Сергей Недоруб - Красный вариант

– Вроде в норме, – сказал командир. – Считайте, что вам повезло. Ромка, проводи-ка ребят до юга. Убедись, что прошли, и закрой за ними дверь к хренам.

– Благодарю, – сказал Ион. – Мы признательны.

– А что, девочка не разговаривает?

– Нет. Говорю же, к доктору веду.

– Ладно.

Командир вел себя так, как будто каждый день сюда приходили незнакомцы. Хотя кто знает – вдруг и в самом деле появляются? Ведь должна же быть причина, по которой Феникс решил сюда не ходить. Да еще и условные коды эти. Должно быть, «Птиц» с Осокорками связывали долгие и сложные отношения. Должны же они иметь возможность стаскивать вниз «ништяки» с этого участка поверхности, вроде того же сахара.

– За мной, – скомандовал Рома, идя через станцию. – Если пропадете – вас будут искать как бандитов. Я предупредил.

– С чего бы? Что тут случилось?

Рома не ответил. Ион посмотрел по сторонам и понял, что именно его смутило.

Станция Осокорки была ободрана. В буквальном смысле. Все, что когда-то служило украшением и несло хоть какую-то функциональность, было демонтировано, и хорошо, если не молотком. В ранние времена станция сама по себе была строго минималистичной, но сейчас она выглядела не лучше полумифической Телички. Плитка на стенах отсутствовала, и грязный, заплесневелый бетон прямо-таки вопил о своей неуместной наготе. С потолка, между выпирающими креплениями некогда висевших здесь ламп, тут и там свисали куски потемневшего пластика, по которому нещадно прошлись «болгаркой». Станционное электронное табло заменилось на детские стрелочные часы с изображением фиолетовых бегемотиков. Посмотрев в другую сторону, Ион увидел на месте второго табло рисованный плакат с рекламой борделя на Почтовой Площади. С плаката улыбалась азиатка в вышиванке.

Только Ион собрался было спросить, что за дракон тут пронесся, как понял, что за убогостью оформления не заметил главного.

На станции не было жителей.

– А где все? – только и спросил он.

– Все нормально, они в туннелях, – ответил Рома. – Сами увидите. Автоматом только там не размахивай. Там все безоружны.

– Да я не опасный.

– Зато они могут быть опасны. Стволы сейчас стоят хороших денег. А ты с Лукьяновской, значит?

– Ну да.

– Димку знаешь моего?

– Какого Димку?

– Никифорова.

– Конечно, знаю, – удивился Ион. – Он ко мне ходил в прошлом году. Из глины лепил хорошо. А вы откуда знакомы?

– Так это ж мой пацан, – ответил Рома.

– Не может быть, – вырвалось у Иона. – Ко мне ходят только с богатых станций. Без обид. Ну, или с ближайших.

Рома лишь рассмеялся.

– Да не, все правильно, – сказал он. – Мать его, Светка, на Контрактовой сидит. Выскочила замуж за какого-то тамошнего бугра. И Димку забрала. А я вон остался. Всего раз был в столице. С пацаном своим пересекся. Он мне про учителя рассказывал. С Лукьяновской. Хвалил тебя сильно. Дай лапу, что ли…

Придя в смятение и не находя ответных слов, Ион пожал ему руку. Что же это получается? В свою единственную встречу с отцом Димка потратил драгоценное время на рассказы об учителе – толком не известном ему человеке, который всего лишь предоставлял шатер, где Дима мог забыть о мире метро и просто полепить игрушки из глины.

– Увидишь Димку – привет передавай, – сказал Рома.

– Обязательно, – пообещал учитель. Он чувствовал себя неловко. Пока что по пути ему попадались всякие люди. Были те, кто желал ему успешно добраться до места назначения, и были те, кто хотел ему в этом помешать. Но впервые он встретил человека, который пожелал ему успешного возвращения домой.

– Все-таки, что у вас тут происходит? – спросил Ион. – Почему тут нет людей? С Выдубичей тоже все куда-то валили.

– Не знаю, что там на Выдубичах. Связи не поддерживали. Только местных мы на день-другой иногда со станции выпроваживаем. За это им заплачено. Если не веришь, поговори там с народом. Все в норме.

– За что сгоняете? – спросил Ион, в то время как Рома подавал охране сигнал открыть ворота.

– Видишь те ящики справа?

Ион повернул голову и увидел ряд коробок, аккуратно сложенных на соседних путях. Если задние ряды не уступали в высоте передним, чего Ион на глаз прикинуть не мог, то коробок было много. Очень много. Хватило бы на немалый склад. Рядом с ними ходили четверо людей в желтых масках, с необычным, но все же встречающимся оружием – короткоствольными дробовиками. Верная защита против двуногого противника.

– Вижу. Что это такое?

– Это сбережения «Киммерии».

– «Киммерии»? Погоди-ка. Ты про ту самую «Киммерию», что хранит активы «Скифа»?

– Ну да.

– Ясно, – пробормотал Ион, вспоминая экономические особенности юга. – Ясно…

В мире метро было много от старого времени, но еще больше – от старых стереотипов. Череда войн за довоенные ресурсы, хранящиеся в бункерах Датаполиса и Золотых Ворот, миграция населения, природные катаклизмы вроде пожаров и затоплений – все это когда-то изрядно перетасовало ценности выживших, включая материальные. В попытках наладить худо-бедно работающую экономику и торговлю вспоминали старинные, неактуальные теории. Бледные активисты с горящими глазами сыпали странными именами вроде Смит, Кейнс и Маслоу, хотя сами их вычитали из учебников, висящих в туалетах на рваном шнурке. Вспомнили даже такие понятия, как «кризис перепроизводства», закончившийся мором свиней на Минской, и «разделение труда», поставившее Дорогожичи в полную зависимость от количества производимых на Петровке чайных пакетиков. И лишь относительно недавно в Кресте появилась структура, казалось бы, настолько необходимая, что ее отсутствие в первые годы выглядело, как чей-то очередной заговор. Имя структуре было – банк.

Банк «Киммерия». Группа лиц, преимущественно старшего поколения, которым уже не с руки было бродить по станциям с мелкой розницей, но которые все еще помнили, как завлечь к себе клиента. Они назвались в честь древнего плато на дне океана, потому что не любили лишних движений, и устроили на Славутиче штаб-квартиру. А позже – и хранилище.

Ион считал, что если отбросить в сторону всю шелуху вроде уровня жизни и качества обслуживания, то «Киммерия» представляла собой изящный способ сражаться с Датаполисом его же оружием – бюрократией. Случайный бродяга в столице – кандидат на изгнание, однако бродяга с бумагой, удостоверяющей наличие у него счета в банке, – уже чей-то клиент, с которым надо считаться. Особенно если он должен этому банку кучу средств – лишать его шанса закрыть долг означало поругаться с третьими лицами.

Банк предоставлял услуги, мотивирующие верить в наступление лучших времен. Применительно к простому смертному это значило, что монтер с Лукьяновской может взять в долг семь патронов к ружью сейчас и вернуть девять через месяц. Знатная матрона с Контрактовой положит свои бриллианты в сейф компании, и никто их оттуда не заберет, даже монтер с ружьем и семью патронами. Койко-место бакалейщика на Кловской послужит залоговым обеспечением для ссуды в двести жетонов, на которые можно арендовать спальное место соседа, чтобы сдать его матроне с Контрактовой за двести пятьдесят в момент, когда она будет проезжать мимо, чтобы сдать бриллианты. Перечень предоставляемых услуг рос, как на дрожжах, и со временем уровень социального напряжения заметно снизился. Люди получили возможность планировать и учиться. Когда «киммерийцы» начали заниматься еще и страхованием, число челноков в туннелях резко прибавилось, а с ними – и активистов «Скифа».