Александр Фрид - Звёздные Войны. Изгой-Один. Истории

Эта тысяча вопросов породит тысячу ответов, каждый из которых укажет на одну-единственную истину.

А теперь спросите: «Где эта Сила других?» Ответ очевиден: на славной и суровой луне Джеде. Последователи тысячи учений обретают истину на загадочной Джеде, несмотря на различия своих верований; несмотря на то, что ни одна из историй храма Кайбера не объясняет происхождение каждого камня в его основании, как и не объясняет, почему наши легенды парадоксальным образом едины и противоречивы.

Я прошу вас уверовать, что Джеда — это сосредоточие веры, жизни и Силы других во всех их проявлениях. Если Сила может воплотиться в видении или в живом существе, почему она не может воплотиться в конкретном месте? Или в идее? Почему паломничество не может являться самой Джедой, а Джеда — самой Силой?

Я прошу вас уверовать не потому, что это истина, а потому, что это — первооснова.

Вообразите все это, и вы заключите, что каждое посещение Джеды — это паломничество, что каждое посещение Джеды — это проявление веры и поиск истины, хотите вы того или нет. Если на Джеду прилетает воровка, чтобы грабить рыночных торговцев, она делает это в соответствии со своей природой; она притворяется, лжет и ворует, и если она не будет притворяться, лгать и воровать, значит ее вера и природа совершенно иные.

Вы спросите: «Почему именно воровка? Зачем столь циничный пример?» На это я отвечу: «Вы не задумывались, почему хранители уиллов так оберегают свой храм? Зачем даже здесь джедаи носят свои жестокие мечи из света?» Потому что наши паломничества совершаются в согласии с нашими убеждениями, а вера может породить страшный конфликт. Воровка — это самый безобидный пример, что у меня есть.

Джеда не дает ответов тем, кто не знает, какие ответы он ищет. Джеда не дарует гармонию там, где гармония недостижима. Джеда не выражает веру и Силу посредством паломников; паломники выражают веру и Силу посредством Джеды.

Паломники выражают веру и Силу посредством жизни.

Ибо что такое жизнь, если не паломничество? И что такое жизнь, если не борьба?

Существовали миры и тираны, пытавшиеся запретить своим подданным поездки на Джеду. Но подобному невозможно препятствовать. Живые существа всегда найдут путь, ведущий на славную и суровую луну Джеду, как находили в прошлом. С помощью Силы и Джеды они поступят так, как должно ради добра или зла.

И мы узнаем их по поступкам, что совершат они на Джеде.

Из-за мешка на голове Кассиан ничего не видел, однако, хоть он и не мог похвастаться сверхъестественными способностями Чиррута, слушать он умел.

Во время долгого пешего перехода прочь от Священного города он слушал разговоры похитителей. Улавливал кодовые слова, которые те тихо сообщали своим невидимым союзникам, помогавшим выбраться из города в пустыню. Отметил их замешательство, недолгое радостное гиканье и наступившее следом угрюмое молчание, когда висевший над Джедой звездный разрушитель растворился в сумеречных небесах. Он различил, как тогнат спокойно постановил:

— Со выяснит, что это значит.

До него доносилось бесконечное бормотание Чиррута («Да пребудет с тобой Сила других. Да пребудет с тобой Сила других»), приглушенное мешковиной. Подобное сочетание казалось многозначительным и в то же время нелепым.

Но прежде всего разведчик прислушивался к Джин. Он старался распознать звуки борьбы. Уловить ее голос. Пытался понять, какой топот по песку принадлежит ей.

И исходя из того, что удалось услышать Андору, она с тем же успехом могла исчезнуть с поверхности Джеды.

Неужели он так зациклился на ней от беспокойства? Ему поручено выйти на Со, а через него добраться до пилота, обнаружить доказательство существования имперского оружия, способного искалечить Галактику. Если представится возможность, он должен найти и устранить Галена Эрсо — того, кто, скорее всего, ответствен за создание этого оружия. Джин, в первую и самую главную очередь, была ключом к встрече с Со. И уже сыграла свою роль — значит, теперь она бесполезна.

И тем не менее именно она сейчас занимала его мысли. Кассиан не мог объяснить это ни жалостью, ни прагматизмом.

Он не задумываясь пожертвовал Тивиком.

Возможно, все дело в отчаянии, которое было в ее глазах, в огне, что пылал в ней во время драки в Священном квартале. Было бы подло не откликнуться на этот отчаянный взгляд и растоптать все в пыли.

Уже глубокой ночью они вышли из пустыни к скалистым склонам гор и двинулись дальше по гулким коридорам каменного убежища. Оперативник распознал рядом с собой тяжкую поступь напарника Чиррута и отважился тихонько пробормотать:

— Полдня пути. Это какая-то святыня?

— Монастырь, — пояснил тот. — Заброшенные катакомбы Кадеры.

Название Кассиану ничего не сказало.

Он попытался подсчитать доносившиеся из отдаления голоса партизан, но быстро сбился со счета. Они оказались на некой базе: лязгало оружие, гудели обогреватели, хлопали тяжелые двери. Торжествующие возгласы и стук деревянных игровых фигурок позволяли предположить наличие скучающих охранников или солдат не при исполнении. Неожиданно с головы Кассиана сдернули мешок и грубо ткнули в поясницу. Он развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть размытую тень закрывшейся двери в камеру. Разведчик заморгал, давая глазам привыкнуть к приглушенному свету.

Камера оказалась тесной каменной нишей. Ее ограниченное пространство с Кассианом делили Чиррут и его напарник. Один тихо бормотал в углу («Да пребудет с тобой Сила других…»), а другой стоял со сложенными на груди руками, уставившись во тьму их маленькой пещерки.

Джин пропала.

— Эй! — закричал Кассиан и бросился к решетке, выкрикивая: — Джин Эрсо! Где она?

Никто не отозвался.

«Дурак ты, — укорил себя Андор. — Они не станут с тобой разговаривать. Зато попытаются найти твои слабости».

Он утешил себя сомнительной радостью, что хотя бы вдыхает затхлый воздух не через накинутый на голову мешок. Стены катакомб были выложены черепами гуманоидов — тысячами, оставшимися после многих поколений монахов — и увешаны силовыми кабелями, ведущими от генераторов к обогревателям и пультам связи. Горстка охранников сидела на приземистых табуретах возле стола, на котором лежало их снаряжение. В соседних камерах было тихо и темно.

Кассиан сосредоточился на дверной решетке и припал к прутьям, чтобы рассмотреть внешнюю панель управления. Замок механический, но связан с электронными системами убежища мятежников. Оперативник определенно смог бы добраться до него и даже взломать, но тогда сирены не избежать.

— Все молишься? — спросил напарник Чиррута.

Кассиан обернулся и обнаружил, что вопрос адресован бормочущему другу.