Всеволод Алферов - Царь без царства

Он развернулся и зашагал прочь, и крестьяне расступались перед ним. Очень быстро на пятачке меж хижинами осталась лишь горсть зевак, словно еще ожидая представления. Юсна не обращала на них внимания.

– Ну что стоишь? – напустилась она на воина. – Сведи коня за дом и там привяжешь. А твоей жене мы поможем. Давай-давай, шевелись…

Под таким напором Зено сама не заметила, как очутилась на земле, а женщина уже вела ее в дом, беспрестанно разговаривая.

Если это можно назвать домом. Хижина совсем покосилась и вросла в землю, Зено пришлось пригнуться, чтобы не удариться о почерневшие стропила. Но сейчас ей все казалось уютным: и низкий потолок, и стены, изгрызенные жучками… Свет исходил лишь из круглого очага, тени милосердно скрыли большую часть единственной комнаты.

– Вот так, вот так. Да. Садись-ка сюда, на шкуры.

Меж пустой бадьей и очагом лежала глыба из черного камня, совершенно плоская, да еще покрытая хитрой резьбой. И вот Зено уже сидела на ней, среди мускусно пахнущих шкур, циновок и подушек, а хозяйка суетилась у очага.

– Нет-нет, не гниль в легких… – приговаривала она. Платок Юсны был увешан камешками, птичьими клювами, щепками и перламутровыми ракушками, они тихонько постукивали друг о друга, когда женщина кивала. – И не воспаление. Красный вождь впереди войска хворей, так мы зовем воспаление. Нет-нет, не оно… А ну-ка покашляй, детка!

Посланницу давно сотрясал сухой изматывающий кашель, но теперь она не смогла бы выдавить и звука. «Интересно, она съела всех этих птиц и моллюсков? И что выковыряла из-под камней и деревяшек?» – подумала Зено и поняла, что поплыла от сухого теплого воздуха и возможности вытянуть ноги.

– Почему… почему мы царские прислужники? – спросила она, чтобы сосредоточиться.

– А? Да потому что ваш царь думает, будто нами правит, деточка, – Юсна захихикала и помахала в воздухе пучком трав, которые перебирала. – Но мы здесь сами по себе, в последний раз к нам приезжали из-за реки… аккурат два лета прошло. Да-да, два лета. Мы здесь сами, а вы, царские люди, продолжайте думать, что это ваша земля. На вот, выпей.

Мир как будто расплывался по краям, голова Зено стала тяжелой, а щеки и уши горели. Она закашлялась, а когда разогнулась, хозяйка подсунула ей большую глиняную чашку. В густой жидкости плавали травы, а пар отдавал брожением и фруктами.

– Ра́кка, – хозяйка погладила себя по груди. – Я сама ее делаю, из перебродивших медноплодов.

– Это травы от воспаления? Красного вождя… что там?

– Нет-нет-нет, – ракушки вновь застучали. – Ты померла бы от воспаления, вот что. Травы от лихорадки, простой лихорадки. И ракка, чтобы уснуть. А ну-ка давай до дна!

Ракка была горячей и кислой, плавающие в ней лепестки приклеились к нёбу. Пока Зено пила, хозяйка запричитала:

– Два лета назад, да-да… Пришли колдуны и много-много царских солдат. Выстроили нас всех, всех детей и женщин, и в кого колдун ткнул пальцем – сразу скрутили и забрали. Увели мою Хи́ву, мою маленькую Хиву…

– И потому тебя считают ведьмой?

Зено обернулась, прижав горячую кружку к груди. Азрай стоял на пороге, за спиной у него шумел дождь. Не сводя с хозяйки взгляда, точно ожидая подвоха, воин закрыл дверь и начал сгружать упряжь и седельные сумки.

– Я не ведьма. Ишь ты! Это все про Хиву наговорили. Мол, говорит с травами и притягивает воду к корням, чтобы лучше росли. Глупцы выдумали, что черная гниль и жучок – это тоже она… А теперь ее забрали. Забрали ее, слышишь!

