Владимир Михайлов - Ночь черного хрусталя (сборник)

Докинг кивнул. Надворов внимательно слушал.

— Так вот, насколько мне известно, Берфитт прибыл в связи с реализацией соглашения между нашей страной и названным фондом. Полгода тому назад они предложи ли в порядке гуманитарной помощи и развития отношений приспособить для подобной деятельности одну из наших клиник. Фонд взял на себя поставки оборудования и обучение врачей их методикам. У нас, конечно, пересадками занимаются тоже достаточно давно, но не в таких масштабах, как, скажем, в Америке. Поставки оборудования и монтаж его ведутся, но, как обычно в таких случаях, возникают какие-то мелкие неувязки. Вот поэтому ваш Берфитт и прибыл сюда — своего рода чрезвычайный эмиссар. Мы не стали бы обращать на него внимания, да личность уж больно интересная, не правда ли? Но пока мы никакого криминала в этом не усматриваем. Напротив, есть хорошие сдвиги: по его словам, через день-другой прибудет новый главный врач — весьма опытный хирург и организатор. Он поведет клинику, пока все не наладится должным образом.

— Несколько неожиданная для него роль, — сказал Докинг. — Но, видимо, он и на самом деле покончил с прошлым.

— Мы, конечно, наводили справки, насколько успели. Не только по поводу Берфитта персонально, но и вообще об этом контракте. Чисто. Уже известно, что наши врачи — есть договоренность — будут проходить стажировку во Франции, а пока их там будут натаскивать, у нас тут начнут работать специалисты одной из клиник этого фонда. Называется она «Гортензия», и находится под боком, в соседней стране. Слышали о ней? Новый главный врач, кстати, должен прибыть именно оттуда.

Докинг слегка нахмурился и, похоже, колебался — высказать ли то, что, казалось, само просилось на язык. Генерал сделал вид, что не заметил этого.

— Итак, «Гортензия», — молвил Мерцалов, вернув чашку на блюдце и откидываясь в кресле. — Разумеется, мы о ней информированы — клиника известная, весьма. Однако ничего такого, что их компрометировало бы, у нас нет. Да и вроде бы ни разу никакого шума не возникало, ни в печати, ни в судах, а знаете, как бывает, когда в клинике оступятся, и разъяренные родственники…

Надворов усмехнулся. Британский гость моргнул и сказал:

— Да, нам это известно.

Похоже, он старался расходовать как можно меньше слов, не имевших прямого отношения к приведшему его сюда делу.

— И тем не менее?..

Произнося эти слова, Мерцалов на миг глянул в зрачки своего визави и тут же опустил взгляд пониже, а именно, на галстук Докинга. Галстук был скромный, однотонный, и у Мерцалова было подозрение, что его собственный, вполне отвечавший моде высших московских слоев, англичанину кажется слишком пестрым и безвкусным, может быть даже, смешным. Мерцалов очень не любил выглядеть смешным. Но сам виноват. Оделся, как для американца, а это все-таки британец.

Но, кажется, Докинга занимал сейчас все-таки не мерцаловский убор.

— Дело в том, сэр, — сказал он неторопливо, решившись, наконец, — что у меня тоже не имеется к клинике «Гортензия» ничего, кроме интереса, а с недавних пор даже пристального интереса.

Это «меня» он намеренно подчеркнул, выделил голосом.

— Понимаю, — кивнул Мерцалов. — Я вас внимательно слушаю.

— С точки зрения профессиональной — медицинской — там действительно все обстоит благополучно. Клиника, как вы сами уже сказали, занимается почти исключительно трансплантациями. Диапазон их в этой области чрезвычайно широк. Сердце, легкие, печень, поджелудочная, половая сфера, конечности… Сейчас, пожалуй, трудно назвать пересадку, какой они не занимались бы.

— Я вижу — вы разрабатывали их достаточно серьезно. Почему?

— Мне трудно ответить на этот вопрос. Самым правильным, наверное, будет сказать: для души. Видимо, мой кругозор настолько узок, что я могу всерьез увлечься только каким-то серьезным раскрытием. Хотя бывало — попадал в неудобное положение: интуиция подводила.

— Ну что же, я вас прекрасно понимаю. И что же вы выяснили?

— «Гортензия» — ведущая среди этих клиник. С нее, собственно, все и началось. Понемногу они собрали у себя едва ли не лучшие силы в этой области. Со всего света — от Аляски до Южной Африки. Если не ошибаюсь, там уже и сейчас работает несколько врачей из вашей страны.

— Совершенно верно, — согласился Мерцалов. — Там, насколько мне известно, созданы прекрасные условия и для работы, и в смысле уровня вознаграждения. Да и страна приятная — маленькая, уютная, уровень жизни — из самых высоких в Европе — да и в мире, наверное. Меня только удивляло, почему клиника эта возникла не в Штатах: мы привыкли думать, что все лучшее — в Америке, если только не успела перехватить Япония. Так было в прошлом веке, так началось и третье тысячелетие, первая его декада. И вот вместо этих обетованных стран — Европа, и даже не центр а, так сказать, ближе к окраине: Калерия. Вы об этом не задумывались?

— Задумывался, и очень серьезно. Хотя думать начал не так давно, а лишь тогда, когда у меня вообще возник интерес к «Гортензии».

— Как же вы объясняете себе такой выбор места? Я понимаю, если бы клиника там возникла, так сказать, на родной почве: талантливый хирург-трансплантолог, своя школа, институт — ну, нечто подобное эффекту Нильса Бора в Дании в свое время. Естественно, когда в таких условиях возникает центр притяжения для тех, кого такая проблематика интересует, и они начинают съезжаться — одни едут сами, других приглашают персонально… Да, тогда все выглядело бы естественно. Но ведь на самом деле, если не ошибаюсь, все произошло не так?

— Совершенно иначе. Не было ни отечественного таланта, ни института. Появились организаторы и, разумеется, средства, стартовый капитал. Как мы теперь уже знаем точно, основатели «Гортензии» прежде, чем сделать выбор, достаточно внимательно исследовали несколько стран Восточной Европы, и только после такого вот частого поиска остановились на Калерии.

— Еще чашечку?

— М-м… С удовольствием. Черный, с сахаром.

— Извольте. Я думаю, мистер Докинг, раз уж вас заинтересовала эта клиника и ее история, вы наверняка проанализировали те параметры, по которым выбиралось место.

— Ну, конечно же.

— А вы откровенны.

— Это ведь мое личное дело. Не Службы.

— Быть может, вы ожидаете от нас какой-то помощи?

— Было бы глупо скрывать это. Но я хотел бы, с вашего позволения, прежде всего обрисовать обстановку детально. Если у вас есть время, разумеется.

— Нам везет: видите, меня пока не беспокоят.

— Итак, параметры. Прежде всего, конечно, я обратился к налоговой системе. Клиника и была задумана, как весьма прибыльное предприятие, какой и стала на самом деле. Естественно, что владельцы заинтересованы, как любой человек в мире, платить как можно меньше налогов. Поэтому, кстати, Америка должна была отпасть почти сразу. А в Калерии и первоначальный уровень налогов, и их прогрессивность достаточно мягки.