Анастасия Ликова - Волк в овечьей шкуре - 2

— Может, трахнем ее тут и грохнем? Король, что с ней таскаться?

— Нет, я сказал. Пошли! Сизый, куда идти?

Они уже двинулись в лес, как вдруг Каленный, рывшийся в багажнике, закричал:

— Братва, вторая шевелится! Давай, я ее добью!

Но окрик Короля остановил его:

— Берем с собой!

Отойдя с километр и поднявшись на склон горы, увидели свет в том месте, где только что были.

— Вот видишь, уже услышали.

— А может, это их кореша? Давай, я вернусь, а то сейчас кипишь поднимут.

Король посмотрел на него. Потом на Сизого.

— А если это менты?

— Давай!

— Не, а вдруг, в натуре, мусора? Не стоит идти! — испугался Каленный.

— Нет, видишь, свет потушили. Мусора бы не тушили.

— Пошли, хуй с ними! Уходить надо! Девки, слушайте сюда: будете плестись — мы вас пристрелим!

Оксана пришла в себя после шока и закричала во все горло. Ее тут же заставили замолчать с помощью кулака. Скорость у них снизилась: девушки не могли быстро идти. Они, поддерживая друг дружку и подгоняемые сзади, еле передвигали ноги.

— Король, давай пристрелим! Они нас утопят.

— Сизый, далеко еще идти? — спросил Король, глядя на девушек.

— Уже нет, если по прямой, километра три. Я знаю эти места.

— Хорошо.

— Ну так что, Король?

Король был вором старой закалки и никогда не любил беспредел, особенно по отношению к женщинам. Всегда строго наказывал насильников и убийц женщин. Даже сейчас он не хотел поступиться своими принципами.

— Нет.

— Но они нас спалят! — не унимался Каленный.

— Все, валим! — они направились дальше, взбираясь на каменистый гребень без единого деревца.

Вера быстро пришла в себя, она слышала голоса. «Значит, я еще живая. Но почему я на земле? И кто это? А что у меня тогда на груди? Это что, не моя кровь? Нет, вроде ничего не болит. Как, а голова? Ужас, как раскалывается голова! Алинка, помоги… — она услышала, как начали удаляться голоса. — Уходят, значит. Подумали, что я мертвая. А где же Оксанка? — она пошевелилась и попробовала сесть, и тут же услышала рядом голос. — Ну вот кто меня дернул встать?»

Теперь вот она шла из последних сил, помогая еще и Оксане.

— Ксанка, если не будем идти, они нас убьют.

— Они и так нас убьют… — плакала та.

После удара кулаком у нее распухло лицо. А у Веры было распухшее ухо после приклада. Так же болели мочки после того, как оттуда вырвали сережки.

— Не убьют, не успеют. Алинка найдет.

— А может, она и не ищет тебя. — всхлипывая произнесла Оксана. — И что она сделает? Милицию вызовет?

Вера вспомнила последние слова. Что она сказала, когда уходила? «Вот я дура! Зачем я послушала их? Зачем решила позлить ее? А может, она действительно и не ищет меня после моих слов? Вот я дура! И как она меня найдет, если не знает, куда я поехала? Зачем я так поступила? Вот я дура, обиделась на ее слова, она ведь не хотела, чтобы я превращала все свои действия в месть. Чтобы научилась делать все без эмоций. Но как я могу забыть свое прошлое? Они ведь сами не забывают. А может, она имела в виду, что не забыть, а оставить прошлое в прошлом и начать с нового листа? Как они это делают. Они помнят прошлое, но не живут им, вот что она хотела мне сказать и говорила это, а я не поняла».

У Оксаны опять начиналась истерика. Вера начала ее успокаивать, хотя сама была уже на грани срыва. «Спокойно, только спокойно, без паники, как говорит Алина: паникой ничего не решишь. Нет, она все равно меня найдет. А я что, должна сидеть и ждать? А вдруг не найдет? Нет, нужно самой что-то думать. Я же ей сказала, что надоело бояться, — она начала прикидывать варианты: — Главное, добраться до автомата, а стрелять я уже умею… Но как это сделать? Они их не выпускают из рук. Но может потом?»

Они поднимались вверх по тропинке, усыпанной камнями и шириной не более двух метров. Каблуки постоянно натыкались на камни, Вера уже несколько раз чуть не подвернула ногу. С одной стороны возвышалась отвесная стена, а с другой был обрыв, уходящий в темноту. Наконец-то они поднялись наверх, перед ними опять темнел лес.

— Привал десять минут, — сказал тот, кого называли Сизым. Он достал из разгрузки какой-то шнур (Вера увидела гранату), направился обратно.

— Ты куда? — задал вопрос тот, кого звали Малыш. Вера удивилась, услышав это слово, так как принадлежало оно мужчине крепкого телосложения, метра под два ростом.

— Подарок оставлю, если кто будет преследовать.

Через десять минут он вернулся, и они опять двинулись в путь. Только теперь спускались вниз, пробираясь через лес.

Я, пробравшись через неширокую полосу деревьев, вышел на плоскую каменистую местность. Впереди темнели горы. Подняв бинокль, осмотрел пространство. «И где ж вы пошли? Вроде, склон крутой, значит, пошли в обход, но где тропа? — я минут пять осматривал пространство. — Ладно, — посмотрел на компас, — идем на юг, там разберемся».

Маршрут постепенно становился все круче и круче. Вначале я попробовал бежать, но меня хватило метров на сто. И дело было не столько в дыхании или в выносливости, что, кстати, тоже играло немалую роль. Действительно, для такого кросса сил нужно было побольше, чем имело это тельце, да к тому же на мне было килограмм пять, с учетом винтовки. Просто мне мешала грудь. Если я привык с ней ходить, то вот к бегу нужен был другой подход. Она, свободно лежавшая в чашечках лифчика, подпрыгивала, сбивая равновесие, и выскакивала из чашечек. Отдышавшись, я поправила лифчик и, подтянув разгрузку, пошла быстрым шагом.

Уже почти рассвело, когда я, двигаясь по узкой каменистой тропинке, увидел вершину горы. Годами натренированный взгляд выхватил едва видимую полоску, проходившую поперек тропинки. Я, конечно, не думал, что тут можно встретить растяжку. Хоть у меня и были другое тело и зрение, но разум-то был моим, и он уже подстраивал этот мозг под себя. За многие годы хождения по лезвию ножа я научился даже в темноте видеть опасность, а растяжки замечал чисто автоматически, даже не концентрируя внимания на их поиск. Так сказать, улавливал их чисто сферическим зрением. Я присел, опершись прикладом о землю и пригнувшись, поискал гранату. «Ага, вот она, родная! — осторожно я подошел к ней и осмотрел. — Ну, вроде, простая, без сюрпризов. — Я взял ее в руки, зажав рычаг, загнул на место усики и, достав нож, отрезал шнур. Подбросив ее вверх, я тут же поймал ее и сунул в карманчик на разгрузке. — Надо будет вернуть им ее обратно. И сказать, чтобы больше не теряли такие штучки».

Дальше шел уже более осторожно, поняв, что имею дело с военным, значит, можно еще ждать сюрпризов. Поднявшись наверх, я осмотрел лес в бинокль: «А тут куда вы направились?» Я осмотрел камни под ногами. С вечера тут полосой прошел небольшой дождь, и я сразу заметил сдвинутые камни. И это был хороший след. А двигаясь по лесу, я так же видел сломанные ветки, сдвинутые со своих мест сухие палки или ветки, лежащие на земле. «Да, как слоны».