Вадим Денисов - Дауншифтер

Тройка оранжево-синих транспортников уже перелетела на наш берег, а вояка остался. Забрав левее, он пошёл на разворот, затем притормозил. В тот же момент у него под пилонами пыхнуло, и к тайге потянулись дымные шнуры выпущенных НУРСов – неуправляемых реактивных снарядов! Пацан что-то прокричал, но слов я не расслышал. Затем начала стрелять автоматическая пушка – на дульном срезе заплясал язычок пламени.

– Штурман тварей заметил! – крикнул разведчик.

Отутюжив выбранный квадрат с невидимыми нам целями, пятнистый военный вертолёт развернулся, сделав ещё один круг для контроля, и, явно довольный хорошо выполненной работой, резко повернул к посёлку, на малой скорости проходя совсем близко над косогором, обдавая лучами прожекторов и свистящей воздушной струей траву и редкие кустики. Я оглянулся – пацанёнка рядом уже не было, в доброй сотне метров быстро мелькали белые подошвы кроссовок.

Двигаясь самым широким шагом, к футбольному полю я добрался быстро и сразу же увидел полный аврал и бедлам. Все вертушки беспорядочно стояли на земле, причем один из Ми-восьмых дымился, судя по всему, что-то с двигателем. Народу здесь было уже много, хотя поселковые зеваки ещё не подтянулись. Рядом с вертушками замер ЗИЛ-131 с зелёным тентом и красным крестом на нём. Рядом вместе с приезжими медиками суетился весь личный состав поселкового ФАП. Глава поселения то ли спорил о чем-то, то ли ругался с экипажем неисправного или подбитого вертолёта.

Люди одновременно кричали и размахивали руками. Видя всю эту нервозность, близко к технике я подходить не стал, предпочитая наблюдать со стороны. Даже представить не могу, о чём именно мог быть спор. Насчёт экстренной заправки? О починке? Да не, это же регламентные работы…

Выгрузка с прибывших бортов шла полным ходом. Группа здоровых бойцов непонятной принадлежности, которых было немного, быстро вытаскивала и укладывала на траву раненых – вот этих хватало! На моих глазах развивался промежуточный этап серьёзной спасательной операции. Было и трагическое: вертушки привезли трупы. «Двухсотых» санитары и бойцы относили в сторону, укладывая в ряд прямо на землю. Без носилок, которых не хватало. Какая-то медичка, нагибаясь, методично осматривала тела и накрывала их простынями. Кошмар!

Стало ясно, что в центре зоны произошло что-то катастрофическое.

Крестовские медики работали в обычных белых халатах, приезжие – в костюмах биологической защиты. Экипажи вертолётов не позволяли местным приближаться, опасаясь карантинных санкций впоследствии. Что за дурь, кто вообще выдумал во всей этой истории биологическую составляющую? Я подошёл чуть ближе к группе раненых, но тут же был зло послан лесом каким-то летуном, проходящим мимо с огнетушителем. Народ, выгрузившийся из вертушек, судя по экипировке и поведению, был самый разный, от спецназовцев до представителей науки.

Тем временем к полю начали подтягиваться поселковые, бардака стало ещё больше. Люди, невзирая на запреты, сами подходили к раненым с водой и одеялами.

– Не обращай внимания и не бери в голову, сейчас все злые, как собаки, – послышался сбоку хриплый голос. – У тебя вода есть?

– Сейчас, – я торопливо вытащил рацию.

Пш-ш…

– Степан, ты дома?

Получив подтверждение, распорядился:

– Бери машину, три пятилитровых бутыля с водой, они на кухне, и кружку. Без вопросов! Дуй на футбольное поле, молнией! И ружьё свое не забудь.

– Сколько твоему? – спросил раненый, мужчина в «цифре» и в разгрузочной системе с разнообразной обвеской. Только сейчас я отметил, что на голове бойца сидит неумело намотанная чалма с бурыми пятнами, а висящая на матерчатой петле левая рука перебинтована от плеча до кончиков пальцев.

– Тринадцать… Меня Никитой зовут. Что там случилось-то?

– А меня Андреем батя назвал, – он неловко протянул правую руку, предварительно вытерев её о пластиковый наколенник. – У тебя допуск есть, подписку давал?

– Откуда…

– И действительно… О «Плане Т2» что-нибудь слышал? Понял. Ну, вы уже тут и без плана много чего видели и знаете.

– Это точно.

Вот один из медиков, осматривающий раненого, выпрямился и сложил руки над головой крестом. «Умер!» – раздался общий вздох. Повреждённый вертолёт задымил сильней, начался панический ор, и к аварийному борту тут же сбежались другие экипажи. Ещё двум раненым стало совсем хреново прямо на поле, врачи собрались вокруг них группами, начав проводить реанимационные мероприятия. Воздух вокруг гудел страхом и тревогой, рядом громко плакали женщины. Раздвинув толпу серией гудков, Стёпка медленно подогнал джип, поставив его почти рядом.

– Вот! – он поставил на траву бутыли, и я тут же налил Андрею полную кружку.

– Стёпа, бери объемы, проходи по бойцам, тебя гонять не будут. Может быть.

Запоздало прибывший с помощником Сидор Поликарпович тщетно пытался понять, что здесь происходит, стараясь вникнуть во всё сразу.

– Везде бардак! Тьфу, зараза… – вязко и длинно сплюнул на землю Андрей, доставая сигарету. – Чувствую, нам придётся ждать, стыковка не удалась.

– Что за стыковка?

– Бортам надо быстренько назад лететь, там ещё раненые остались, а заправки в Крестах кот наплакал. Поэтому начальство вызвало на стык эвакуационный автотранспорт. И он, конечно, запаздывает. Всё у нас, как обычно, через задницу… А эти летуны встряли! – показал он на экипаж подбитого борта. – Теперь будут ждать решения здесь.

Первый и пока единственный зилок, загрузившись ранеными, уже ушёл в сторону блокпоста, но суета всё не прекращалась. После долгой ругани заведующий ФАП всё-таки смог забрать нескольких раненых себе. Сколько они могут положить в одной-то палате? Человек пять-шесть.

– Ванавару полностью эвакуировали, – огорошил меня спецназовец. – Байкит и Куюмба в плане эвакуации.

– Да ты что?! Вот так всё серьёзно? – нахмурился я. – Выходит, и нас скоро колонной погонят в лагерь.

– Вас, Никита, в лагерь не погонят, – устало ответил он, – вы на отметке стоите, причём очень важной. Здесь точку надо удерживать. Летуны, конечно, кругами на подходах ходят, скопления обрабатывают, но без пехоты на земле никак. Вас не тронут – главная отметка. И тут промышленность, как эвакуируешь?

Я ничего не понял, но не перебивал и не переспрашивал. Допуска, понимаете ли, нет. Знаний тоже нет. Перебью – вообще ничего не услышу.

– Крепко меня падаль зацепила… Голова раскалывается, и в руку бьёт.

– Промедол колол?

– Ага, давно уже. Не люблю я его вштыривать лишний раз, дурит сильно.

– Давай хоть обычных обезболивающих дам! – вдруг дошло до меня.

– Валяй… – как-то безразлично согласился он.

Пока я ковырялся в автомобильной аптечке, Андрей продолжал скупо рассказывать: