Максим Касьянов - Анклав (СИ)

- А чего шепотом? - поддался на интимность охранник.

- Да командир заставил отвезти мамашу к докторам на Кузнецкий мост, а эта старая карга меня совсем извела.

- Понимаю, - продолжил шептать охранник, - у меня теща такая же была.

- Надеюсь, здесь дождемся трамвая и поедем с ветерком.

- Ну-ну надейся, - хохотнул тот.

- А ты чего один? - поинтересовался Колдун.

- Да блин, ищут на радиальной кого-то. Начальник кипиш поднял, всех на поиски направили, а здесь, в принципе, и охранять- то нечего, так, видимость одна.

- А кого ищут, не знаешь?

- Дедка какого-то и трех детишек.

- Понятно, ну лады, не скучай.

Мы уже направились к платформе, как вдруг охранник нас остановил.

- А расписаться, документики предъявить не хочешь?

- Ах да, - Колдун подошел к столику, взял карандаш и приготовился писать, - кстати, ты, случаем, не знаешь Лешку Шернева, по прозвищу Шершень? - вдруг спросил он.

- Не припомню, - ответил охранник, - а что?

- Да его друган просил передать ему должок, - произнес Колдун, извлекая из рюкзака пластиковую бутылку с какой-то мутной жидкостью. - Не в службу, а в дружбу: найди и передай ему этот пузырь. Скажи - от Ваньки Картавого, а то мне несподручно кого-либо искать, и так опаздываем.

- Хорошо, - как-то сразу согласился тот.

Бутылка быстро перекочевала в его рюкзак. Мы развернулись и потопали на платформу. Охранник мечтательно поглаживал рюкзак, в предвкушении славного вечера. А запись в журнале с надписью «Добрынинская» так и не появилась.

- Ну, ребятки, - прошептал нам дедушка, - Вот и прорвались. Мы теперь во владениях богатейшей группировки под названием Ганза. Здесь живут очень обеспеченные люди, настолько богатые, что могут себе позволить, даже такое чудо, как трамвай. Не настоящий, конечно, но на нем вполне можно перемещаться.

Митя и Вика с любопытством вертелись по сторонам, конечно, здесь было на то посмотреть, привыкших к нищете собственной станции, окружающее их великолепие просто ошеломляло. Красивые, нетронутые колонны, выдраенный до блеска пол и много-много света. Нет привычных костров и лежанок рядом с ними. На перроне, в ряд, словно по линейке, выстроились палатки. Неподалеку расположился рынок, где люди не спеша прогуливались вдоль прилавков и с некоторой ленцой разглядывали товар.

Мы подошли к столику на платформе. За ним сидел пожилой человек в синей униформе и фуражке с красным околышком. Он посмотрел на нас и сказал:

- Тэк-с, куда едем?

- На «Парк культуры», - ответил дедушка.

- Ага, два взрослых, ребенок и сундук, с вас двенадцать патронов.

Колдун отсчитал нужную сумму и получил четыре пластинки с выбитыми на них буквами «В», «Р» и «Б», что, видимо, означало взрослый, ребенок и багаж. Через полчаса на станцию въехали две сцепленные друг с другом дрезины. Часть людей из них вышли, мы заняли их места, и, когда дрезина уже тронулась, вдруг раздался крик:

- Стой! Да стой, тебе говорят!

Дрезина остановилась, и все посмотрели на кричащего. Мы с ужасом узнали в человеке, бегущем к нам, Коршуна. Я почувствовал как затряслась Вика, держащая меня за руку; как дед Федор напрягся, засовывая руку в рюкзак.

- Фух, успел, - Коршун плюхнулся на сидение перед нами. - Чего стоишь? Езжай давай.

- А оплатить? - поинтересовался кондуктор.

- У меня проездной, - хмыкнул Коршун, - и сунул ему под нос какую-то корочку.

- Извините, пробормотал кондуктор и сел на свое место.

- Давай-давай, езжай уже, - опять поторопил машиниста Коршун.

Судя по всему, он нас не узнал, сидел на своем месте и задумчиво теребил бороденку. Я не мог себя пересилить и исподтишка разглядывал Коршуна. Его жесткое лицо выдавало крайнюю усталость. Под глазами набухли мешки; покрытые щетиной щеки осунулись; морщины, разрезающие его лицо, стали еще глубже и посерели. Он успел переодеться. Теперь на нем были черные кожаные штаны и куртка, голову покрывала кожаная же косынка. На ремне висела кобура с огромным пистолетом, за плечами - автомат. Было страшно, но в тоже время дико интересно. Вот мы, те, кого он с таким упорством разыскивает, сидим у него под носом, а он об этом даже не догадывается. Я повернулся к Вике, чтоб посмотреть, что она делает, и с ужасом понял, что она с в упор пялится на Коршуна. Я хотел ее одернуть, но было поздно.

- Чего уставился? - грубо спросил Коршун.

Вика молча продолжала пялится.

- Я тебе говорю, огрызок. Ты что, немой?

- Да нет, просто он немного пришибленный, - вмешался дедушка.

- А ты кто такой? - Коршун повернулся к нему и положил руку на кобуру.

Я сжался, судорожно пытаясь сообразить, как мне помочь деду.

- Сержант Иващенко, - представился дед. - Сопровождаю мамашу и сына начальника охраны Павелецкой, к медикам на Кузнецкий мост.

- А чего таким кругом едете? - немного расслабился Коршун.

- Да мы недавно контрабандистов накрыли, за них пахан с Китай-города впрягся, а наши их уже порешить успели. Вот теперь с бандюками Новокузнецкой и Китай-города у нас не очень хорошие отношения. А с Красными и Полисом все ровно.

- Ха-ха, - рассмеялся Коршун, - за что ж тебя так наказали?

- Да блин, моя крыса обогнала командирскую, вот он и взъелся.

- Ну-ну, азартные игры до добра не доводят. Особенно если играешь с начальством.

Коршун убрал руку с пистолета и, откинувшись на спинку, вроде задремал, а я дернул Вику за руку, заставляя ее отвлечься.

Через десять минут мы въехали на следующую станцию. «Станция Октябрьская кольцевая» прочитал я на табличке у остановки трамвая. Она была еще богаче и красивее «Добрынинской»: пилоны, отделанные серым мрамором, на которых находились здоровые картины с изображением солдат в форме; красивые светильники и узоры; стены отделаны желтой плиткой, все элементы декора были отмыты и начищены, видно было, что люди любят свою станцию. Почти все проходы между пилонами были перекрыты перегородками в них были устроены квартиры для самых влиятельных и богатых жителей, а в торце станции, за высокой ажурной решеткой, завешенной тяжелой шторой, располагались апартаменты начальника станции.

Когда трамвай остановился, Коршун открыл глаза, но выходить вроде не собирался.

- Мария Ивановна, вам плохо? - вдруг спросил Федор Михайлович.

Я посмотрел на него, тот едва заметно кивнул.

- Ой худо мне, милок, отдохнуть хочу, - постарался я воспроизвести интонации бабулек, живших на нашей станции.

- Давайте выйдем и переночуем здесь.

Я поднялся, и с помощью «Вити» перебрался на платформу. Следом за нами вышел наш дедушка, а кондуктор передал ему сундук. Мы направились к ряду палаток над которыми виднелась надпись «Гостиница». Возле палаток я обернулся и увидел, что Коршун все-таки сошел с «трамвая» и разговаривает с каким-то военным. Все это мне очень не понравилось. Дед заплатил владельцу гостиницы, и мы забрались в указанную палатку. Я уже хотел высказать свои подозрения, но он прижал к моему рту палец и сказал: