Ринат Таштабанов - Метро 2035: Воскрешая мертвых [litres]

– Слишком много если, – бурчит Седой, – а главное, если он жив, то почему до сих пор не свалил отсюда? Даже если у него есть еда, не всю жизнь тут сидеть.

– Хороший вопрос, – парирует Хлыщ, – вот и узнаем. Тень, – разведчик смотрит на Сергея, – тебе придётся схитрить. Он слышал нашу последнюю пальбу. План такой – вызываешь его по рации и говоришь, что в твоём отряде все убиты, а ты ранен, истекаешь кровью и хочешь просто поговорить напоследок. Он же твой друган. Придумай что-нибудь так, чтобы это выглядело естественно. Надави на жалость. Сымпровизируй.

– Что за бред! – хмыкает Седой. – Нужно быть идиотом, чтобы купиться на такое!

– Погодь! – Винт внимательно смотрит на Хлыща. – Почему ты думаешь, что это сработает?

– Не знаю, просто пришло в голову. Он же как-то выжил здесь. Надо попытаться. Да, и ещё, – Хлыщ кладёт руку на плечо Сергея, – тебе придётся развести его, поэтому забудь про совесть. Думай, что делаешь это ради себя.

Сухов задумывается, словно взвешивая слова Хлыща. Пауза затягивается.

– Это приказ! – настаивает Винт.

– А как? – выдавливает Сергей.

– Вспомни что-то такое, – начинает Винт, – что вышибет слезу. Не ржать! – рявкает командир, замечая, что Митяй давится смехом. – Тебе придётся сыграть умирающего, но без фанатизма, сдюжишь?

– Угу, – соглашается Сухов.

– Тогда начинай, времени мало, а то, пока ты будешь телиться, мы друг друга перестреляем.

– Я отойду?

– Валяй, только недолго, я не хочу жевать сопли всю ночь, если это не сработает, – Винт хмыкает. – Не ссы, подслушивать не будем, артист мля.

Сухов пропускает издёвку мимо ушей и отходит от группы. Тихий говор остаётся позади. Сергей идёт по коридору, пока ноги сами его не приносят к одной из комнат с цифрой одиннадцать на двери. Он заходит внутрь. Осматривается. Глаза, привыкшие к темноте, видят перевёрнутую мебель, разломанные стулья. В углу стоит металлическая кровать с панцирной сеткой. Пол под ней покрыт бурыми пятнами. За окном тихо шелестит ветер. В стекло изредка постукивает сухая ветвь.

Осмотревшись, Сергей садится на кровать. Сетка, чуть скрипнув, продавливается. Откинув клапан кармана разгрузки, Сухов достаёт рацию, но прежде, чем нажать на кнопку вызова, задумывается, стараясь вызвать в памяти образы прошлого. Мозг пролистывает картинки. В первый раз расквашенный в драке нос, когда ты падаешь от сильного удара и уже не можешь встать. Любимый пёс, которого размазал по асфальту грузовик. Всё не то. Не цепляет. Не пробивает на эмоции. Зачерствел.

Если до Удара эти события казались значимыми, то сейчас, в мире после, воспринимаются как мелочь. Было и прошло. Сергей прокручивает воспоминания. Чтобы сыграть роль умирающего, нужно нечто большее, чем плохие события, нужна смерть. Образ появляется сам собой. Отец. Он лежит с закрытыми глазами на плотно застеленной кровати, одетый в чёрный костюм. На ногах начищенные до блеска новые лакированные туфли. Рядом стоит Сергей. Ему не больше десяти лет. Мальчик смотрит на восковое лицо, вроде такое родное, но теперь чужое.

Одеревеневшее тело – это всего лишь оболочка, с которой надо проститься. Слёз нет, да и плакать не хочется. Сергей вспоминает, что он чувствовал в день похорон. Страх? Печаль? Скорбь? Нет. Скорее жгучее желание, чтобы всё это поскорее закончилось, и жалость. Причём жалость к самому себе, а также немой вопрос: «Почему это произошло со мной?».

Ответа нет. Точнее он не знал его тогда, но знает сейчас, после того как мир изменился, а человеческая жизнь больше ничего не стоит. За пригоршню патронов или банку тушёнки люди готовы перегрызть друг другу глотки. Никто не виноват, что теперь это правила игры и худшее, что можно сделать, продолжать жалеть себя, ныть постоянно думая, чтобы могло быть, вместо того, чтобы действовать.

Кто не принял новые законы – сдохнет. Сергей выучил урок, когда несколько месяцев назад его отправили умирать вместе с такими же оборванцами, как и он сам. Бой с беспилотником и дальнейшая охота на снайпера, методично расстрелявшего его друзей, научили многому. В первую очередь, что самый страшный враг ты сам. Бездействие убивает не хуже пули, достаточно сесть, забиться в угол и ждать, надеясь, что кто-то сделает грязную работу вместо тебя.

Сергей хочет жить, даже если придётся сыграть роль умирающего и наврать другу, быть может подставляя его под удар. Но это точно неизвестно, ведь так? Шансы пятьдесят на пятьдесят. А это значит, что совесть можно послать куда подальше. Найти сотню причин почему надо это сделать. В мозгу словно спорят две сущности. Одна кричит: «Давай!», а вторая робко шепчет: «Предатель…» Придётся заключить договор с самим собой и сатана здесь ни при чём. В каждом из нас заключен свой собственный рай и ад. Надо лишь выбрать сторону.

Сухов, чуть потренировавшись и придав голосу болезненную хрипотцу, уверенно жмёт на кнопку вызова.

– Лось…

Пауза.

– Лось… приём… слышишь меня? Все погибли… я остался один…

Сергей отпускает кнопку и сглатывает горчащую слюну. Затем снова нажимает тангенту.

– Лось… Меня ранили… Я умираю… Поговори со мной!

Сергей почти срывается на крик, удивляясь, как легко врать, когда спасаешь себя. Сухов отпускает кнопку вызова. Считает про себя до тридцати. Вспоминает что-то такое, что вызовет яркий образ. Картинку. Проходит минута. Другая. Парень едва заметно улыбается, точно скалится. Затем снова нажимает кнопку.

– Лось… помнишь, как ты учил меня жарить крыс, которых мы ловили по подвалам?

Сергей сам не знает почему, но именно это пришло ему на ум.

– Я тогда почему-то отворачивался, а ты разделывал тушку, доставая внутренности. Помнишь? Кровь текла у тебя между пальцев, а ты смеялся, говоря, что теперь мы отожрёмся от пуза.

Сухов отпускает кнопку. Часто дышит, почти чувствуя горчащий привкус жесткого, отдающего тухлятиной, мяса во рту. Сухов облизывается, опять нажимает тангенту.

– Не знаю, на сколько ещё хватит аккумуляторов. Не надо нам было сюда приходить. Теперь я как те крысы. Просто корм для червей. Лось! Я знаю, ты здесь, рядом! Поговори со мной!

Сергею хочется раздолбать рацию швырнув в стену, но он сдерживает себя, прислушиваясь к помехам в эфире.

– Лось? Ты тут?

Сухов уже не надеется на успех, проклиная себя за попытку и старясь не думать о рожах ребят, когда он придёт к ним и скажет, что идея не сработала. Палец, удерживающий кнопку вызова, отпускает её. Сергей встаёт с кровати и уже собирается выключить рацию, когда из динамика едва слышно раздаётся:

– Все уже сдохли?

Сухов едва не вопит, услышав глухой голос Лося. Но, вовремя спохватившись, нажав кнопку, отвечает:

– Да.

Тангента резко отпускается.