Сарина Шиннок - Вера и террор. Подлинная история Чёрных драконов

Минуту Джарек находился в мертвом ступоре, уставившись в одну точку мутными безумными глазами и кусая губы. Наконец-то появились силы произнести слова, описать то, что засело в душе. Он метнул на Джакса дикий озлобленный взгляд, шатнулся в сторону и выхватил нож.

— Вы стреляли в спину, а он смог уйти с улыбкой на лице! Так кто сильнее?! Что, ничтожество, нацепил железяки на руки и возомнил себя богом?! К сожалению, зачастую умирают именно те, кто достоин жить. Но «если нам суждено уйти, — повторил Джарек слова Кэно, — то мы уйдем достойно»!

Одним махом ножа он перерезал глотку одному из спецназовцев и выхватил из его рук автомат. Очередь вдвое проредила ряды военных, но прежде, чем агенты опомнились и начали стрелять в ответ, окутанный сталью кулак Джакса ударил Джарека наотмашь по лицу. Послышался хруст костей. Усиленный кибернетикой в четыре раза, кулак раздробил террористу челюсть, выбил несколько зубов и переломил шею. Джарек упал, как подкошенный, раскинув руки и выронив нож и автомат. От правого уголка рта на бетонный пол тонкой струйкой засочилась светлая кровь. Он умер с открытыми глазами, в которых навсегда застыло выражение ненависти, гнева и безумия. Он умолк навсегда, но его последние слова будто парили в задымленном воздухе: «Мы уйдем достойно».

Кобра сидел в допросной за столом, и над ним мигала одна тусклая лампочка. Из темноты в его глаза вглядывался майор Бриггс. Тело Кобры было покрыто кровоподтеками и ссадинами, волосы и одежда вымокли от пота, по лицу и шее стекала кровь.

— Дайте мне воды! — умолял он майора невнятным голосом — у парня были сломаны обе челюсти.

— Расскажешь все — и дам, — отвечал Джакс с такой издевкой, что Кобре становилось трудно дышать от гнева. Но даже зла не хватало, чтобы забыть о боли во всем теле.

— Что, доволен, что переломал мне кости, поотбивал мне почки, печень, повыламывал суставы? А без кибернетических усилителей ты здесь — последняя шавка! Бей меня хоть до смерти — а я ничего не скажу!

Джакс встал и ударил Кобру по спине. Что-то хрустнуло, Кобра растянулся на столе, изо рта пошла кровь. Он хотел сплюнуть, но не получилось — кровь потоком сочилась из его горла.

— Я больше не буду тебя бить, — с усмешкой заявил Джакс, — а вот Кире, наверное, челюсть сломаю…

Кобра поднял глаза в таком выражении, будто он молился. Он не мог произнести ни слова, но из его глаз потоком лились горячие слезы.

— Не трогай ее, изверг! — рыдая, прокричал он. — Я все скажу! И про теракт, и про Кабала…

— А что Кабал? «Самоубийство», — говорят эксперты.

Кобра закрыл лицо руками и громко зарыдал. Он никогда не чувствовал себя таким ничтожеством и подлым трусливым предателем, как сейчас. Но мысли о Кире заставили его говорить:

— Кабала убил я…

Джакс сел напротив и стал с довольной улыбкой слушать его исповедь, потирая испачканный кровью кулак.

— Киньте его в одну камеру с Мавадо! — нелепо ухмыляясь, приказал майор после допроса.

Кобра опешил.

— Что ты за тварь! — простонал он, глядя на ухмылку Джакса и мечтая разорвать этот рот, чтобы по лицу этого гада потекла кровь. Так, как сейчас она струилась по его опухшему от побоев лицу. Задыхаясь, Кобра из последних сил зашагал к камере, кинув на прощанье майору:

— Будь ты проклят, сукин сын!

Мавадо стоял у стены камеры, злорадно смеясь.

— «Черные драконы». Ну что, свободу нашли, анархисты хреновы?

Кобра отвернулся и ничего не ответил.

— Как там Кэно? — продолжал глумиться над ним лидер «Красных драконов». — В гробу не тесно?

— Не смей осквернять память Кэно! — буквально прорычал Кобра, сжимая кулаки.

Мавадо засмеялся.

— Знаешь, Кобра, — смеясь, говорил он, — мне, как и всем вам, вынесли смертный приговор. Знаешь, почему я еще жив? Как бывшему союзнику, Силы спецназа оставили мне право на последнее желание. И я пожелал увидеть смерть «Черного дракона».

— Не дождешься! — прохрипел Кобра.

Он собрал все свои последние силы, всю свою злобу и отчаянье. Его сжатый кулак уже начал дрожать и болеть от напряжения, на правой руке выступили вены, когда он замахнулся и ударил Мавадо в грудь.

Дыхание Мавадо сорвалось, он услышал хруст собственной грудины. Его сердце просто обезумело в груди, затрепетало, как крылья перепуганной птицы, и в одно мгновение остановилось навсегда. Лидер «Красных драконов» упал замертво, на полу тюремной камеры в беспорядке легли складки его плаща.

Кобра обессилено упал у стены. Он чувствовал жгучую боль в правой руке, но она была ничтожна в сравнении с болью душевной. Сквозь слезы он видел, как на исполнение смертного приговора ведут Киру. Она пела песню группы «Мастер», под которую в баре «Valhalla» танцевала с Кэно много лет назад:

У его камеры женщина остановилась и замолчала. Парень смотрел на нее чистыми серыми глазами, в которых была тоска и скорбь.

— Прощай, братишка, — улыбнувшись, сказала она.

Парень открыл рот, но ничего не смог сказать. Он просунул руку между прутьев решетки и провел ладонью по ее лицу. Сзади стоял и посмеивался Джакс.

— Знаете, — обратилась к майору Кира, обернув к нему опечаленное лицо, — я хочу попросить Вас об одном. Не за себя. За Кэно. Похороните его. Достойно. Прошу Вас. Он заслужил.

Джакс молчал.

— Что ты молчишь, сукин сын! Что, нас за людей не считаешь?! — закричал Кобра, выплескивая всю горечь и боль.

— А вы и есть нелюди! — басом выкрикнул в ответ майор. — Сколько жизней вы погубили, зверье!

Кобра смотрел на Киру, и его сердце стонало.

— Убейте меня первым! — закричал, срывая голос, он. От крика в груди проснулась давящая боль, Кобра закашлялся и сплюнул на пол камеры сгусток запекшейся крови. Боль в груди становилась сильней с каждым вздохом. Кира протянула к нему свободную от наручников руку и погладила его по взмокшим волосам.

— Уже ничего не изменить, — горестно прошептала она. — Смирись. Будь сильным в последние минуты.

Она ушла. Парень слышал, как она тихо напевала на прощанье:

Он подхватил мотив, глядя ей вслед, ловя каждое движение жадным взором, осознавая, что видит ее в последний раз:

Кобра лег на холодный пол камеры и зарыдал.

— Я ничтожество! — одолевала его навязчивая мысль. — Ничтожество. Право, это звучит смешно! Кэно прав — я слабак! Я подвел его. Черт возьми, ведь он говорил так, чтобы я пытался доказать ему обратное, чтобы я стал сильным… А я не стал! Я недостоин того, чтобы жить!