Владимир Михайлов - Медные трубы Ардига

– Плохо его дело, Люча, – сказал я. – Если человек начинает уже взывать к своим былым заслугам…

– Совсем плохо, – подтвердила она. – Что же нам теперь с ним делать?

– Погоди ставить точку, – предложил я. – Он еще далеко не оправдался. Ведь если бы мы все время могли располагать кораблем по нашему усмотрению, мы, скорее всего, в такой луже и не оказались бы. Но так не получилось. И я, кажется, понял почему.

– Ра, только не надо фантазий, – посоветовал Иванос. – Слово, знаешь ли, не воробей…

– Да нет, – возразил я, – какие уж тут фантазии. Только факты и выводы из них. Мне пришло в голову вот что: неслучайно на Ардиг был направлен не корабль вообще, а именно тот самый разведчик, который участвовал в эпизоде на четвертом мире и, следовательно, получил уже флажок от тех, кто в этом мире ему противостоял. Попал, так сказать, в компьютер, и на него завели досье. Нам объясняют, что так получилось лишь потому, что других кораблей под рукой не оказалось. Это детский лепет: посылать в подозрительное место меченый корабль – таких ошибок Служба не делает. Наоборот: корабль послали именно потому, что он был уже помечен. Зачем? Чтобы вызвать на Ардиге определенную тревогу и заставить их действовать, потому что, действуя, противник неизбежно в какой-то степени демаскирует, обнаруживает себя, реагируя на такой ложный выпад, а тем временем подлинный оператор тихо проникает на место, наблюдает, делает выводы, а потом и приступает к действиям. Вот зачем шел туда корабль. То, что на нем оказались мы, только усиливало эффект: не разведчик-автомат, но разведчик с экипажем, значит, с серьезным заданием; тем более что – скажу без ложной скромности – нас с тобой, Люча, достаточно хорошо знают, мы имеемся в базе данных любой, даже самой плюгавой разведки в Галактике. Но корабль при этом был подчинен нам лишь во вторую очередь, а в первую – действовал по программе, составленной для него заранее, согласно которой он должен был время от времени возникать, привлекая к себе внимание и усиливая нервозность властей Ардига, независимо от того, в каком положении в то время находились мы с тобой. Вот почему он не пошел, чтобы выручить тебя в самые первые часы, и по той же причине…

– Ра! – прервал меня Иванос. – Не ищи в этом никакого умысла: программы были введены еще до того, как появились вы, а отказ от них привел бы к задержкам – приходилось бы как-то согласовывать их задачи с вашим присутствием на борту. А мы торопились, очень торопились…

– Люча, – сказал я, – все-таки он жуткий сукин сын, правда?

– Слов нет. Но, знаешь… в Службе он все-таки не самый дрянной мужичок. По-моему, все остальные еще хуже.

– И это тоже верно. Он хоть никому не пакостит без нужды, просто из любви к искусству. К тому же я заметил в его версии самое малое одну интересную нестыковку, говорящую в его пользу. Сказать, какую?

– Наверное, ему интересно будет услышать.

– Безусловно. Так вот: он вовремя понял, что, сам того не желая, сунул нас в осиное гнездо. Что перед тем, посылая корабль, Служба имела в виду, так сказать, рядовой тест, а когда возникло представление об Ардиге как о важнейшей составляющей всего «Сотворения», он понял, что реакция этого мира на корабль и на наше в нем присутствие будет на порядок серьезнее, чем предполагалось, и он, не очень-то размышляя, кинулся сюда, чтобы выручить нас. Ну а тут и наше, и его поведение определялось конкретными обстоятельствами: ему надо было срочно что-то делать, чтобы танкер с грузом не ушел, и нас он отложил на потом, тем более потому, что убедился: я в порядке и намерен активно действовать сам. Он вряд ли предполагал, что ты попадешь в критическую ситуацию, думал, получив информацию от своего человека, что ты тихо-мирно сидишь под арестом и вытащить тебя чуть раньше или позже – вопрос непринципиальный. Вот такие выводы, Лю, я позволил себе сделать из неточности в его рассказе: он летел сюда из-за нас и за нами.

– Почему же он сразу не сказал об этом? – подумала вслух она.

– Потому что этот его полет, по его убеждениям, был бы воспринят как проявление какой-то сентиментальности, что ли, недостойной генерала Службы, обязанного быть, как известно, твердым, несгибаемым, не поддающимся никаким душевным движениям… А на это, как видишь, он не очень тянет. Но ему не хотелось, чтобы это знали даже мы с тобой.

– И тем не менее, – повторила Лючана убежденно, – он сукин сын. Но я его все-таки поцелую.

– Может, все же отложим до Теллуса? – предложил я. – А то он впадет в состояние блаженства и полной расслабленности, а дело ведь еще не сделано.

– Давай, генерал, – кивнула Люча. – Вызывай свою армаду.

Иванос покачал головой и улыбнулся.

– Да, профессионализм всегда проявится, – сказал он, похоже, самому себе. Потом посмотрел на нас очень внимательно, на одного и на другого, с таким выражением, словно видел нас впервые в жизни. И продолжил уже совсем в иной тональности: – Значит, так, коллеги. Отношения мы вроде бы выяснили, и я бы с удовольствием сейчас же отправил вас куда подальше, к известной бабушке, или, точнее, в наш родной и любимый проклятый мир. Чтобы вы не маячили тут постоянным упреком и не мозолили мою чувствительную совесть. С великим удовольствием и облегчением, да. Но сделать это я не могу, потому что «Триолет», как вы знаете, сейчас проводит операцию, другого транспорта у нас нет – ни у меня, ни у бывших заложников, – да и от противника можно ожидать всяких неожиданностей: он ведь не побежден, просто находится сейчас в обороне, но это еще ни о чем не говорит… У меня, повторяю, возникло нехорошее чувство, что сюда вскоре нагрянут большие корабли Армага и нам придется попотеть…

– Можно подумать, – перебила его Лючана, – что у тебя тут в распоряжении самое малое космодесантная дивизия. Или, может быть, она на подходе?

Иванос вздохнул.

– Дивизии не только нет, но и не будет, – произнес он с откровенным сожалением. – В этом секторе Галактики вообще нет ни одного теллурского военного корабля и ни единого воинского подразделения, заложники не в счет – они оказались здесь не по своей воле. Вскоре в пределах устойчивой связи пройдет теллурская суперцистерна «Компас», но нам от нее никакого прока. А с чего это ты вдруг подумала о дивизии?

– С того, что ты так легко отказываешься от нашей помощи!

– Пока я не слышал, чтобы вы ее предлагали. Вы только перечисляли все мои грехи…

– Да, чтобы ты их случайно не запамятовал. Генеральская память – дело темное. Но разве мы говорили, что собираемся оставить тебя тут без поддержки? Твои пятнадцать мальчиков, конечно, большая сила, только опыта у них, всех вместе взятых, наверняка поменьше, чем у нас с Ра. Я имею в виду – в таких вот ситуациях. Мы (тут она стрельнула взглядом в меня, и я кивнул) готовы поддержать тебя – на правах союзников.