Ринат Таштабанов - Метро 2035: Воскрешая мертвых [litres]

Саныч поднимает усталые глаза, смотрит на Эльзу, затем берёт её за руку.

– Ты всё правильно сделала. Ребёнку всё равно не жить, а Батя тебя бы пристрелил.

– Знаю, – бросает женщина, высвобождая руку, – по-другому нельзя…

Эльза выходит за дверь и быстрым шагом удаляется по коридору.

Убежище. Гермоворота. Двадцать минут спустя

– Эй, хмырь! Ты куда намылился?! – кричит дежурный идущему к нему человеку в ОЗК, вскидывая АКС-74У.

– Сиплый! Оружие убрал! – раздаётся из переговорного устройства противогаза женский голос.

– Эльза? – удивляется охранник, сдёргивая с лица респиратор. – Куда это ты собралась на ночь глядя?

– Туда! – машет рукой Эльза, указывая на гермоворота. – А куда иду, то моё дело и не твоего ума дело.

Женщина небрежно подтягивает лямку большой сумки, переброшенной через плечо.

– Да ты не злись, – Сиплый, пытаясь замять ситуацию, убирает «укорот», – мы люди подневольные, что прикажут, то и делаем.

– А я и не злюсь, – цедит Эльза, – всё понимаю. Я наверх иду, надо кое-что проверить…

– Опять к выродкам? – интересуется охранник. – Ты поосторожнее с ними, ребята говорят, лютуют они. Давеча разведотряд ещё пару выпотрошенных тел в подвале многоэтажки неподалёку обнаружил. Жрут они друг друга.

– Ты меня знаешь, – Эльза показывает обрез двустволки, – у меня не забалуешь.

– Ну-ну, – охранник подобострастно лыбится, – тебе палец в рот не клади.

– Ты герму открывай, – торопится женщина, – часики тикают, а мне под утро уже вернуться надо.

– А ты это… – мнётся охранник, – разрешение на выход покажи, мне же потом… отвечать, если что…

– Личный приказ Колесникова! – врёт Эльза. – Можешь потом сам у него спросить.

Сиплый задумывается. Чешет затылок. Смотрит на Эльзу, точно пытаясь рассмотреть её глаза сквозь линзы противогаза, затем говорит:

– Ну, раз Батя приказал, то конечно пропущу, только в журнале выхода отметься, как положено.

Эльза кивает.

– Само собой.

Женщина открывает потёртую толстую тетрадь и небрежно выводит: «Эльза Гёрстер. Время выхода – 3:45».

Под графой «цель» Эльза, на секунду задумавшись, выводит: «Выродки». Затем захлопывает тетрадь.

– Всё? – в голосе женщины звенят металлические нотки.

– Угу, – кивает охранник, – там снаружи, несколько наших на точке сидят, если что пальни, они прикроют тебя.

– Спасибо! – Эльза засовывает обрез в самодельный чехол, закреплённый у пояса.

Сиплый берётся за штурвал гермоворот, поднатуживается и начинает с усилием вращать колесо. Герма нехотя поддаётся. Женщина, не дожидаясь, когда створка откроется полностью, бочком протискивается в образовавшуюся щель.

Буквально взлетев по ступеням вверх, Эльза оказывается в уже ставшем привычном мире после. Оглядывается. По календарю сейчас – самый конец августа, но судя по пронизывающему холодному ветру, распяленным чёрным облакам и низкой, точно прибитой в центре небосвода луне, похожей на череп, что-то разладилось в небесной канцелярии с момента Удара.

Пригибаясь, женщина идёт по двору Подольской городской клинической больницы. Так, наверное, чувствуют себя космонавты, впервые ступая на поверхность неизведанной планеты. Чуждый мир, точно выкрашенный в грязно-бурые краски. Почти лишённые листвы деревья с искривлёнными, как позвонки, стволами. Завывания ветра в ушах. Грязь, похожая на раскисшее тесто, чавкает под ногами.

– Уже скоро, – шепчет Эльза, поднимая голову и вглядываясь в сумрак, – у меня есть, чем угостить вас…

Женщина, прижимая к себе раздутую сумку, упрямо идёт вперёд – туда, где в серых больничных корпусах, сквозь заколоченные досками окна мелькает призрачный свет от горящих костров…

Подольск. Убежище. 2033 год

Колесников, вздрогнув, открывает глаза. Озирается по сторонам, словно не веря, что он лежит здесь, у себя в боксе, а не стоит возле изрезанного тела Катеньки. Батя утирает со лба холодный пот.

«Приснится же такая хрень, – думает Колесников, – столько лет прошло, а как наяву всё было. И ведьма эта, словно только что говорили. Тварь! Ей человека вскрыть, что мышь порезать. Правильно, что потом выгнал её. Правильно. Сдохнет и могилки не будет, даже поклониться нельзя».

Колесников встаёт, пытаясь сообразить, ночь сейчас или день. Смотрит на часы на стене. Стрелки замерли на 8:30.

«Хорошо меня вырубило, – думает Колесников, – а всё «марки» эти, будь они неладны. А без них не уснуть».

Неожиданно, в отдалении, раздаётся гомон возбуждённых голосов. Батя подходит к выходу из бокса, сдвигает засов и рывком распахивает дверь. Вскочившего было со своего места Игоря Колесников останавливает знаком руки. Прислушивается. Метрах в двадцати по коридору, со стороны гермодвери, мелькают тени, слышится топот ног.

«Мля. Кого это там нелёгкая принесла?! – матерится про себя Батя. – Митяй вернулся? Неужели Тень нашли?!»

Догадка, как молния, пронзает затуманенный спросонья разум. Колесников быстро идёт вперёд. Он видит, что в зоне выхода уже собралась толпа. Мужчины о чём-то громко переговариваются, показывают на кого-то. Несколько женщин тихо воет.

Не понимая, что происходит, Батя, зычно крикнув: «А ну, дармоеды, отзынь в сторону!», – расталкивает разом притихшую толпу и видит, что на полу шлюзового отсека, в окружении чистильщиков из отряда Митяя, уже снявших ОЗК и прошедших дезактивацию, лежит четыре окровавленных тела.

– Что за… – начинает Колесников.

Один из бойцов поворачивается.

– Митяй! – рявкает Батя. – Что произошло?! Где Тень?!

Каратель плюёт на пол. Смотрит исподлобья на Колесникова и, глубоко вдохнув, выпаливает:

– А хрен его знает, где эта тварь! Мы в засаду попали. И догадки твои не помогли! Надо было гранатомёты с ПКМ брать, как я и хотел! Горб, Жердь, Молчун, Сорок Седьмой – сдохли. Как ножом срезало. Нас кто-то из арбалетов пострелял. В клещи взяли, а потом как в тире, с четырех сторон положили.

– Ты что, ебанулся?! – взрывается Батя. – Вас было десять человек в полной боевой выкладке, с огнестрелом против одного мутанта, а ты мне туфту вгоняешь, про какой-то отряд под предводительством долбаного Робин Гуда?! Трепло!

– А ты сам посмотри! – на скулах Митяя играют желваки. – Видишь! – боец показывает на сквозную рану на груди Горба. – Точно копьём засадили, через броник стрела прошла. Это даже не человек шмалял. Болты из «шестнадцатой» арматуры, гляди.

Митяй знаком подзывает одного из чистильщиков. Тот разворачивает тряпицу и кладёт на ладонь арбалетный болт, сделанный из толстенного рифлёного стального прута с заострённым трёхгранным наконечником. Колесников берёт стрелу. Взвешивает её на руке.