Всеволод Алферов - Царь без царства

Самеру вдруг вспомнилось, как Круг назвал его Первым. Лайла и Кадар прямо там, в палате Совета, поднесли ему черную ковву. Он был удивлен… нет – ошарашен. Пожалуй, немного испуган. И все же, если бы он мог, наутро отправился бы домой, чтобы хоть поговорить с упрямцем. Они ведь ни словом не перемолвились с тех пор, как Самер ушел. Бездна! Как последний мальчишка, он хотел показаться отцу в черной ковве, чтобы тот пожевал губами, похлопал по плечу и сказал, что никто из рода Алаев не взбирался так высоко.

Все эти годы, все его дела – ради отца. Или ради себя, подумал маг, но уж точно не для Круга. И вот, что вышло.

Солнце неумолимо взбиралось выше, а тени съеживались, пока над столицей не поплыли бронзовые голоса гонгов с Храмового острова.

Пора.

Маги собрались поглазеть на отстранение Верховного, что бы там ни говорила Лайла. Толпа в разноцветных коввах молча расступалась и смыкалась за спиной, Самеру потребовалась вся выдержка, чтобы держаться прямо.

Что же, поделом!

Он миновал мощенную мозаикой аллею, и перед ним раскрылись потемневшие двери палаты Совета. Здесь шаги отдавались эхом от беломраморных стен и ясно слышались даже сквозь приглушенные шепотки. Ряды каменных скамей поднимались полукругом выше человеческого роста. Миновав проход меж сиденьями, Самер остановился перед возвышением из пяти ступеней. Высшие чародеи восседали на неудобных мраморных тронах у подножия неимоверной глыбы киновари.

«Кровь, – подумал Первый. – Она ведь символизирует кровь: всех, кто боролся за Круг и кто не дожил до его основания. Но прошли сотни лет, а чародеев казнят, как прежде».

Первый понял, что слишком долго стоит перед возвышением, словно проситель. Вот и Лайла подала знак, чтобы он скорей занял место. Верховный поднялся по ступеням, и, повинуясь Сафару, двери сами собой сомкнулись. Маг ничего не мог с собой поделать: ему казалось, что защелкнулся капкан.

Старший наставник неторопливо поднялся.

– Вы все знаете, что этот Совет созвала группа молодых чародеев, – начал он. Его тон яснее ясного говорил, что он думает по этому поводу. – Они обвиняют Верховного, будто он действует вопреки нуждам братства или неспособен быть Первым. Ни один из смотрителей Залов не поддерживает зачинателей. Но правила есть правила: мы устроим слушания.

Теперь он должен был отвечать, и Самер глубоко вдохнул. «Судилище за судилище, – сказал он себе. – Все по справедливости». Но старый маг закончил по-другому:

– Чем вы подтвердите обвинения?

Стоило наставнику сесть, со скамьи вскочил начинающий лысеть чародей из Зала Ветров.

– Все знали, что Верховный приготовил Хоран на заклание! Верно, братья? Целую неделю мы ждали и помалкивали. Может, мы только помешаем! Может, Первый хоть палец о палец ударит? Но нет. То, что мы видели… это… это было ужасно!

Все знали? Целую неделю? Или Сафар, или другой смотритель слишком многим делится со своим Залом.

– Я не говорю, что Первый ставит двор и сына узурпатора выше Круга, – меж тем продолжил чародей. – Но тогда это ошибка… самая кровавая, самая ужасная ошибка после смуты! Братья, хотим ли мы еще таких же промахов?

С задних скамей донесся ропот одобрения. Но смотрителей Залов он, как будто, не тронул.

– Если уж вы все знали, – господин пламени не потрудился встать, – может, вам известно, что нас загнали в угол?

– Так пусть Верховный расскажет! – запальчиво крикнули от дверей.

Самер поймал взгляд Именры, любовница сидела в первом ряду, в трех шагах от площадки, где члены Совета выступали с речами. Она казалась неприступной и суровой, словно не было проведенных вместе лет.

– Я не припомню… – громко заговорил Первый.

Он дождался, пока зал утихнет. Маг слышал, как недовольно закряхтела Лайла, но не все же ему молчать, пока Совет обсуждает его, словно кобылу на продажу.

– Я не припомню, – продолжил он, – чтобы мой предшественник докладывал о каждом шаге. И в самые славные годы, о которых здесь все грезят, Верховные носили золотую маску и собирали Совет едва ли пару раз. Только при мне, в последние три луны, вы приняли больше решений, чем за три года. Чего вы ждете? Что я стану обсуждать все?

– Но мы ничего не решали, ни по суду, ни по казни!

– Кто решил судьбу Хоран?

Самер возвысил голос, заглушая выкрики:

– В деле Хоран у нас не было выбора. Круг поступил единственно возможным образом.

Лысеющий маг из Зала Ветров вновь поднялся.

– Ты говоришь, что тебя вынудили, мудрый. Но мы так и не услышали, кто и чем тебя заставил. Твои слова особенно удивительны, учитывая… всем известно о давней дружбе между тобой и сыном узурпатора.

– Если хочешь взять слово, Раси́н, выйди на середину и объяснись, – выплюнула Лайла. – Ты кричишь, как…

Верховный поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Хоран совершила страшное преступление, – ответил он. – Ее ничто не могло спасти. Это мнение разделяю не только я, но и высшие чародеи, и другие маги, с которыми мы советовались.

Собрание вновь загомонило:

– Какое преступление?

– Круг должен знать об этом!

– Почему мы ничего не слышали?

Расин снова поднялся.

– Мне горько слышать это от тебя, мудрый. Особенно горько, потому что я уверен – и двор, и Царь Царей знают о проступке, но нам ты говорить отказываешься. Совету остается гадать: так ли тяжел ее грех, действительно ли он стоил…

– По-твоему, Первый лжет? – громыхнул старший наставник. – Так обвини во лжи нас всех! Верховного, всех высших чародеев, наших учеников. Ты готов к этому?

Не то, все не то! Замысел Лайлы вызывал сомнения, еще когда они обсуждали его с утра. Госпожа волн предлагала разделить ответственность меж смотрителями Залов. Она обещала потолковать с Именрой, Сафар и Ханнан – с собственными учениками, создав иллюзию доброй дюжины старших и самых могущественных магов, которые решили то, что решили. Обвинить всю верхушку Круга непросто. Нет, они не осмелятся… Но этот Расин, он допытывался о причинах, зная, что высшие чародеи не готовы рассказывать о нагади.

Все не то! Расин не полезет на рожон, на сей раз трюк пройдет, но напряжение в Круге не исчезнет. Скорее, наоборот: оно только усилится.

Самер поднялся, с высоты ступеней разглядывая спорщика.

– Ты в третий раз упомянул Царя Царей. Как будто намекаешь, что я верен сперва ему, а уж затем Кругу.

– Я такого не говорил, мудрый!

– Нет, ты просто оставил закладку: один раз, второй… чтобы потом, когда книга начнет сама раскрываться на нужной странице, ты к ней вернулся.

Поколебавшись мгновение, Верховный спустился в центр зала, точно простой докладчик, держащий речь перед Советом.

– Хорошо. Если хочешь, я расскажу о преступлении Хоран. Учти, что рассказ будет долгим.