Юрий Арис - Бог из воды

Ева оттолкнулась от стены и снова прыгнула на меня. Я знал, что она так поступит: дралась она, в целом, предсказуемо и неуклюже, прямо как звери первой серии. А с такой смотрительницей она далеко не уйдет!

Парировать ее удар было несложно, только Еву неудача почему-то удивила. Интересно, она считает себя сильной или меня слабым? В любом случае, заблуждается. Сейчас я это ей наглядно продемонстрирую.

Когда Ева в очередной раз кинулась на меня, я не просто уклонился, а поймал ее за хвост и, крутанув в воздухе, бросил к стене. Вернее, в стену, да так, что на месте удара осталась трещина — в стене, броня-то выдержала. Хотя я знал, что могу пробить и броню, просто это нанесло бы ей слишком большой вред.

Не то чтобы я заботился о ее благополучии, скорее, наоборот. Но Ева — ценный зверь, если я ее покалечу, меня не похвалят. Так что я сдерживал проявления своей силы до той степени, до какой это было жизненно необходимо.

Я не брался сказать, почему так сильно не люблю Еву. Теоретически, она должна была меня привлекать, но не привлекала. Рядом с этой самкой я чувствовал угрозу, а на угрозу я всегда реагирую одинаково: защищаюсь.

Ева оказалась выносливей, чем я предполагал. Она поднялась на ноги и начала готовиться к новой атаке. К этому упрямству да технику получше, и я бы проиграл. Но беда самки заключалась даже не в том, что она не умела драться, это как раз было поправимо. Главной проблемой Евы было абсолютное незнание собственной слабости. А я был не настолько добр, чтобы ей объяснять, я не хотел, чтобы она стала сильнее.

На этот раз я ударил ее несколько раз: хвостом отклонил ее хвост, полоснул когтями по ребрам, по спине, подсек ноги. Ева отлетела назад и больше уже не поднялась, изо рта у нее сочилась кровь. Я быстро проверил ее состояние и успокоился: я просто выбил ей клык. Ничего, новый отрастит.

— Тренировка окончена, — проскрежетал металлический голос из динамиков под потолком. — Вы можете быть свободны.

Бросив на Еву презрительный взгляд, я вышел.

В коридоре меня поджидала Виктория; настроение у нее было предсказуемо не из лучших.

— Какого хрена ты творишь, недоумок? Ты что, убить ее хочешь?

— Если бы я хотел ее убить, она была бы мертва. И не хами.

— Еще чего не хватало — пресмыкаться перед тобой! Пусть этим Лита твоя занимается, которую ты…

Договорить она не успела: мой хвост обвился вокруг ног смотрительницы и поднял ее над полом, предварительно перевернув вниз головой. Виктория получила собственным бюстом по подбородку и замолкла.

— Во-первых, выбирай выражения, — холодно проговорил я. — Во-вторых, ты сама настояла на тренировке, я не просил. В-третьих, правила не обязывают меня жалеть ее или испытывать к ней симпатию. Вопросы есть?

— Нет, — сглотнула Виктория. Она меня боялась, я чувствовал.

— Вот и славно. Дам тебе бесплатный совет: держитесь от меня подальше. Вы обе.

Лита наблюдала за этой сценой от лифта, но не вмешивалась. По большому счету, моя смотрительница была единственной, кого не шокировала моя неприязнь к Еве. Может, потому, что она слишком хорошо меня знала.

— Ты опять был с ней демонстративно жесток, — сказала Лита, когда мы остались одни.

— Мое отношение к ней не меняется.

— И ты все еще не знаешь, почему?

Я и правда не знал. По сути, Ева не сделала мне ничего плохого, не проявляла агрессии, мы с ней даже не разговаривали! Но мои инстинкты говорили мне, что ее следует опасаться, а своим инстинктам я верил.

К сожалению, люди ожидали, что мы подружимся, — и это как минимум, — поэтому старательно сводили нас вместе. Я надеялся прекратить это безобразие, поэтому на каждой последующей тренировке ранил ее все серьезней.

— Ты мог бы попытаться сдерживаться, — отметила Лита.

— А зачем?

— Ну, хотя бы потому, что начинают ходить слухи, будто после нашего путешествия ты взбесился, стал неуправляем.

— Глупости, — фыркнул я. — Все видят, что ты вертишь мной, как хочешь.

— Если задуматься, я верчу тобой так, как хочешь ты, — усмехнулась Лита. — Кароль, такое поведение не похоже на тебя… Ты не трус, но и жестокости в тебе раньше не было.

— Это не жестокость. Это самооборона.

— Какая самооборона? Она же никогда не пробовала напасть на тебя!

Я только плечами пожал.

Да, Ева не скрывала свою симпатию ко мне. Я явно интересовал ее больше, чем звери первой серии. Правда, она никогда не пыталась со мной заговорить, но старательно посылала дружественные сигналы, когда мы находились в одном помещении.

Только меня это почему-то не успокаивало. Я бы предпочел быть среди акул-мутантов, чем рядом с ней. Неспособность понять, что в ней такого опасного, еще больше злила меня. Не люблю загадки внутри собственного сознания.

А вот зверям первой серии Ева нравилась, особенно самцам — что не удивительно. Помнится, мое появление на базе они восприняли равнодушно.

Сегодня я победил ее — уже третий раз. Я снова доказал и себе, и ей, и окружающим, что я намного сильнее. Я даже знал, что всегда буду сильнее ее — знал не как человек, как животное, а животным несвойственно лгать себе.

Но напряженность оставалась. Лучше будет, если она начнет держаться как можно дальше от меня… Вот тогда мы поладим.

— Семенов хочет лично поговорить с тобой.

Я чуть челюсть не потерял, когда Лита это сказала. В принципе, я мог бы и не удивляться — я ведь стал важнейшим зверем проекта. Но я все равно не сдержался. Сергей Семенов ни разу не изъявлял желания поговорить со мной лично, даже когда ему следовало бы это сделать.

То есть, я, конечно, его видел, но в основном издалека или в сопровождении основных представителей Совета. Гораздо чаще со мной общался Лименко — у него ранг пониже, зато он почему-то питает ко мне личную симпатию. Но Семенов…

Насколько мне известно из рассказов смотрителей, он — очень специфическая личность. Никто и никогда не знает, чего от него ожидать. Что ему может от меня понадобиться?

— Ты будешь присутствовать при разговоре? — поинтересовался я, когда мы с Литой поднимались на этаж начальства.

— Да.

Уже легче. Мне было бы неприятно, если бы Литу выставили за дверь — это означало бы, что сама по себе она ценности не имеет. Я не хотел, чтобы у нее появился повод обижаться на меня. Я, конечно, был безумно рад, что мы избавились от дурацкого принципа «просто друзья», но с тех пор наши отношения стали гораздо сложнее. Правда, я бы все равно не стал ничего менять…

У Семенова не было постоянного кабинета на базе, он слишком редко здесь появлялся. Для всех членов Совета был оборудован специальный кабинет, которым в последнее время почти единолично владел Лименко.