Зено вздрогнула от крика. Угораздило же их попасть к безумной! Неудивительно, что Юсну не больно-то слушали. Она была полной и дряблой, под подбородком тряслись складки кожи – впрочем, посланница не назвала бы ее старухой. Кто знает? Жизнь здесь тяжела, и морщины рано покрывают темные от загара лица.

– Я не ведьма, – тихо и отчетливо повторила Юсна. – Ишь ты! Я мудрая женщина, которая знает толк в травах и старых байках.

– Успокойся, Юсна. Никто тебя не винит, – Азрай сошел со ступенек на земляной пол. – Наоборот, мы рады, что тебя нашли. Кто лучше расскажет о тенях, которые удлинились, и об этих лесах?

– И что я получу взамен? Все толкуют, будто моя малышка наслала жучков в поля, а теперь и старая Юсна туда же: пальцем не шевельнет против теней, может, она их и позвала? И зверье в лесах перевелось… Тени, тени, тени! Никто не знает, откуда они. Никто не верит, что все уже было. Если бы это Юсна позвала – как бы она это сделала в прошлый раз? А? Что скажешь? Старой Юсны тогда и в помине не было!

– Но мы-то тебе верим, – мягко убеждал Азрай.

– И что я получу за россказни? Сказали ж тебе: обмен. Слышал такое? Ты вот что мне дашь в обмен?

– У нас есть еда, но совсем немного. И можешь посмотреть все наши вещи. Я думаю, мы сторгуемся.

– Мы расскажем, что происходит в царских землях, – вставила Зено.

– Что же, посмотрим. Посмотрим… – Кажется, сумасшедшая успокоилась. Она вытащила из-под посланницы накидку с распустившимся краем и закуталась, села прямо в солому на полу, скрестив тощие ноги. – Ты, девонька, рассказывай… а ты не стой столбом! Доставай свою еду, да смотри там, за клеткой, горшок с рисом.

К радости посланницы, клетка оказалась пустой. Может, когда-то там и водились птицы, чьи клювы сейчас щелкали, пока Юсна усердно кивала рассказу. От ее пристального взгляда становилось не по себе – у хозяйки самой глаза были, как у старой хищной вороны. По комнате поплыли пряные запахи, а посланница все говорила и говорила. Голова стала тяжелой и клонилась на грудь, и уж совсем не помогало, что травница то и дело перебивала с вопросами:

– А что старый царь? Небось, помер уже? – в полумраке зрачки у Юсны как будто мерцали.

– Несколько лет назад, – ответила посланница. Отчего-то известие привело безумную в восторг.

– Ха! А я говорила, заморыш долго не высидит. Я говорила, а мне не верили!

– Недолго? Азас Черный правил семнадцать лет.

– Ты-то что его защищаешь? – Юсна хлопнула себя по колену. – Ты-то, чужачка! Какое тебе дело?

– Откуда…

– Ха! Это ты олухов проведешь, а меня за дуру не держи. Чем за падаль заступаться, лучше бы вон мужика берегла! Кто тебя защитит, когда юный дохляк отправится за папашей?

Зено бросила взгляд в сторону Азрая. Тот мешал кашу деревянной ложкой, губы его беззвучно шевелились.

– Небесные владыки! Что ты несешь? – вырвалось у нее.

– Я знаю, что я несу. Ты продолжай, девонька. Нечего отвлекаться.

Безумная ведьма сбила ее с толку, но проще было подчиниться. Время шло, пар над котелком густел, а гроза совсем разошлась, когда Зено закончила смутными ощущениями:

– Как будто сладкий запах в ветре… в воздухе, даже если ветра нет. Тело становится непослушным, суставы тяжелыми, а сердце… там, где сердце, вдруг пусто, легко и холодно. Но мне все время плохо, не только в эти минуты, и я не знаю…