Александр Карпов - Приключения капитана Шпарина [CИ]

- Куда тебя понесло?

- Что-то в этом роде, раз мы здесь и как бы понарошку. Почему бы и нет, может мы спим, я теперь в этом уверен, и с нами никогда ничего не случится. Эта мысль, насчет сна, постоянно и очень назойливо витает возле головы. Витает, улетает и возвращается. И так считать для здоровья полезнее.

- И это говорит взрослый, серьезный человек. Лучше бы я спился на Базе, чем с тобой. И деваться некуда. Повязал, опутал, как всех, но почему бы и нет, раз понарошку.

Маралов несколько раз медленно закрыл и открыл глаза.

- Но нет, Миша, мы не спим.

- Опять слова мудреные говорите, загадочные, - запоздало и простодушно удивился Ляхов. - А кто угнетенный?

- А все вокруг. Ты, я, Сергей Николаевич, лейтенанты. И многие другие, которые спят и ведать не ведают, кто старается ради них.

- Боюсь "многие другие" этого не поймут, не оценят, - усомнился Маралов. - Я серьезно. Народ молчит и делает, что ему велят, любит народ, чтобы его угнетали.

- Очень туманно, - покрутил головой и рулем Ляхов. - Очень, но обиженных много. Можно даже где-то тут и согласиться с вами. Надо же, угнетённых...

Экстрасенс похлопал по сумкам, лежащим на полу и на заднем сиденье.

- Миша, может хватит? Деньги некуда складывать. Раз, два... шесть сумок. В "Колесе" - пятьдесят семь, в "Фортуне" - шестьдесят шесть, в "Сказке" - пятьдесят три. Итого: сто семьдесят шесть тысяч. Не спугнуть бы госпожу удачу. Дурные предчувствия мучают, раздирают на части остатки совести. Душа потихоньку пробирается в пятки.

- Не спугнем. А душе скажи чтобы притормозила, в пятках её не место. И ты, Лёша, тормозни в переулке, переоденемся и парики поменяем.

Ляхов свернул на плохо освещенную улицу и остановился у мусорных баков. Игроки вылезли из машины.

- Поживей, парни! - поторопил Шпарин. - Поживей.

- Мозги бы тебе, Миша, поменять, - снимая костюм, сказал Маралов. - Да, кажется, поздно. Наше счастье - казино здесь попроще, не такие как ещё недавно в одной большой столице, одного большого государства, не говоря уже о Вегасе или Монте-Карло. Там такие номера не проходят, разве только в кино.

- Где-где, не проходят? - заинтересовался Ляхов.

- Далеко отсюда, - прыгая на картонке на одной ноге и стараясь другой попасть в брючину, буркнул Маралов. - Так далеко, что не хочется уточнять.

Перед "Клубом любителей денег" вереница автомобилей. В "Трех осинах" и других ресторанчиках играет музыка. На тротуарах толпится народ, бродят пьяные. Весело. Праздник. Душный вечер. На улице дымно.

- Будто паровоз проехал, - сказал Шпарин, нюхая воздух. - Надо запретить курение в общественных местах. И сиренью пахнет... Откуда сирень? Август.

Маралов разглядывал женщин.

- Развратом пахнет. На улице два борделя, я посчитал.

Шпарин разглядывал машины.

- Плохо. Нашей полиции не подъехать. Что у тебя, Лёша, в карманах?

- Гранаты. Подозрительно гладко протекает операция.

- Сколько?

- Две.

- Мало, - сказал Шпарин. - Надо было взять больше.

- Убийцы.

Экстрасенс вздрогнул и уронил трость с черепом.

- В машине ещё есть, сбегать? Я быстро.

- Не надо, Леша, я пошутил. Этих хватит. А вот автомобили...

- После семи вечера движение разрешено. Знак стоит в начале улицы.

Шпарин потрогал пистолет под пиджаком.

- Вперед. Пойдем сразу втроем. А ты, Сергей Николаевич, брось палку, примелькалась.

