Сергей Вольнов - Зона Посещения. Расплата за мир

– Это Странник, – поспешил ответить за пришлого Людоед. – Коротко Стран, будем так его звать. Мы с ним познакомились благодаря техоргам. Очень бойко он от них отбивался. Не понял, что это территория жестянок, вот и угодил туда по незнанию. Зато у него было чем порадовать техов…

Людоед показал на оружие серебристого.

Он сидел вполоборота к Страну, правой стороной к нему, поэтому подмигнул Мамбе левым глазом.

– Ясно, – коротко отреагировала та. Людоед не сомневался, что в мозгу напарницы прояснилось, и она догадалась о намерениях лидера.

– Что думаешь теперь делать? – продолжал пытать чужака вопросами Полоз.

– Да, какие планы, Стран? – вторил ему Людоед.

– Слушайте, я вот что думаю, – произнёс чужак, – вы эти места знаете лучше меня, признаю. Разбираетесь в обстановке, знакомы с раскладом, то, сё… Мне бы до аэропорта как-нибудь добраться. Сможете меня проводить? Поможете разобраться, растолкуете что к чему. А я взамен… – Он умолк и после раздумчивой паузы продолжил: – Отдам кое-что из своего снаряжения и проинструктирую, как пользоваться.

Обычно быстро реагирующий Людоед даже не сразу нашёлся, что сказать. Он прямо «подвис» от такого неожиданного поворота. Зверь сам полез в капкан!!!

Мало того что теневикам и без того было по пути, им требовалось пробираться в сторону развалин воздушного порта, где заказчик назначил встречу, чтобы забрать добычу и оплатить работу… А тут вдруг такое совпадение! Что ж, если пришлый сам изъявил желание поделиться и научить, как пользоваться оружием… По крайней мере он дольше проживёт.

– Мы не против, – согласился Людоед, переглянувшись с напарниками.

– Тебя там кто-то ждёт?.. – на авось спросила Мамба, вдруг чужак проговорится, что где-то там шарятся такие же, как он, странные бродяги. Это ж сколько оружия заполучить можно!

– Есть у меня там одно дело, – не расколовшись, уклончиво ответил Стран, – задание, можно сказать. Но это касается только меня. У каждого есть свои секреты. Давайте просто будем исполнять условия договора, а личное оставим при себе.

Ладно, пока оставим, решил Людоед. Позже попробуем выведать.

– А чем поделишься? – Мамба солировала в расспросах, она понимала, что в данном случае её воспринимают как женщину, а значит, чуть менее всерьёз. По крайней мере не стоило исключать, что это именно так.

– Пока не знаю. – Неопределённость продолжалась. – Возможно, что всё вам оставлю. Если мне уже не понадобится.

– Всё-о… Мне очень нра-авится это слово… – почти проворковала Мамба.

Людоед подумал, что если всё – тогда даже не понадобилось бы убивать чужака. Но ему не повезло, теневики стараются не оставлять после себя живых следов.

И четверо продолжали отдыхать на привале. Теперь уже молча. Когда контракт заключён, о чём ещё говорить усталым бродягам. Душу открывать незнакомцам – себе дороже.

…Двадцать третья стопятидесятиметровка позади.

В сумме цифр – пять. Юбилейная, можно сказать.

Над головой три километра и четыре сотни с лишком метров. Всю эту протяжённость я, уцепившись за альп-шнур и находя опору для ног, дециметр за дециметром продвигался вниз. И до сих пор нахожусь в том же статусе – раскоряченного паучка, висящего на ниточке паутинки.

Ладно, снова пора искать карниз, подходящий для основательного привала, пятого по счёту. Срочно надо поесть и, главное, поспать, иначе я просто не смогу двигаться дальше. Мышцы злобно сводит крепатура, туман уже давно не только вокруг, но и в голове. Вымотался! Устал не просто как сутки бежавшая ездовая собака, а как целая упряжка собак.

Переоценивал свои силы, да уж, пора адекватно произвести самооценку и признать, что слишком человек, даже в этом – в склонности переоценивать степень собственной решимости…

Я спохватываюсь и ловлю себя на том, что занялся ненужными, абсолютно лишними рефлексиями.

Не, не, только не сейчас!

Пофилософствовать и покопаться в себе иногда не повредит для самопознания, но точно опасно и вредно человеку, висящему на верёвке над пропастью, у которой не видно дна. Изнурённому вкрай бродяге, вряд ли теперь способному вернуться наверх без полноценного перерыва в скалолазных упражнениях. Больше трёх километров по отвесной скале, и ведь на обратном пути ещё и гравитация превратится из благосклонного союзника в лютого врага. Не говоря уж о том, что просто может не захотеть выпустить обратно… хозяйка горы.

Я прислушиваюсь. «Ватное» приглушение по-прежнему ощущается, словно туман выполняет ещё и роль акустической прокладки между мной и окружающим мирозданием. Фильтрация визуальной картины мира, плюс обрезанный звук, плюс рассеивание остроты чувств…

Да, что самое печальное, окончательно растворяется и тает эйфорическое предощущение встречи, возникшее на шестом отрезке спуска. Вместо радости предвкушения в душу заползает мерзкое уныние, возникает неверие в то, что удача не отвернулась от храбреца-идущего… Смелым быть как-то больше не удаётся, да и не хочется.

Муха утонула в молоке и потерялась в нём. Вот-вот захлебнётся…

Я снова спохватываюсь, вздрагиваю и без всякой цензуры вслух выдаю изощрённую, этажностью сравнимую с километрами над головой матерную конструкцию. Сам не подозревал в себе такого таланта к нецензурному словотворчеству!

Нет, сталкер, так дело не пойдёт. Давай-ка не распускать сопли и бери себя в руки в буквальном смысле – шевели конечностями, опускайся ниже, прощупывай бесконечную, сука, каменную поверхность, чтобы подыскать выступ для отдыха. Утро вечера мудренее, выспишься, пожрёшь, силушку восстановишь…

Неужели для готовности сдаться нужно настолько немного? Простой рецепт – к полному физическому истощению добавить туманную неизвестность, и готово, держи приговор самому себе: нежелание быть смелым и помереть в движении. Отбери у идущего веру в ясную, чёткую цель – и путь закончится?..

Хочется только одного. Лечь и не встать. Не шевелить ни единым мускулом, никогда, никогда, нико…

Вот ведь, сука-скала, подшутила.

Сарказм высочайшего уровня.

А так как в этой ступенчатой террасной котловине всё наоборот, и пик, вершина для восхождения, находится в самом низу, то не стоит ли перефразировать: издёвка нижайшей степени…

Распластанный на стене, я не имею возможности даже лечь. Хоть бери и отпускай трос, прыгай в туман, чтоб поскорей покончить с неопределённостью, оборвать ставшее невыносимым многоточие жизни, поставить окончательную точку! Осознанию бездарной тупиковости ситуации, в которую меня завёл избранный ранее путь, удаётся вызвать во мне подобие сильной эмоции, раздражённую злость на собственное бессилие, и я, вздрогнув всем телом, судорожно дёргаю конечностями, пытаюсь заставить себя шевелиться, что-то делать, вырваться из транса беспомощности…