Александр Быченин - Чёрный археолог: Чёрный археолог. По ту сторону тайны. Конец игры (сборник) [litres]

Следом за мной в прореху сунулся было не в меру шустрый живчик, но его сразу же приголубил по шлему сцепленными в замок руками Тарасов. Следующего, менее удачно нырнувшего щучкой в щель «зомби» он же встретил коленом в забрало, откинув на стену. И на этом все кончилось.

– М-м-ма…

– Мама? – скривился в оскале прислонившийся к переборке майор. Ему, видать, показалось, что он улыбнулся. – Паша, что-то ты рано расклеился…

– М-мать! Твою! – выплюнул я, окончательно приходя в себя. Собрал в кучу конечности, сел, по примеру старшего товарища прижавшись спиной к стене. – Что это было? Почему осечки?!

– Спроси чего попроще. И скажи спасибо Пьеру.

– Спасибо, патрон! – не откладывая в долгий ящик, от души поблагодарил я шефа. – Буду должен.

Ибо до меня только сейчас дошло, кому я обязан своим спасением – нестандартный капитанский скафандр, в отличие от моего, был снабжен неплохим сервоусилителем. И это именно шеф выволок меня с поля боя, попутно избавив от дополнительного груза.

– Пьер, вы еще долго? – поинтересовался между тем Тарасов, выглянув в щель.

Чего он там высмотреть пытался, в такой темнотище? Хоть бы фонарик включил… вот оно! Очередная странность. Куда свет-то делся? И почему люк не открылся полностью? И почему осечки начались? А?

– Секунду, – странно напряженным голосом отозвался Пьер.

Что за? Развернувшись на неясный шум, я с изумлением уставился на невероятную картину – капитан Виньерон занимался совершенно несвойственным ему делом, то есть тупо отжимал внешнюю створку в сторону, втиснувшись в зазор между ней и переборкой. И, судя по дрожанию его рук, процесс шел туговато. За спиной что-то глухо стукнуло, потом еще раз – видимо, майор выписал добавки заблокировавшим проход кадаврам – но я на это не обратил внимания, поглощенный куда более интересным зрелищем. От которого, ни много ни мало, зависели наши жизни.

Терпение мое буквально через мгновение было вознаграждено – громкий хруст возвестил о победе патрона над безмозглым гидроприводом, и створку заклинило в полуоткрытом состоянии.

– Паша, ходу!.. – прохрипел шеф и неуверенно шагнул наружу, едва вписавшись в проем.

Я, понятное дело, дожидаться повторного приглашения не стал – рванул следом, подгоняемый топотом Тарасова. Без помех выбравшись в довольно широкий – по размеру внешнего люка – туннель, мы со всех ног припустили вдогонку за Пьером. Тот уже оклемался и успел пробежать метров десять на слегка заплетающихся ногах, но мы легко его нагнали и, подхватив под руки, буквально поволокли в дальний конец коридора, манящий знакомыми отблесками – до спасительного зеркала-лифта оставалось около двухсот метров. При желании спокойно можно от кадавров, пусть и шустрых, оторваться. Впрочем, сколько их, шустрых, осталось? Двое-трое, не больше. Остальным мы ходули попортили, так что не судьба им нас догнать. Наверное.

Примерно на половине пути Пьер окончательно пришел в себя и смог поддерживать наш темп самостоятельно, чем порядочно нас обнадежил – оказаться на руках с беспомощным товарищем при очередном контакте с кадаврами никому не хотелось. А оный контакт, к сожалению, не замедлил случиться – у местного лифта-телепорта ошивалось несколько фигур в хорошо уже нам знакомых скафандрах.

– Да сколько же вас тут?! – в сердцах рыкнул Тарасов, замедляя ход.

Я последовал его примеру – тут надо или всем скопом навалиться, или столь же организованно дать деру. Впрочем, второй вариант мало осуществим ввиду наличия за спиной целой оравы слегка побитых и местами простреленных, но все еще грозных противников. А вот Пьер, похоже, так не думал – высвободил из притороченной к спине трости шпагу и заметно ускорился, направляясь прямиком в лапы комиссии по встрече.

Перехватив озадаченный взгляд майора, я коротко ругнулся и помчался следом за шефом. Тарасов пристроился рядом, и туннель огласился явственно слышимым топотом – и губка на полу не помогла. Однако нагнать нашего дорогого патрона мы не сумели – тот сейчас мало чем уступал профессиональному спринтеру, благо и дистанция была подходящая – лишь сократили расстояние между нами до минимума. А потому рассмотреть прямо-таки молниеносную расправу с несчастными «зомбиками» сумели во всех подробностях. Надо сказать, весьма тошнотворных.

Пьер не стал уклоняться и маневрировать между противниками, он просто с разбегу врубился в плотную кучку кадавров, и узкий колюще-рубящий клинок запел в его руке, рассекая воздух, спецткань, плоть и кости – засиявшая тусклым светом раскаленного добела металла режущая кромка без труда справлялась со всеми преградами. Буквально за пару секунд четверо «зомби» лишились кто загребущей лапы, кто головы, а один и вовсе развалился на две половины, распластанный аккурат в районе поясницы. Последнего, пятого, шеф проткнул насквозь, насадив на шпагу, как кусок мяса на вертел, и тут же высвободил свой смертоносный инструмент, отшвырнув превратившегося в безвольную куклу противника ногой, а потом еще и «вертушку» в голову для верности выписал. Тело врезалось в бликующую поверхность «лифта» и с некоторым усилием погрузилось в силовую мембрану, исчезнув из вида. Но нам и оставшихся четырех с избытком хватило – площадка перед телепортом была в буквальном смысле слова залита кровью, натекшей из покалеченных тел. Два из которых, лишившиеся только лишь рук, еще подавали признаки жизни. Впрочем, вскоре затихли и они – Пьер хладнокровно пригвоздил обоих к полу, перебив хребты. Для чего ему пришлось вонзать потускневший клинок с заметным усилием – видимо, энергоресурс неведомого артефакта, встроенного в шпагу, был далеко не безграничен.

– Нет, ты видел?! – потрясенно ткнул меня в бок Тарасов. – Что за нафиг?..

– Понятия не имею, – покачал я головой, едва сдерживая позывы избавиться от обеда.

Хотя, какого, к чертям, обеда?! Я про него и не вспомнил в суете, а с завтраком расстался после схватки с Эмильеном.

Никогда не любил холодное оружие и противопехотные мины – именно за такую вот грязь. Да и гауссовки любить особо не за что – УОДы ничем не лучше. Рвут незащищенных людей в куски. А, да что говорить! Смерть не может быть красивой по определению, разве что эстетически безупречной. Вот только все равно не понять мне так называемых рыцарей-эстетов, что расплодились последнее время в армии. Целую философию развели, между прочим, насчет «главное в нашей жизни – умереть красиво». Тьфу, дебилы!

Тошнота, наконец, отступила, и я переключил внимание на безмятежного шефа – тот как раз отточенным движением смахнул с клинка кровь и не глядя сунул его в трость-ножны. Обвел безразличным взглядом следы побоища, прищурился и поинтересовался: