Анастасия Ликова - Волк в овечьей шкуре

Сказать, что я там за шесть часов чуть с ума не сошел — это ничего не сказать. Единственное, что понравилось… Нет, не единственное. Я понял, что мне приятно, когда возятся с моими волосами: от этого я замирал и почти не дышал. Про массаж тоже молчу. И в сауне посидели, тоже насладился. Вышли мы оттуда уже перед самым закрытием, было почти восемь вечера.

— Ну что, Верка-блондинка, по пивку? — спросил я, разглядывая ее волосы, которые она перекрасила.

— По пивку и по мальчику… — задорно ответила она.

— Тоже неплохо. Пиво я знаю где, а вот где мальчики продаются? Ты знаешь? — Мы засмеялись.

— Нравится, какую тебе прическу сделали? — спросила она, когда мы сели в машину.

Да, прическу мне изменили основательно. Голова казалась такой легкой, исчезла длинная челка, и появился пробор на левую сторону, волосы свисали, прикрывая плечо, длина тоже уже была приемлемой, чуть ниже лопаток, хотя это может быть из-за завивки, ведь они теперь были волнистые. Но зато они теперь постоянно закрывали мне левый глаз, и у меня вскоре выработался рефлекс убирать их за ухо.

— Пойдет, а ты зачем в белый покрасилась?

— Надоело быть брюнеткой.

Я повернул зеркало.

— А вот скажи: зачем мы платили бабки за макияж? Все равно его смывать.

— Ну, кое-что смоешь, а кое-что нет, — улыбнулась она. — Тебе нравится?

— В смысле? — насторожился я.

— Нуу, не сразу. Конечно, со временем смоется все, но месяц продержится.

— Умом тронулись бабы из-за этой красоты, — покачал я головой, отчего на глаз опять упали волосы. — Слушай, они меня уже раздражать начинают.

— Привыкнешь, а я себе кое-что еще сделала, но времени не хватило, завтра еще приду.

— Ладно, что делаем? Пиво или мальчики?

— Одно другому не мешает… Может, в клуб сходим?

— Мы уже были…

— Ну, классно же отдохнули.

— У нас если клуб, то сразу война.

— Ну тогда — это не считается. Сейчас-то все уже…

— Вера, ты вот покрасилась в блондинку, и что? Сразу ей стала? Блондинкой…

— Ты о чем?

— О том, что тебе идет… — я понял, что она не понимает, летает где-то, у меня такое тоже бывает, когда начинается бешенство матки.

— Правда? — она бесцеремонно отвернула от меня зеркало и начала встряхивать прическу.

— Короче, где будем брать мальчиков? — спросил я, откинув ей козырек, где было зеркало, и настраивая водительское.

— А ты хочешь?

— Ну, хочешь — понятие растяжимое…

— Ты тоже хочешь с мальчиками? Алинка, я тебя обожаю! — она кинулась мне на шею.

— Верка, у нас скорость восемьдесят в плотном потоке! А то будут тебе мальчики в белых халатах.

— Ой, я что-то не подумала.

— Вер, у тебя что, опять?

— Да, уже не могу… — посмотрев на меня, сказала она. — А ты как?

— Пока нормально.

— Правильно, ты вчера… Ой, давай в «Макдональдс» заедем, возьмем что-нибудь… Кушать охота, — увидев вывеску, попросила Вера.

Мы так и сделали, заказав прямо из машины. Съев прямо в машине по биг-маку и запив его кофе, мы уставились друг на друга.

— Ну что? Куда? Только не говори, что ты знаешь… — Мы засмеялись.

— Девчонки, а может, с нами покатаемся? — услышали мы голос и одновременно повернули головы.

Рядом стоял белый «Субару», стекла все опущены, в салоне — трое.

— А вас, мальчики, хватит на нас? — спросила Вера.

— Верка, ты что, дура? — толкнул я ее. Но Вера почуяла добычу: — А где кататься будем?

Я отвернулся и, взяв сигарету, закурил. Я не знал, хочу я или нет. После того, как встретился с Дедом, вообще перестал думать о сексе. И сейчас у меня было все спокойно. Ничего того, что было при встрече с Егором в первый раз. Я вспомнил тот момент и понял, что тогда вел себя примерно как сейчас Вера, только тактика была другой. Я тоже тогда забыл, что у нас подруга пропала. У меня мысли были только об одном. Но я иногда брал себя в руки и переключался. Марина тогда тоже не могла понять, что со мной.

«А где сейчас Егор?» — подумал я.

— Мальчики, извините нас, но нам пора, — сказал я и тронулся с места.

— А че? Мы куда?

— Вера, я понимаю тебя, как никто другой, но не с первым же встречным. Так и до венеролога недалеко. Это в лучшем случае.

— Блин, Алинка!!! Взяла и обломала. Я просто хотела пообщаться.

Мне стало ее жалко. Она была похожа на маленькую девочку, у которой отобрали конфетку.

— Давай тогда мальчиков по вызову закажем, — попросила она.

— Ага, давай! Это тех, что в касках, в масках, в бронежилете и с автоматом?

Несколько секунд стояла тишина, мы просто представляли картину. Потом захохотали.

Мы подъехали к дому. У подъезда, прямо посередине дороги, стоял черный «крузер» с потушенными огнями.

— И что он тут встал, проехать не дает… — зло пробурчала Вера.

Я же сразу бросил взгляд на наши окна, но они были темными. А под сердцем что-то начало давить.

— Я сейчас их отматерю, — Вера дернулась на выход.

Поймав ее руку, я потянул ее назад.

— Сиди, Вер, — тихо сказал я и включил заднюю передачу.

Вере моментально передалось мое подозрение, и это была уже другая Вера. Она посмотрела по сторонам.

— Давай, за теми кустами постоим, посмотрим, — сказала она, указывая на кусты с другой стороны двора.

— Давай…

Минут через пять из подъезда вышли двое парней. В темноте невозможно было разобрать, кто это — кавказцы или русские. Но подозрение нарастало. Это мог быть отголосок вчерашнего. Ведь наверняка там, в БМВ, был труп. Конечно, его спишут на аварию, но я-то знаю, что разбить стекло височной частью головы, да еще о ребро стекла — это процентов девяносто летальный исход. У второго сломанная челюсть, а у третьего — поцарапаны морда и глаза. То, что я их не выдавил, я был уверен. Крови не было. А водитель, скорее всего, отделался сломанным носом от подушки. Конечно, меня будут искать. Но как они так быстро на меня вышли? Ведь мало ли в каком доме я могу жить?

Но джип завелся, зажглись огни, и через пол минуты он уже выехал на главную дорогу и исчез. Я взял сигарету и закурил. Когда поднес зажигалку и опустил голову, волосы опять спали, чуть не попав под огонь. Нервно закинув их, я хотел выругаться, но промолчал. Я вспомнил, как Вера долго и с любовью подбирала мне прическу. Вместо этого произнес:

— Знаешь, Вер, я боюсь в этом признаться, но что-то в последнее время я стал…а какой-то трусихой.

— Это не трусость, а осторожность. Ты просто понимаешь, что у тебя сейчас нет той силы, что раньше, поэтому интуитивно выбираешь другую тактику, которая больше подходит в сложившейся ситуации. Даже, вот, вспомни вчера, ты сама сказала, что вцепилась ему в лицо ногтями. Раньше ты наверняка бы въехал ему кулаком в зубы, или куда там бьют, я не знаю. А тут ты применила то, что было наиболее опасное в твоем арсенале. Кулаком ведь ты бы его не вырубила?