Сергей Панченко - Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Брат во Христе

– О, как! Еще один человек у нас получил дар. А ну-ка, покажи мне гостей.

Крофт отвела Рэба в гостевой домик. За столом сидели трое мужчин. Рюкзаки и оружие лежали рядом. Их обслуживала Матрена – пожилая женщина, ответственная за гостевой домик. На столе стояли тарелки с кашей, порезанные соленые огурцы, бутылка водки и рюмки. Рэб услышал окончание вопроса, заданного одним из рейдеров Матрене:

– … тихо тут у вас?

– Вроде, тихо, – ответил за нее Рэб.

Рейдеры повернули головы. Рэб сразу отметил ухоженность их лиц, которой обычно лишены простые рейдеры.

– Я – глава поселка «Тихое». Меня зовут Рэб. У нас, в «Тихом» всегда тихо. Живем, никуда и ни к кому не лезем. Нас не трогают, и мы никого не трогаем.

– Свежо питание, как говорится, но серется с трудом! – заржал один. – У вас так тихо, как будто вы душу дьяволу продали.

– Мы стараемся. – Рэб постарался не заметить грубости. – Вас все устраивает у нас?

– Ваша жаба сказала, что с девицами у вас никак. Что за стаб такой? – выступил другой. – На нормальных стабах всегда впереди здрасте предлагают баб и выпить.

– Этого у нас нет, а вот выпить и хорошо поесть – пожалуйста. Хороший курс на спораны.

– Ладно, отец, не сердись. Мы люди простые, этикет забыли. Садись с нами, расскажешь что-нибудь интересное или послушаешь, – вступил в разговор третий.

– Не откажусь. Матрена, достань нам что-нибудь из личных запасов.

Женщина принесла запотевшую бутылку коньяка, хранимую в глубокой яме, вырытой рядом с гостевым домом, и банку консервированных ананасов.

– Ого! Кучеряво живете! А говорите, нос не кажете. Откуда запасы? – Третий взял бутылку и пробежался по названию. – Кизлярский. Уважаю!

– Отовсюду. Мы ходим в рейды, но ни разу не пересекались ни с кем по-серьезному. Я считаю, лучше сохранить людей и упустить добычу. Чай, не последний хрен без соли доедаем. Повезет в другой раз.

Рэб разлил коньяк по рюмкам. По привычке поднес рюмку к носу и втянул приятный аромат напитка.

– Ну, вздрогнули!

Он отправил всю рюмку в рот, но сглотнул не сразу, а подержал во рту, смакуя, сглотнул и откусил половину кольца ананаса. Рейдеры выпили следом.

– А! – Третий занюхал рукавом. – Домом пахнет. Меня Водородом зовут. Это Мрак и Булюль.

– Очень приятно! Откуда и куда путь держите?

– Мы, по наводке идем. Инфу сторговали, что места здесь для охоты удачные. Не подскажешь, где именно?

– Откуда пришли? – спросил Рэб.

– Мы… э-э-э… – замялся Водород.

– С востока, – ответил за него Мрак.

– Я не так давно в Улье, чуть больше двух месяцев, но уже усвоил, что охота всегда удачная после перезагрузки кластера. Вы что имели в виду?

– Я видел, у вас «газель» стоит и, судя по всему, не пылится. Для поездок по Улью на ней нужна большая уверенность в собственных силах?

– Пользуемся исключительно в хозяйственных целях, по заранее разведанным маршрутам. Не можем позволить себе полагаться на удачу. Ну, давайте еще по одной?

– Давай. Прикажи Матрене, чтобы огурцов подрезала.

Рэб попросил женщину нарезать огурцов и разлил коньяк по рюмкам. Поднял свою и протянул руку в центр стола, делая вид, что желает произнести тост.

– Я, друзья, приложил много труда, чтобы поднять этот поселок, и желаю, чтобы все, кто придет к нам с миром, отдохнуть и поторговать, делали это с большим удовольствием. За наше «Тихое»!

С Рэбом чокнулись. Ему это было нужно, чтобы разглядеть татуировки на запястье. У всех троих был выбит символ, который Рэб видел на грузовике Ордена Тиамат. Витой, но стилизованный под свастику круг. Теперь ему было ясно, что перед ним разведчики Ордена. Первой мыслью было пришить всех. Поразмыслив, он понял, что те, кто их заслал сюда, знают, где они находятся, и их смерть, будет равносильна признанию собственной вины. Для порядка Рэб выпил еще, потом сослался на заботы и ушел.

– И что ты думаешь? – спросил Дизель.

– Ара, что тут думать? Червям их скормить! – ответил за Рэба Скорняк. – У нас двадцать стволов!

– У них – сотни, и не какие-то пукалки. Разнесут наш лес вместе с поселком – высказался Рэб.

– Поспешили мы тогда их дозор валить. Надо было проскочить, – сказал Дизель.

– И проскочили бы, но ненадолго. Они бы нас в спину из пулеметов изрешетили. – Рэб вздохнул. – Бросать все придется. Другого выхода нет.

– Ара, э… Рэб, не спеши. Как это бросить?

– Думаешь, мне легко это говорить? Я всю душу вложил в поселок. Он был моей силой, источником радости.

– Когда будем сниматься? – спросил Дизель.

– Как только они уйдут. До этого никаких движений, все по обычному расписанию. Оружие только прикройте.

Гости решили заночевать. Рэб распорядился, чтобы Дизель сторожил выход гостевого домика ночью. Ему не хотелось, чтобы диверсанты вырезали поселок в темноте, пользуясь приборами ночного видения. Рэб не мог заснуть. Мысли одолевали самые ужасные: от «бросить всех и начать скитаться в одиночку» до «вступить в противоборство с Орденом». Крайние суждения были самоубийственными и малодушными. Правильное решение лежало между ними: уйти с насиженного места и попробовать обосноваться в другом, более удачном. В конце концов, до рекорда Моисея Рэбу было еще далеко.

Гости ушли утром. Рэбу показалось, что они искали следы суеты и подготовки к бегству. Он очень надеялся, что диверсанты не заметили ничего подозрительного. Как только троица вышла из леса метров на двести, Рэб протрубил сборы. Люди, еще не знавшие всей подноготной, были удивлены решением сниматься с места.

Рэб собрал свой рюкзак, повесил винтовку за спину. Помог погрузить оружие и продукты в Газель. Прибежал Дизель с зареванной дочерью.

– Что случилось? – спросил Рэб.

– Вот, ревет, говорит, что надо бросать все и бежать. Говорит, что опасность чувствует. – Отец как будто не верил дочери и хотел оправдаться перед Рэбом.

– Уходить надо! – проревела Крофт.

– Сажай ее в машину – и бегом из леса! – приказал Рэб. – Всё бросаем и уходим! Идем на выход в сторону старой фермы!

Народ никак не мог раскачаться. Хватался за барахло, без которого вполне можно было обойтись. Рюкзак с едой и живцом и оружие – вот что на самом деле имело значение, без остального можно было обойтись. Рэб начал раздавать оплеухи тем, кто не спешил. Скорняк, вставляя армянские ругательства, подгонял с не меньшим энтузиазмом.

Свист падающих с неба мин подстегнул сильнее оплеух и ругательств. Враз упало четыре мины. Две взорвались еще в верхушках, от удара о стволы деревьев. Воздух наполнился шуршанием осколков. К счастью, первый залп был пристрелочным, и мины легли далеко в стороне. Испуганно закричали женщины и дети. Скорняк разразился длинной армянской бранью, загоняя их в кузов «газели». Ко второму падению мин машина была далеко.