Дмитрий Сиянов - Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Скил

Внизу, и правда, оказались хозяева – двое, причём один с аппетитом поедал другого. Почуяв меня, тварь оторвалась от пиршества, плотоядно заурчала и получила даром в переносицу. Раздался хруст, и медляк ничком повалился на землю, уткнувшись мордой в наполовину объеденный труп своего недавнего сожителя. Вонь, надо сказать, в коллекторе стояла просто непередаваемая – как говорится, аж глаза выедает. И ладно бы здесь был узел канализации, так ведь нет, похоже, водоснабжение и теплотрасса. А воняет, так сказать, бомжатиной, да ещё порванное брюхо менее удачливого бомжа вносит своё амбре. Хотя кому из них не повезло больше, это ещё вопрос: превратиться в безмозглую тварь или быть сожранным безмозглой тварью – что лучше? Я бы, наверное, предпочёл первое – они хоть не понимают ничего и боли не чувствуют, и есть шанс дорасти до элитника, а они, говорят, не глупее человека бывают, то есть вполне разумны, а это уже какая-то жизнь. Но тут, опять же, смерть разума – по мне, так это и есть смерть, и не важно, продолжает жить тело или нет.

Борясь с приступами тошноты, я подошёл к медляку и его жертве и ударом дара перебил твари хребет. Сделал, так сказать, контрольный выстрел, а то вдруг первым ударом его только оглушило, и он в неподходящий момент очухается и попробует до меня добраться. Затем, посветив себе телефоном, осмотрел помещение, в котором оказался, обнаружил уходящий из него тоннель. По бокам идут трубы, а в центре хватает места, чтобы идти в полный рост и плечами эти трубы не задевать. Я думал, такое только в приключенческих фильмах бывает, а в реальной жизни коммуникации просто закладывают в бетонные короба и закапывают. Хотя ещё я думал, что в реальной жизни монстры размером с грузовик не нападают на вооружённые колонны грабителей, воюющих с другими грабителями, а люди не обладают телекинезом и не способны наносить удары на расстоянии в двадцать метров какими-то потусторонними силами.

Оставаться в убежище бомжей, да ещё и с парой трупов по соседству, желания не возникало, и я захромал по тоннелю. Шёл довольно долго, ничего не менялось – те же тубы вдоль стен, низкий бетонный потолок, бетонный же пол. Воздух влажный и затхлый, но с потолка не капает – хоть какая-то радость. Однако останавливаться и устраиваться на отдых посреди тоннеля не хотелось, лучше бы дойти до какой-нибудь точки. А отдых нужен – нога болит, и боком приложился знатно, да и чисто морально устал как – то. Да ещё с утра похмельем страдал. Вот как чувствовал – надо было спрятаться под одеяло. Надо было, ну кто ж знал… Знал бы, где упасть, соломку бы подстелил.

Дошёл до очередного коллектора, тоннель продолжался дальше, но что-то я совсем замотался. Достал флягу с живчиком, уселся на пол, подложив под себя рюкзак, опёрся спиной на тёплую трубу. Положил автомат на колени, попил живчика, расслабился и задремал.

Проснулся, открыл глаза… как будто и не открывал – темнота вокруг полная, неприятно. Посветил телефоном – пока я спал, ничего не изменилось: тот же тоннель, те же трубы, и не приполз никто по мою душу. Попил ещё живчика, размял затёкшую спину, самочувствие немного улучшилось – бок ещё побаливал, но вполне терпимо. Решил дальше пройти по тоннелю – вроде, оттуда свежестью потянуло. Вскоре рукотворный тоннель сменился природным: я дошёл до границы кластера, и здесь Стикс, как это часто бывает, приставил подобное к подобному – туннель теплотрассы к пещере. А трубы просто обрывались – ну правильно, это уже мелочи.

Идти стало неудобно: пол неровный и под уклон пошёл, и ещё не просто влажный, а мокрый – наверное, вода из оборванных труб сюда стекает. Вскоре пещера начала сужаться, идти приходилось уже почти боком. Не хватало тут ещё где- нибуть застрять или заблудиться; если попадётся развилка – разворачиваюсь и двигаю назад, лучше попробую в коллекторе, где отдыхал, наверх выбраться. Никогда не понимал спелеологов: сыро, грязно, темно, холодно – не то что морозно, а именно холодно, как будто камень из тебя тепло вытягивает. Мне всегда альпинисты ближе были – у них хотя бы дальше земли не упадёшь. Места вот такие у спелеологов, вроде, «шкуродером» называются: я уже протискивался боком вперёд, цепляя обе стены, но не останавливался – свежим воздухом тянуло всё явственней. Напрягал, правда, ещё какой-то слабый запах, не то мокрой шерсти, не то тухлятины.

Продравшись через совсем уж узкое место, я чуть не вывалился в просторный грот. В одной руке держал телефон, чтоб освещать дорогу (не хватало ещё в какую-нибудь яму провалиться), в другой – рюкзак. Автомат я засунул в него – держать и его, и рюкзак в руке было неудобно, а если его просто повесить на руку, он бьётся о стены, стучит, и я подумал, как бы он ещё и не выстрелил самопроизвольно или не раздолбалось бы там чего.

«Вот дебил! – мысленно обругал себя я. – Это же „калаш“, а не хрустальная ваза, хрена ли ему сделается?!» Света из входа в грот вполне хватало, чтобы я увидел разбросанные по полу кости, причём некоторые из них выглядели свежими, и оставил их здесь явно не розовый пони. А если и пони, то питается он отнюдь не радугой, и встречаться мне с ним совсем не хочется. Но было уже поздно; у стены что-то зашевелилось, на меня уставились два маленьких налитых кровью глаза. Медведь! Переродившийся медведь. Шерсть местами вылезла, морда стала шире, голова и грудь начали обрастать костяной бронёй, и клыков в пасти как будто прибавилось. Да мне сейчас и с обычным косолапым лучше бы не встречаться – автомат-то в рюкзаке.

Недолго думая, монстр бросился на меня. А я, бросив бесполезные сейчас телефон и рюкзак, правой рукой расстегнул кобуру с пистолетом, а левой ударил даром, метя твари в глаз. Раздался чавкающий звук – получилось; хорошо, что дар наводится на точку, в которую смотришь– хоть целиться не надо. А вот пистолет сразу выхватить не удалось – тварь быстрая, пришлось спасаться манёврами. Я кинулся влево, уходя в слепой сектор монстра (левый глаз я ему выбил). Манёвр удался – я со всего маху приложился боком о жёсткий каменный пол грота, да ещё и разбросанные по нему кости впились под рёбра, но пистолет достать успел. Монстр не сразу прыгнул на меня, а сначала развернулся, чтобы увидеть свою цель здоровым глазом, и получил полмагазина в голову. Усиленные патроны с пулями со стальным сердечником сделали своё дело – тварь повалилась на пол и забилась в агонии.

– Вот ведь сука косолапая! – В сердцах я всадил ещё пулю в тушу монстра. На меня накатил мандраж, сердце бешено колотилось, руки тряслись. У меня всегда так бывает в критические моменты: сначала действую, причём в голову приходит такая ясность и понимание происходящего, какой обычно не бывает и в принятых решениях, в такие моменты не сомневаюсь, просто некогда; а потом, когда полностью приходит осознание всей ситуации и варианты её развития, накатывает страх.