Михаил Михеев - Вопреки приказу

Однако пилоты на «Суворове» служили, все как на подбор, опытные. Да и поляризаторы гравитации, сиречь посадочные двигатели, в управлении куда проще и эффективнее маршевых. Так что вместо того, чтобы превратить в пепелище город вместе с половиной континента, линкор удивительно мягко коснулся плит космодрома и замер, удерживаемый посадочными опорами.

И вот, стоило только Александрову поставить ногу в высоком, до блеска начищенном сапоге на верхнюю ступень широкого парадного трапа, как заиграла музыка. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Прошедший через века марш, негласный гимн пилотов Урала. Причем исполнял его, что характерно, живой оркестр, и солнце сияло на меди труб, и надували щеки преисполненные гордости от осознания собственной значимости музыканты… Тьфу, смотреть противно! Но и дух притом захватывало, этого не отнять.

Александров окинул взглядом встречающих. Подавляющее большинство – те самые обыватели, вполне искренне приветствующие героев. И это в чем-то даже здорово – ради них, собственно, адмирал и вел в атаку свои корабли. Построенные, кстати сказать, в том числе и руками этих самых обывателей. Военные – ну, это само собой, Устинов пригнал сюда всех, кого счел достойным. И почетный караул сверкал штыками не хуже музыкантов. Ага, вот и они, лучшие люди планеты, как это утверждают в первую очередь они сами. Верховный Совет, не в полном составе, разумеется, но все равно в количестве, вызывающем острое желание развернуть в их сторону башню, да и пальнуть со всей пролетарской ненавистью.

Сие для него нормальное, но сейчас не вполне уместное желание адмирал загнал в глубь себя и торжественным парадным шагом двинулся по трапу, аккуратно придерживая у бедра кортик. Этот раритет давным-давно ушедшей эпохи парусных кораблей и жестоких рукопашных схваток перекочевал когда-то на корабли стальные, а позже столь же естественно и непринужденно шагнул вместе со своими владельцами в космос. Традиции – наше все, и сейчас попытаться отобрать у офицера это оружие значило нанести ему жесточайшее оскорбление. И уверенный вес клинка на бедре заставлял держать спину прямо, с ледяным спокойствием глядя и в глаза смерти, и, как сейчас, на изображающий бурную радость гадюшник.

Солнце жарило… Мундир с терморегуляцией – это, конечно, здорово, но все равно, пока Александров слушал приветственную речугу, а потом толкал ответную, он дико мечтал о том, чтобы оказаться где-нибудь в тенечке… лучше всего на берегу моря и с бокалом чего-нибудь прохладительного. Хорошо еще, свою часть можно было сократить буквально до нескольких фраз – военный, в отличие от политиков, может позволить себе быть немногословным и слегка неотесанным. Но все равно, жарко…

Однако торжественная часть еще не закончилась, и мастер-класс ораторского искусства продолжился. Хорошо, что время говоривших оказалось, похоже, регламентировано, иначе еще немного – и мозги бы закипели и потекли из-под фуражки. К счастью, и слушать говоривших внимательно не требовалось – по большому счету, хоть слова и были разные, говорили они об одном и том же.

Пожалуй, единственным, кого интересно было послушать, оказался старый знакомый по разговору перед сражением – Коломиец. Этот толстяк, способный без грима сыграть толстовского Пьера, поневоле вызывал у адмирала симпатию – во-первых, своей жизнерадостностью, во-вторых, тем, что не пытался казаться чем-то помимо имеющегося на самом деле. Вот он такой, как есть, и вы вольны принимать его или не принимать, но меняться он не собирается. Ну и в-третьих тоже было – изо всех, кто стоял сегодня на трибуне, лишь он говорил искренне и без бумажки. Не то чтобы полный экспромт, конечно, чувствовалось, что речь тщательно подготовлена, но кое-какие обороты Коломиец явно придумывал на ходу. Александров, слушая его, порой едва сдерживал смех – не выбери этот человек стезю политика, из него вышел бы неплохой эстрадный артист разговорного жанра.

Но всему на свете приходит конец. Закончился праздник и у торжественного словоблудия, чтобы передать эстафету несколько менее торжественному, зато куда более приятному мероприятию, именуемому банкетом. И вот тут герои дня оторвались по полной. Александров теоретически должен был показывать пример своим подчиненным, но… В общем, адмирал мысленно плюнул, махнул рукой и окунулся в атмосферу праздника, где тосты поднимались с пулеметной частотой. Наверное, в ту ночь Урал можно было бы взять голыми руками, поскольку среди экипажей боевых кораблей трезвых почти не осталось… К счастью, не уцелело и тех, кто мог бы решиться на подобную глупость.

Утро было тяжелым. Наблюдались головная боль, общая вялость, сушняк во рту, отеки под глазами, а сами они, обычно серые, в этот раз, судя по отражению в зеркале, сделали вы честь любому вампиру. Словом, результат вчерашних излишеств вполне можно было описать одним коротким, но емким словом: похмелье.

Из койки он вылезал крайне осторожно, стараясь не делать лишних движений, дабы не подвергать многострадальную голову еще более жутким испытаниям. Голова, сволочь неблагодарная, осторожность ценила постольку-поскольку, и, стоило начать поворачивать ее чуть сильнее, как следовал жестокий удар по мозгам, сопровождающийся приступом тошноты. Пока что его удавалось успешно купировать, но вопрос о том, сколько получится сопротивляться естественным позывам желающего избавиться от влитой с вечера отравы организма, упорно оставался открытым.

И все же у адмирала хватило сил, чтобы оглядеться и оценить обстановку. Если верить увиденному, получалось, что находится он в гостиничном номере. Не слишком шикарном, но и не из плохих – звезд на пять. Стандартная для таких мест планировка-обстановка и даже изящное, ни убавить, ни прибавить, женское тело, уткнувшееся носом в подушку так, что нельзя было рассмотреть лица, тоже выглядело почему-то обыденно. Наверное, здесь всему виной общая помятость восприятия… Гадать Александров не стал, решительно отправляясь в ванную комнату, благо располагалась она в таких номерах, опять же, стандартно.

Огромное, на половину стены зеркало отразило совершенно мрачного типа – высокого, не слишком мускулистого, но жилистого, с не по-уставному длинными (фрондер придурошный) волосами того удачного светлого оттенка, в котором не видно седины… Красота! И притом ссутулившийся, да еще с капитально осунувшимся после вчерашнего, ставшего из просто худого окончательно похожим на топор лицом, что в темной подворотне можно и испугаться. Маньяк в запое… Аж самого в дрожь бросило.

К счастью, в ящике над раковиной нашлось лекарство. Очень кстати – адмирал, как правило, спиртным не злоупотреблял. В курсантской-лейтенантской молодости, конечно, было дело, но в том возрасте вообще сложно найти трезвенника – даже записные отличники и зубрилы не остаются в стороне от всеобщего веселья. А вот позже, если хочешь сделать карьеру, надо знать меру и пить не просто так, а с начальством. Эту простую истину Александров знал хорошо и в результате не только сохранил редкостную для его звания физическую форму, но и, увы, давно утратил хорошую привычку таскать с собой лекарство от похмелья. Так что забота администрации о комфорте постояльца оказалась как нельзя кстати.