Виктор Мишин - В игре. Партизан [litres с оптимизированной обложкой]

Повезло нам в одном – к стенке не поставили. За это спасибо надо сказать как раз генералу. Как-то придя на наш допрос, как раз меня и допрашивали, тот попросил, чтобы нас отправили дальше, вдруг что ценное расскажем. Я только подтвердил его слова, сказав, что знаем мы очень много, ведь бывали везде, всю Белоруссию обежали.

По этапу мы попали в Воронеж. Тут еще был тыл. Местные следаки работали спокойнее, чем на фронте, видимо, не так и много у них было той работы.

– Итак, почему вы пошли на службу к врагу? – Но по десять раз один вопрос задавать они тоже умели.

– Гражданин следователь, ну, сколько можно? – я действительно уже задолбался отвечать одно и то же. Еще на первых допросах я нанес на их карты все расположения немецких войск, какие только знал. А память у меня такая же, как и зрение. Да еще ведь и при нас были карты, а кстати, не зажал ли их генерал, а то ведь, может, и оставил себе, вот нас и трясут.

– Что спрашивать, решать не тебе. Вопрос повторить?

– Да лучше просто забейте на хрен, все легче будет! – А я погляжу, как вы задолбаетесь меня плющить.

– Ну, зачем так грубо, есть и другие методы, – улыбнулся следак и вдруг крикнул: – Терехин!

В допросную влетел здоровяк под метр девяносто, но с пузцом, покушать, видно, не дурак.

– Слушаю, товарищ капитан!

– Предатель искупаться желает, помоги…

Блин, а вот дышать под водой я не мог. Убедился в этом почти сразу, как нырнул головой в деревянную бочку с тухлой противной водой. Я просто начал умирать. Уж не знаю, как бы тут вышло, ожил бы или нет, ждать и узнавать это я не пожелал. Ведь это не ранение, что может затянуться. Воздух кончится и… Силушки было до фига, поэтому просто рванул руки в стороны, вертухаи удержать не смогли, а я уже вынырнул. Два удара каждому, не на смерть, так, выключил только, и я уже возле двери. Та оказалась заперта снаружи, пришлось постучать. Видимо, тут был какой-то условный стук в ходу, так как не успел я даже в сторону отойти, как дверь распахнулась, и в нее влетели еще два конвоира с автоматами наготове.

– Эй, вы чего? – спросил я, а мне уже орали, чтобы лег на землю. Да хрен вам, надоело! Уйдя прыжком чуть в сторону, закрыл второму сектор обстрела и прыгнул на стоящего первым. Четыре или пять пуль вошли в грудь, но дотянулся до охранника и опустил ему на голову кулак. Обмякнув, тот завалился на пол, но и я уже падал вслед за ним.

Сколько прошло времени, убей, не знаю. Видимо, сердечко-то у меня не остановилось, раз лежу в каком-то помещении, а не под землей. Ощупав себя, надо же, опять все в порядке, задумался. Как вылезать из этой передряги, но так, чтобы не убить кого-нибудь из своих же? Ведь как ни думай, но убивать не хотелось даже этих упырей следаков с конвойными. Они же не виноваты, что им такую работенку подогнали, а главное, не они ведь пытки придумывают. Но уходить надо, и лучше куда-нибудь подальше. За границу? А почему бы и нет, только куда? Европа под Гитлером, до Австралии хрен доберешься, Штаты или Южная Америка? А что, всегда хотел побывать в Аргентине. О, дверь открывается.

Увидев то, во что превратили Яхненко, резко передумал о том, что не буду убивать своих. Похоже, этим козлам, что выбивают из людей дух, жить осталось немного. Нас не трогали сутки, за это время Серега пришел в себя, и я чуток обрадовался, он просто сильно избит, но вроде ничего не сломано, хотя, может, внутренностям кранты…

– Как ты?

– Нишеко, – прошипел Серега, – што, комантир, немшы не шмогли поймать, так шфои шапьют?

– Да, это я виноват, – сжал кулаки я.

– А ты-то пошему?

– Надо было там, в лесу, когда нас арестовали, раскидать этих голодных окруженцев да уходить!

– Как ше ты праф пыл, кокта не хотел фыхотить к шфоим…

– Держись, ты только скажи, ты – со мной?

– Нафсекта!

