Максим Лагно - Белый мусор (СИ)

Ожидая новой партии ящиков с артефактами, я открыла наугад несколько дверок стола в углу комнаты.

Среди трухи и непонятных окаменевших предметов нашла плоскую металлическую коробочку. Замочный механизм проржавел и зарос каким-то минеральным налётом. Расковыряла замок ножом, поддев верхнюю крышку. Перчатки обдало сжатым воздухом, сохранившимся внутри коробочки. Вместе с воздухом выкатилось несколько мелких поролоновых шариков, сплюснутых от долгого хранения.

Внутри, под слоем шариков, лежал старинный ординатёр-табло. Очень тонкий, лёгкий. На пару секунд я сняла перчатку, поскребла ногтем корпус артефакта.

Остаточное сознание Клода сурово утверждало, что находку нужно положить на место: Сенчин решает, что брать на поверхность, а что нет.

Забыла, что я не командан, что приказ о недопустимости самовольного исследования бункера распространяется и на меня. Забыла или… намеренно игнорировала? При попытке разобраться в источнике моих решений, началось головокружение и мельтешение белого мусора в синем диссоциативном электролите. Принять блонамин не было возможности, кроме того, я и так закинулась двумя таблетками перед выходом в Неудобь.

— «Раз Клод не желает знать, что в действительности ищет Патрик Паск, то я желаю», — убедила то ли себя, то ли воображаемого Клода в себе. — «Да и какой этот Патрик Паск техноархеолог музея? С военной-то выправкой? Да от него за километр несёт Имперской Канцелярией».

Оглянувшись и выбрав момент, сунула находку в свой вещмешок.

Наравне с желанием раскрыть тайну, зашевелилась совесть. Тянуло посоветоваться с Антуаном. Хотя бы намекнуть, провести собственное расследование, но было ясно, что верный аджюдан не оценит смелости моего поступка.

Лояльность к командану не распространялась на его синтезана.

— «Почему мне так важно мнение Антуана? Почему мне нужно, что бы он поддержал меня в решении?»

Я несколько раз переключала рацию на двухсторонний канал с Антуаном, но не осмелилась начать разговор. Снова включила, но молчала.

— Жизель? Что ты хотела сказать? — голос Антуана звучал строго, но всё равно успокоительно.

— Я… Хотела бы спросить…

— Слушаю. Что-то случилось?

— Нет. Ничего. Пардон, аджюдан, я ошиблась.

И поспешно выключила двухстороннюю связь. Именно строгость в голосе Антуана заставила отказаться от признания.

Снова я жила памятью Клода, раз считала Антуана другом. Он не мой друг, но друг Клода. Для меня Антуан… Нечто большее?

Решительно поборола мысленный диалог:

— «Ну, посмотрим, кто смелее, Клод или я?»

Проверила, чтобы артефакт надёжно улёгся на дно вещмешка и вернулась к ящикам. В этот момент Сенчин заприметил этот стол и бросился к нему. Тщательно всё обыскал, приказал Гоше собрать какие-то предметы.

И долго-долго с подозрением разглядывал поролоновые шарики, которые своей относительной свежестью выделялись среди прочего.

Через несколько часов однообразной работы контейнеры были заполнены электроникой и всем, что хоть немного её напоминало. Сенчин даже датчики температуры распорядился отодрать от вентиляционных решёток. Было найдено несколько устройств, в которых Сенчин удовлетворённо признал банки памяти.

Я присматривалась к Сенчину: можно ли его посвятить в мою тайну? К тому же, Сенчин разбирается в добедовых технологиях.

Профессор возмущался:

— Разграбить памятник старины, а после взорвать… Не удивительно, что в добедовая эпохе столько белых пятен. Настоящие археологи так не поступают.

Пространство кабинета «Prezident» опустело, будто за сотни лет ожидания владелец наконец-то решился на переезд.

Гоша устал так, что почти не ворчал. Клоду было стыдно, что заставил нас, лучших бойцов Империи Ру́сси, работать грузчиками. Он собственноручно установил заряды, Антуан поставил таймер на взрывателе.

Направились к выходу на поверхность, не отвлекаясь на запертые двери, таинственные шкафы и загадочные механизмы, которые хранил бункер. Профессор бурчал в общую волну про варваров и «тайны ушедших цивилизаций». Его поддержал Захар:

— В журнале «Имперские Технологии» читал статью про добедовые бункеры. В 851 году, Ханаате, при вскрытии бункера, были обнаружены капсулы с замороженными людьми.

— Не замороженными, а в состоянии гибернации, и не капсулы а…

— Иди к чёрту, профессор. Как хочу, так и поясняю. Короче, ханаатцы смогли вернуть некоторых из них к жизни. Представляете? У Ханаатцев оказались специалисты из добедовой эпохи.

Вмешался Клод. Иногда любил проявить эрудицию:

— Отставить пороть чушь. 851 год, говоришь? Это когда изобрели пудру? Всё ясно с журналистами: не рассчитали дозу. Нанюхались до галлюцинаций.

Сенчин подобострастно захихикал:

— Как научный консультант, поддерживаю скепсис командана. Гибернация — сложнейшая технология. Навряд ли она смогла бы проработать без сбоев несколько тысяч лет. Живые древние люди — сказки. А вот остатки криогенных камер, действительно имелись во многих бункерах…

Я отказалась от идеи поделиться находкой с профессором. Сенчин старый и беспомощный. Предложив работу в Эскадроне, Клод вытащил его из пропасти забвения и презрения. Он мне не союзник:

— Дед, ты же сам только что восхищался древними технологиями.

Профессор не ответил. Мы подошли к дырке и начали подъём на поверхность.

Обратно ехали медленнее, из-за груза во втором бронепежо.

Конвой отошёл от дыры в земле на километр. Клод показал нам экран своего коммуникатора. Таймер, синхронизированный с миной в бункере, отсчитывал: 05… 04… 03…

Даже на этом расстоянии от эпицентра кузов бронепежо завибрировал. Я смотрела в окно: из-за подземного взрыва из вулканов и трещин выдавилась дополнительная порция магмы.

— Варвары мы, варвары… — вздохнул Сенчин.

Уставшие бойцы уснули. Превозмогая сонливость, Клод смотрел в лобовое окно. Руди несколько раз предлагала ему расслабиться и поспать. Но он упрямо мотал головой в скафандре. После разгерметизации салона, мы решили не тратить время, на очистку воздуха от ядов из Неудоби. Расселись по местам в скафандрах.

Я тоже сонно привалилась к плечу Антуана. Борясь со сном, как и Клод, смотрела в окно.

Бронепежо объехали очередной холм с вулканом на вершине. По склонам текли ручьи магмы, как талое оранжиновое мороженное из стаканчика.

Из дыма и пепла вынырнуло воздушное судно невиданной конструкции.

— По левому борту, авион! — крикнула я и прижалась к окну.

Гладкий фюзеляж без выступающих кожухов с лопастями пропеллеров или крыльев с гроздьями ракет. Ни смотровых окон, ни опознавательных знаков. В днище раскрылись люки и две ракеты полетели по направлению к нам, оставляя за собой дымный белый след.