.

— Ну?!

— Посмотри!

— Чего там?

— Сам погляди!

Берест, нехотя, шагнул ближе.

— Что это? — Паха бросил на него слегка встревоженный взгляд. — Похоже на повозку. Только странная она какая-то. Я слышал, что, очень давно, повозки двигались сами.

— Ну, похоже. Что с того? — Берест пожал плечами.

— Там кости, — Паха ткнул рукой.

Берест, нахмурившись, заглянул внутрь. Было заметно, что и его неприятно поразила увиденная картина. Усилием воли подавив неприятное чувство, он повернулся к товарищу.

— Паха, вот вечно ты лезешь куда не надо! Дались тебе эти кости. Они тебе мешают? Видно же, сотню лет тут лежат, а то и больше! Нам не о том сейчас думать надо!

Он присел на одно колено, потянул за собой Паху.

— Сядь! Лучше места не найдем. Ближе двигаться не стоит, заметит он нас, — произнес Берест. — Сможешь подстрелить его? Только не насмерть! Он нам живой нужен.

— Попробую, — Паха снял перевязь с подсумком, положив перед собой. — Далековато…

— Ты уж постарайся! — Берест покачал головой. — Ты же лучший стрелок!

Паха, прищурившись, бросил взгляд, оценивая расстояние — больше сотни шагов. Затем вытащил из подсумка лук, положил на траву, подумал мгновение, и достал тонкую стрелу.

Берест наблюдал за ним с интересом. Он знал — Паха непревзойденный стрелок. Его лук, созданный умельцами из упругого металла, стоил целое состояние. И стрелы — разные, их применение определяло расстояние до цели. Был у Пахи и свой секрет. Он брал стрелу особым хватом, в результате чего, после выстрела, она закручивалась в полете по продольной оси, увеличивая силу удара.

— Сделаю, не переживай, — негромко произнес он, вскидывая лук и с хрустом натянув тетиву.

Командный модуль высился монолитной скалой. Тысячи тонн брони оказались неподвластны времени, но столетия забвения все же оставили след. Огромные посадочные опоры, призванные обеспечить модулю дополнительную устойчивость, почти полностью погрузились в грунт. Вездесущий вьюн оплел их зеленой бахромой, а разросшаяся густая трава полностью скрыла из виду. Пятна серо-зеленого мха разукрасили поверхность обшивки; там, где ветер нанес на выступы слои пыли, появились бледно-зеленые ростки неприхотливой травы.

На высоте десяти метров еще читалась полустертая надпись:

«КОЛ…Н…АЛ…ЫЙ Т…АН..СПОРТ «С…ОПУЛИ» К…МАНД…Й МО…ЛЬ». Широкие ворота не открывались сотни лет. На шершавой от ветра и непогоды поверхности створок просматривалась техническая маркировка: «Транспортный шлюз А-4». Пологий широкий пандус вел от ворот на просторную площадку из сталебетона. Созданная века назад, она лишь потемнела от времени, не дав ни одной трещины. Серый сталебетон обрывался в пятидесяти метрах от модуля — здесь начиналось буйство зеленой густой травы. Дюжина тотемных столбов расположились полукругом в пяти шагах от ровной площадки. На старом, потемневшем и растрескавшемся, дереве когда-то были вырезаны узоры и письмена, различить которые сейчас было невозможно.

Между двух столбов, как раз напротив ворот модуля, едва приметная в траве, тянулась выложенная камнем дорожка. Антон замер, едва ступив на нее, с удивлением и трепетом разглядывая возвышавшееся в полусотне шагов Святилище. Легенды и предания, услышанные в детстве, сейчас ожили в сознании далекими, смутными образами. В какой-то момент стало жутковато — в одном из сказаний говорилось, что именно здесь Клео наказала людей, попытавшихся проникнуть внутрь.

Внутренне подобравшись, Марков медленно подошел ближе. Он не знал, каким образом Хранители обращались к Серебристой Богине, что говорили и делали — сейчас уже было поздно задумываться над этим. Однако, решил, что перешагивать границу, обозначенную древними столбами нельзя — видимо, для этого их и установили.

Остановившись в паре шагов от ближайшего деревянного обелиска, Антон снял с плеча сумку и положил на траву. Взгляд, брошенный на стены Святилища, уходящие в небеса, лишь прибавил оторопи.

Облизнув пересохшие губы, Антон постарался успокоиться. Он не знал, как обращаться к Всемогущей Клео, но слова сами пришли на ум.

— Клео, Всемогущая и Всезнающая! Милосердная и жестокая! Услышь слова мои! — произнес он, стараясь говорить размеренно и неторопливо.

Получилось плохо — голос прозвучал хрипло и неуверенно. Что еще добавить к простой, незамысловатой фразе, Марков не знал. Уже не думая ни о чем, он нервно сглотнул и произнес выученную наизусть надпись с найденной пластины.

Антон замер, превратившись в статую, и даже перестал дышать. Казалось, и ветер утих, услышав забытую в веках фразу. Что должно было случиться дальше, Марков не представлял совершенно.

Гулко ударило сердце, отмеряя затянувшееся мгновение.

Странное ощущение, чарующее и пугающее одновременно, вдруг появилось в сознании — прикосновение изнутри. Антон приоткрыл от изумления рот, чувствуя, как волна неподконтрольной дрожи прокатилась по телу.

«Команда принята», — раздался в мозгу тихий, словно шелест, голос.

Антон едва не рухнул в траву — факт, что с ним говорила Всемогущая Клео, убивал своей сутью.

Чудовищным усилием воли заставив себя стоять, он не сводил напряженного взгляда с древних стен Святилища, сосредоточившись на собственных ощущениях.

«Прошу код подтверждения команды», — вновь прозвучал голос.

Антон уже открыл рот, когда сильный удар швырнул его на тотемный столб. Боль разорвала тело — плечо словно прижгли раскаленным железом. Марков закричал, и коротким рывком вытащил стрелу. Кровь моментально напитала рукав.

Чувствуя, как в мозгу помутилось от боли, он зажал рану ладонью и бросил взгляд в сторону.

«Прошу код подтверждения команды», — вновь прозвучал голос.

Но Антон не мог этого сделать при всем желании — спазм неожиданно перехватил горло, в голове шумело, кровь обильно сочилась сквозь пальцы.

Он попытался встать, когда удар в живот опрокинул его обратно. Марков захрипел, согнувшись — тупая, ноющая боль расползлась по телу.

— Вернул должок, — тяжело дыша, сказал Паха. — Понравилось?

— Ну, что, дружище, ответила тебе Клео? — ядовито усмехнувшись, произнес Берест.

Толчком ноги он перевернул Антона навзничь — тот дышал хрипло и часто.

— У меня к тебе пара вопросов, — продолжил Берест. — Хотя, может, ты и не знаешь на них ответа.