У входа в "Клуб" охранники в чёрных костюмах, белых рубашках, при чёрных галстуках и чёрных очках. Их бицепсы готовы порвать рукава пиджаков. Охранники потели и скучали.

- Который час? - спросил Шпарин у охранников. - Люди в чёрном... Хотелось бы попасть внутрь.

- Полночь, - ответил один из охранников. - У нас, парень, забито. Полно народа.

- Я - Герман! - сказал Шпарин. - Обязаны пустить, раз полночь.

- И я Герман, - усмехнулся охранник. - Ну и что с того, если полночь?

- Тезка, ты оказывается не в теме. Но я подскажу: в полночь начинаются чудеса и иногда неприятности, причем в любую погоду.

Шпарин легким движением двух пальцев снял чёрный волос с голубого плеча экстрасенса, понес ко рту и дунул.

- Это Серж Лисярский, брат Губернатора Белогорского Василия Лисярского. Непосредственный источник чудес и неприятностей, а я его секретарь и неистовый проводник чудес и неприятностей в жизнь.

Охранник осмотрел голубой пиджак экстрасенса, желтые брючки с голубыми лампасами, голубые галстук и платок, голубые туфли.

- Вроде похож... Я Губернатора в прошлом месяце видел, приезжал к нам играть, но представителей нетрадиционной ориентации не пускаем. Принципиально. На них у хозяина аллергия.

- Гер-рман! - проскрежетал Маралов. - Во что ты меня одел?

- Вы как брата Губернатора назвали?

Стражник гадко ухмыльнулся.

- Представителем!

- Грубо, очень грубо. Всё, ты допрыгался, - сказал Шпарин. - Я предупреждал.

- Пропусти, Герман!

Экстрасенс сделался пунцовым и поднялся на ступеньку.

- Очки, любезный, сними.

- Зачем? - поинтересовался охранник. - Бить будешь?

- Ночь на дворе, а ты глаза напрягаешь, - сказал "брат Губернатора", поднимаясь на следующую ступеньку. - Сейчас будем считать фонари.

- У тебя? - заржал охранник, снимая очки.

- В го-ро-де... - по слогам произнес Маралов. - Посмотри внимательно на этот длинный ряд чудесных ночных фонарей. Неяркий прекрасный свет матовых плафонов завораживает, притягивает взгляд, ты восхищаешься успокаивающим светом, тебе хочется неотрывно любоваться фонарями и считать. Прекрасные ночные фонари, не правда ли? Чудесные фонари. Их так много, они прекрасные и чудесные.

- Да, - подтвердил охранник. - Прекрасные... Чудесные...

- Ты спускаешься вниз и начинаешь считать. Считаешь на этой улице, когда они закончатся, перейдешь на следующую. Тебе хочется пересчитать все фонари в городе. Идти по улице, считать фонари, любоваться прекрасным мягким светом, забыв обо всем. Ты спускаешься вниз и начинаешь считать. Что ты делаешь?

- Начинаю считать, - сказал охранник, спускаясь со ступенек и бросая очки. - Начинаю... считать. Один, два, три, четыре...

- Герман, а ты куда? - испуганно спросил коллегу второй охранник.

- Отстань, мне некогда, - ответил Герман и, подняв палец вверх, продолжил:

- Пять, шесть...

- Феноменально! - сказал Ляхов. Лейтенант с самого начала представления уселся верхом на мраморного льва и ковырял в львиной голове складным ножом с толстым лезвием. - К концу года пересчитает.

- Не трогай зверей, - сказал второй охранник.

- Они твои? - спросил Ляхов.

- Не, - ответил стражник. - Когда мы сюда въехали, они тут уже бродили, то есть стояли.

- Значит ничьи. Бесхозные. Если были бы чьи, старые хозяева их тут бы не бросили.

Ляхов выдрал зеленые кристаллы из глазниц мраморного льва и пересел на его друга.

- С этим что?