Нил Алмазов - Тео. Тайна красной планеты [СИ]

— Ну всё, отпусти. Я буду хорошо себя вести, — пообещала Кэтрин.

— Глубоко сомневаюсь, — огрызнулся я. — Ты ещё не успокоилась.

— Так ты со мной, да? — взбесилась она. — Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому.

После этих слов ничего не изменилось. Зачем угрожала, совершенно непонятно.

Мгновение спустя я заметил, что она стала дышать ещё глубже, и с каждым вздохом тело содрогалось всё сильнее. Меня это напугало. Что с ней такое происходит?

Мощный толчок в грудную клетку откинул меня словно камушек на приличное расстояние. Сколько метров я пролетел, конечно, не понял, но когда ударился о землю, хорошенько так врезался ещё и затылком. В голове загудело, тупая боль накатывала с бешеным темпом. Какое-то время показалось, что череп треснул и сейчас вот-вот расколется на куски. Благо, это лишь ощущения, а не реальность.

С протяжным выдохом я обхватил голову руками — чистый рефлекс. Знал ведь, что легче не станет. Надо вставать. Не без труда поднялся на ноги и ощутил, как кружится голова. Да уж, стоять тяжело, не то чтобы идти. Левой рукой потянулся к затылку и почувствовал пальцами что-то жидкое. Вероятно, кровь. Ещё бы! После такого и без повреждений — невероятная удача. Мне вот пока не везло. Главное — чтобы не сильное кровотечение. Впрочем, потом можно в этом разобраться. Другое дело: что это было?

На мой взгляд, полёт состоял примерно из двадцати метров. Такой вывод я сделал, когда взглянул на Кэтрин. Как ни странно, на меня она внимания не обращала, лишь глядела в небо. Затем подняла вверх дрожащие руки, а в следующую секунду упала, как мертвец.

Как злой пёс с цепи, я сорвался и побежал к ней. Буквально две-три секунды понадобилось, чтобы оказаться рядом с Кэтрин. Я опустился на колени и оценил её внешний вид: кожа бледная, глаза закрыты, а губы дрожали как тростинка на ветру. Проверил пульс — живая. Как камень с плеч. Эх, как жаль, что я не медик. Сейчас бы это очень помогло. Ведь была возможность получить базу знаний начальной медицины, а я отказался — пожалел деньги. Скупой платит дважды. Наверное, эта фраза актуальна везде и во все времена.

Знать бы хоть причину, что именно произошло с Кэтрин. Быть честным, я растерялся и тупо смотрел на её лицо. Может, она умирает на моих глазах, а я как беспомощный идиот даже понятия не имею чем ей помочь. Думай, думай, думай…

— Не умирай только, слышишь? — от безвыходности прошептал я. — Ну как тебе помочь? Что сделать?

Она едва приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. О, чудо, в сознании! Я обрадовался как ребёнок и погладил её по щеке:

— Ну скажи хоть что-нибудь. Что мне сделать, чтобы тебе легче стало?

Даже мне было видно, насколько трудно давалось ей каждое движение, но она старалась. Хрипло, еле дыша, вымолвила:

— Д-дай… мне…

— Что? Что дать? Договори. Ты сможешь! — разнервничался я, отчего моя речь ускорилась до максимума.

Тело Кэтрин содрогнулось, и от боли она скривила лицо, но никаких стонов я не услышал. Смотреть на неё жалко и мучительно, особенно когда не знаешь, чем помочь, но удача улыбнулась мне, ведь Уни смогла произнести ещё пару слов:

— … свою руку.

— Хорошо-хорошо, вот.

Я взялся за руку и от неожиданности чуть не дёрнул обратно — ладонь обожгло. Почему она стала такой горячей? Нет, не в том смысле. Сейчас это вовсе не смешно.

Чем дольше держал её руку, тем ниже становилась температура ладони. Вместе с этим испытал непонятное чувство: лёгкий холодок проходил изнутри с головы до пят. Так несколько раз, а потом направился от плеча к кисти, где пропал. Это вызвало смешанные чувства и какую-то слабость. Что это такое произошло, мне явно не понять. Однако, факт в том, что после бегающего холодка по телу, что нашёл, судя по всему, выход в моей ладони, которой я держал руку Кэтрин, ей стало лучше. Она перестала дрожать, цвет лица нормализовался. Спустя несколько секунд открыла прекрасные изумрудные глаза, похлопала ресницами и застонала:

— Как же всё болит…

— Да пусть, пройдёт. Главное — ты жива, — улыбнулся я и нежно погладил по щеке уже второй раз.

— Ты ничего не понимаешь, — с трудом выговорила она и дерзко добавила: — Руку свою убрал.

Вот и вся благодарность. Я тут за неё переживал, в челюсть мне врезала, потом ещё что-то чуть меня не убило, а она дерзит. Обижаться, конечно, не привык, но до чего же неприятно всё-таки.

— Уже, — сухо бросил я и убрал руку. — Встать хоть можешь?

Она поворочалась, оценила свои возможности и отрицательно покачала головой.

— Ну и дела, — грустно промолвил я и пощупал затылок — кровотечение прекратилось, что непременно порадовало.

— Тео, прости меня за эти выходки, но это не я была, честно, — начала изъясняться Уни.

Сказать, что я удивился, не сказать ничего.

— Как это не ты? А кто ж тогда?

— Мы тут не одни, понимаешь? Есть кто-то превосходящий нас и наши технологии в разы. Я в этом более чем уверена, — проговорила Кэтрин.

Откуда она всё это взяла? Что с ней вдруг стало? Из всего произошедшего ещё не получил ответа ни на один вопрос.

— Так, давай по порядку, — предложил я. — Где ты всё-таки была, когда якобы уходила? Почему стала драться? Что за сила отбросила меня невесть куда? И почему, когда я взял тебя за руку, испытал странные чувства, а ты сразу пришла в норму? Кстати, у меня ещё и слабость после этого.

— Что смогу, то объясню, — безучастно произнесла она, глядя в небо. — Но самое главное, что надо знать — мы здесь в большой опасности. Наши нейросети отключают и включают по желанию. И, как я думаю, имеют способность управлять не только ими, но ещё и мозгом. Я только что была марионеткой и ничего не могла с собой поделать.

На последних словах у неё подступили слёзы. Она не выдержала, закрыла лицо руками и разрыдалась, а я, шокированный такой новостью, какое-то время смотрел в пустоту и ничего перед собой не видел…

Когда управляют твоим мозгом, можно считать, что тебя не существует. Если Кэтрин права, то нас уже нет.

Новую информацию, пусть и с горечью, принял быстро. Вернулся из секундных размышлений, взглянул на Уни: уже не рыдала, но тихо плакала. Она изо всех сил пыталась быть сильной. Как видно, у неё получалось не очень, и я её понимал: мне тоже страшно, но нельзя ни на мгновение показывать это. Нужно, чтобы она видела во мне смелого парня, чтобы её уверенность стала непоколебимой. Что я буду чувствовать, не столь важно, ведь известно: смелость — это когда только ты знаешь, как тебе страшно.

— Тео, — сквозь всхлипы начала Кэтрин, — Что мы теперь будем делать?

Я помолчал какое-то время и заговорил:

— Всё так же искать выход. Я понимаю, насколько плохо то, о чём ты сказала, но опускать руки в любом случае нельзя.