– А если я предложу тебе уйти? – И, видя, что Серега хочет сказать что-то не подумав, добавил: – Вообще уйти!

– Фоопще это кута? – мой товарищ смотрел мне прямо в глаза.

– Вообще – это с войны. Уехать совсем из этой страны.

– Это как ше? А как ше пить этих паскутных фрицеф?

– По-моему, это нас скоро забьют, причем свои же…

– Ишфини, комантир, не потумал, – Серега склонил было голову, но тут же поднял ее. – А как ше парни?

– Вот и я пока думаю именно о них. Сам-то давно бы ушел, тебя вот смогу теперь прихватить, а как остальным помочь…

– А они тут рятом. Я с ними шнащала пыл, это потом сюта закинули.

– Так это же хорошо. А сержант тоже там?

– Нет, еко кута-то уфолокли в перфый тень, польше не фители еко, – Серый опять уронил голову на грудь.

– Блин, дали бы хоть чуток отлежаться, чтобы ты силенок набрался.

– Та уж. Мне пы просто оттохнуть шуток, я так-то ф порятке.

– Ох и говор у тебя теперь, – засмеялся я, – чего, все зубы выбили?

– Пару фыплюнул, а отин фроте проклотил, ясык прошто прикусил. Они меня ф почку какую-то сасунуть хотели, а я не тался.

После этих слов он и сам заржал, я едва успел ему рот рукой закрыть, а то придется раньше времени срываться.

Ночью было тихо, а под утро мы услышали возню где-то за стеной, а затем выстрел. Стены хорошо приглушали звуки, но выстрел есть выстрел.

– Сиди тут, я быстро! – ударив в дверь со всей дури, дождался, когда она начала открываться. Охранник стоял прямо за ней, и я ударил ногой по только начавшей открываться двери. Она распахнулась, конвойный пытался встать, но я уже был рядом.

– Лежи и даже не думай вставать! – рявкнул я и ударил лежащего по голове. В отключке. Дальше бегом. Слышу, где кричат, это через камеру от нас. Вновь грохнул выстрел, здесь он слышен уже отчетливо. Подскочив, стукнул в дверь кулаком. Возня стихла, и послышались шаги.

– Ну чего там, Бондаренко? – наружу высунулась рожа вертухая со стволом в руке. Удар сверху по руке, и наган, падая, оказался на полу. Конвойный даже пискнуть не успел, как получил удар в горло и свалился в дверном проеме.

– Мужики, есть кто живой? – заорал я, вбегая в камеру.

– Игорь, ты? – ко мне подскочил Бурят.

– Да я, я. В кого стреляли?

– Алешку со Степаном расстреляли, – грустно проговорил Бурят, повесив голову. Застрелили наших раненых, вот же суки!

– Давай собирайтесь все, ствол у этого забирай и в коридор, я Яхненыча прихвачу, все, давай!

Действовать нужно было быстро. Серега шел вполне нормально, но не боец он пока, да и ладно, сам справлюсь, вон Бурят зато в норме. Спустя минуту, заперев вертухаев в разных камерах, мы уже собрались вместе.

– Старшой, а куда теперь? Нам ведь теперь вышка! – заметил один из парней.

– Сань, а тут в камере вас что, награждение ждало? – спросил на ходу я, подходя к двери, что вела наружу.

– Да ничего хорошего, уж это точно!

Из коридора с камерами мы попали в общий. На удивление, тут спокойно ходили люди, военные, конечно. На нас сразу обратили внимание, еще бы, мы же так и щеголяли в фрицевской форме. Тут настала моя очередь удивляться. Не зря мы по лесам лазили столько. Парни мои, а я их считал именно своими, стали настоящими волчарами. Нас осталось только пятеро, зато какие это были люди! Мигом рассосавшись по коридору, даже избитый Яхненко участие принял, ребята скрутили местных чекистов и забрали у всех оружие. Кто только чего не кричал в нашу сторону. И убийцы мы, и предатели, парни четко все делали и не отвлекались. Загнав всех захваченных, а их было около десятка человек, в камеры, мы быстро переоделись. Смыв в уборной с лиц и рук то, что можно было смыть, поодиночке выходили в коридор и двигались к выходу. Был, правда, момент, что на выходе могут шум поднять, но дежурный только вяло козырял и документы не спрашивал. Эх, не докатилась еще сюда война, хлебнут ребятки.