Дмитрий Силлов - Закон торговца

Но я ошибся.

– Пусть долг со сталкера получат Бизон и Капсюль, которые были лучшими друзьями погибших! – проревел генерал. – И да свершится правосудие на этой арене!

– Спасибо, командир!

Два радостных голоса слились в один, после чего с трибуны на стадион, слегка прихрамывая, вылез габаритный красно-черный. По ходу, тот самый, которому я в камере по колоколам зарядил. Надо же, быстро в себя пришел после такого удара.

А второе «спасибо, командир!» прозвучало у меня за спиной. После чего на арену скатился один из моих конвоиров. Ага, теперь понятно. Оба они лепшие кореша тех, кого я завалил. Потому, наверно, и лупили меня столь яростно.

– Ох, не повезло тебе, парень, – сказал добродушный «борг», снимая веревку с моей шеи. – В петле бы ты быстро умер, а эти тебе легкой смерти не дадут. Видел я, как они на арене людей убивали. Страх, да и только!

Но мне были неинтересны ужастики про жестоких и непобедимых убийц. Я думал о том, что, наверно, всё-таки зря я Грачева спас тогда. По ходу, драться мне придется одному против двоих хорошо тренированных «боргов». А в организме, помимо того, что все суставы ныли и мышцы болели, ощущалась противная слабость. Это как с крепкого бодуна против двоих спортсменов-рукопашников выходить. Было б удивительно, если бы без слабости обошлось, когда я и личное время ускорял, и феерических трендюлей огребал, и тело перестраивал при помощи чуждой энергии «фотошопа». Поэтому объективно сейчас Грачев мне только форму казни поменял, суть осталась прежней.

Тем не менее сдаваться без борьбы я не собирался. И даже в какой-то мере был благодарен вожаку «боргов». Сдохнуть в бою для любого нормального мужика лучше, чем в петле. Даже если это окажется намного мучительнее. Поэтому я спустился с вышки-виселицы в несколько приподнятом расположении духа.

То, что убивать меня будут именно так, как сказал добродушный «борг», долго и болезненно, можно было не сомневаться. Оба красно-черных мстителя достали из ножен боевые «Каратели», с клинками, заточенными с обеих сторон, исключительно удобными для убийства себе подобных. Таким ножом достаточно шеи коснуться, а после без особых усилий потянуть на себя. Продуманное лезвие и артерию прорежет, и горло рассечет легко и непринужденно.

А мне под ноги в бурую грязь шлепнулся потертый, старый, еще советских времен штык-нож от автомата Калашникова. Кто-то с трибуны кинул, небось по указанию Грачева. Чтоб как бы всё было по-честному. Странная логика у «боргов». Типа, двое на одного – это нормально, и один штык-нож с напрочь тупым лезвием и на пять миллиметров отломанным кончиком клинка против двух совершенных боевых ножей – тоже вполне себе верно и правильно. Ладно, на безрыбье и на том спасибо. Даже интересно, где это они откопали столь заслуженный «акашный» штык. Не иначе, специально берегли для такого случая.

Не успел я поднять нож с земли, как два «борга» метнулись ко мне, словно голодные волки к куску свежего мяса. Хорошо так бросились, грамотно, обходя справа и слева. Самый простой способ убить врага группой, пусть даже небольшой, это окружить либо взять его в «клещи». Что сейчас красно-черные и попытались сделать.

А у меня, несмотря на опасность, инстинкты включились. Не опыт многих боев, не рукопашно-ножевые навыки, а именно звериное проснулось. Злость нереальная на тех, кто лупил меня, беспомощного, не способного ответить. И вот она, возможность поквитаться, в моей руке зажата. Сломанная, тупая как сапог, но – возможность!

Слабость никуда не делась. Она просто сжалась во мне в комок, будто напуганный домашний кот, а наружу прорвался зверь. Который с дурным рёвом бросился на того «борга», что с виду был послабее. Как его? Капсюль? Да похрен, как его! Главное, что его слегка растерянная рожа приближается ко мне. Не ожидал он такого. Рассчитывал легко разделаться с пленником, которого менее часа назад столь качественно отдубасил. Небось чувствовал, нанося удары ногой, как хрустят, ломаясь, под рантом берца мои пальцы. И тут фактически калека летит на него с раззявленной в крике пастью и ножом в руке.

Надо отдать «боргу» должное – несмотря на растерянность, среагировал он правильно. Сделал длинный шаг вбок, прикрывая свободной рукой горло и одновременно нанося секущий удар ножом по тому месту, где должна была оказаться моя шея…

Но она там не появилась, хоть и должна была по всем расчетам.

Когда не получается впиться зубами в горло, зверь атакует брюхо противника. Мягкое, уязвимое место, нежное и болезненное что у животного, что у человека. Поэтому избитый, слабый, практически обессиленный зверь сделал такой же длинный шаг в другую сторону, почти задев противника плечом, и со всех оставшихся сил всадил тупой нож в живот «борга». В «солнышко».

Я вложил всего себя в этот удар. И он получился, пусть даже я немного промахнулся. Клинок соскользнул с края бронепластины, прикрывающей живот, пропорол ткань костюма и вошел в тело. И когда противник начал сгибаться – на удары в крупные нервные узлы тело реагирует мгновенно, – я ударил еще раз. И еще, и еще в ритме швейной машинки, так, как учили когда-то давно, в другой жизни инструкторы Французского легиона.

Один раз мой удар отозвался тупой болью в кисти – клинок попал в бронепластину. Но остальные два удара достигли цели. И когда Капсюль – или как там его звали – начал оседать на землю, я свободной рукой оттолкнул его от себя, при этом со всех сил резанув по открывшемуся горлу врага. При этом тупое, выщербленное лезвие не столько разрезало, сколько разорвало шею моего противника.

Такую технику оттачивают в основном для того, чтобы кровь, хлещущая из перерезанной шеи, не залила убийцу. Но в моем случае получилось вообще отлично – умирающий «борг» начал падать на Бизона, летящего на меня и, наверно, проклинающего тот момент, когда они с напарником решили взять меня в «клещи». Слишком понадеялись на мою беспомощность, слишком далеко друг от друга отошли. За что и поплатились, дав мне возможность расправиться с одним из них.

Тело умирающего упало под ноги Бизону… но мне это не помогло. Поняв, что я не так уж беспомощен, как ожидалось, красно-черный был готов к любым неожиданностям. И просто перепрыгнул бьющегося в агонии Капсюля, лишь слегка замочив при этом свои берцы струей крови, хлещущей из перепиленной артерии.

Он был очень силен, этот «борг». Силен и на удивление проворен для своей массы. Это я почувствовал сразу, когда он, не сбавляя хода, с разбегу саданул ногой по моей руке, сжимающей штык-нож.

Признаться, я не ожидал такой прыти от столь массивной туши. И немедленно поплатился за это. Удар пришелся по клинку, и я не смог удержать рукоять. Штык-нож вылетел из моих пальцев и шлепнулся в грязь метрах в трех от меня. А Бизон, держа свой «Каратель» обратным хватом, уже заносил руку для решающего удара сверху вниз.