Александр Фрид - Звёздные Войны. Изгой-Один. Истории

— Скажи мне, — повторил Чиррут.

— Весь, — кратко и горько ответил Бейз.

«Столицы Джеды больше нет».

Джин ошалело продолжила мысль. Гибель столицы означала гибель Со, гибель многих, а то и всех его солдат, смерть закутанных в красные плащи паломников и голосистых продавцов воды. Смерть той девчушки, которую она подхватила на руки во время бойни на площади. Жестокая, бессмысленная смерть единственного живого существа, которому Джин сумела помочь за все время этого задания.

«Мы зовем ее „Звезда Смерти". Точнее названия не придумать».

Разрушитель планет существует. Она насмехалась над ним, насмехалась над повстанцами за слепую веру в эти сказки, которые теперь обернулись реальностью.

Изменилось бы что-нибудь, поверь она быстрее, сохрани веру в отца? Удалось бы им найти Со раньше, отреагировать вовремя и сделать… что?

Была ли гибель столицы Джеды ее виной? Хотя бы отчасти?

— Вас понял.

Шепот Кассиана. С кем-то переговаривался по передатчику. А теперь обращается к дроиду в кабине:

— Проложи курс на Иду.

Джин повторила слова разведчика у себя в голове, словно пытаясь расслышать их на фоне речей своего отца в темноте пещеры.

— Иду? — переспросила она хриплым голосом.

— Сырая дыра, если верить докладам, — ответил Кассиан. Повстанец удивленно покосился на нее, но его лицо быстро стало прежним. — Немногочисленное местное население в основном состоит из деревенских нерфопасов. Официально Империя ведет на планете исследования и химическое обогащение породы.

— Мой отец там? — Джин задрала подбородок, чтобы справиться с хрипотой.

Она попыталась представить себе воссоединение. Попыталась представить, как она впервые встречает мужчину с голограммы и рассказывает ему, кто она такая. Говорит: «Я видела твое послание». Ей бы радоваться. Ее отец — герой.

Но кто она такая? Леана Халлик, Танит Понта, Кестрел Дон. Запачканная кровью воительница, воровка и узница, которая почти пятнадцать лет ненавидела Галена. Окружила его стеной презрения и не поверила ни единому его предупреждению о «Звезде Смерти», когда отцу понадобилась ее помощь. Когда они встретятся, ей придется рассказать и об этом. Даже от одной этой мысли Джин стало тошно.

Знай Джин все наперед, могла ли она стать кем-то иным?

«Я старался думать о тебе лишь в те минуты, когда У меня были силы».

— У меня было не так много времени, чтобы пообщаться с нашим новым другом Бодхи, — произнес Кассиан, указав на пятого обитателя отсека, длинноволосого мужчину в заляпанном имперском летном комбинезоне.

На голове пилота красовались потрепанные очки, а сам Бодхи, уткнувшись в пол, нервно перебирал пальцами, то и дело что-то шепча себе под нос.

— Но послание ему передали именно там, — продолжил Андор. — Там ли твой отец? Думаю, да.

Джин отстраненно кивнула. Шепот Бодхи становился громче — сбивчивая, неразборчивая мешанина звуков. Затем он наклонился вперед, обратив все свое внимание на Джин.

— Ты дочь Галена Эрсо? — спросил он.

Пилот выглядел так, будто не спал несколько дней и боялся, что стоит ему сомкнуть глаза, как кто угодно — Бейз, сиденья, переборка — вцепится ему в горло. Перебежчик выглядел почти столь же жалко, как она сама.

— Ты знаешь его? — задала встречный вопрос Джин.

Что он думает о незнакомце с голограммы?

— Да.

В голове роились еще сотни вопросов, но Джин не хотела знать ответов.

— Он что-нибудь тебе говорил?

— Он сказал… — Бодхи наклонил голову, — сказал, что я сам могу все исправить. Что я могу все исправить, если мне хватит храбрости и я буду слушать свое сердце. Если сделаю первый шаг.

Он одними губами беззвучно складывал и проглатывал целые предложения, прежде чем успокоился.

— Наверное, уже слишком поздно, — наконец выдал он.

Столицы Джеды больше нет. Со больше нет. Его солдат больше нет. Маленькой девочки больше нет.

— Еще не поздно, — произнесла Джин. По крайней мере, пилот пытался.

— По мне, так уже позднее некуда, — проворчал Бейз.

В тишине отсека, в темноте пещеры Джин прислушалась к словам отца.

«Уязвимость именно там».

Галену вторит предсмертный вопль Со: «Спасите мечту!»

Теперь Гален и Со вместе рвали ей душу, требуя то, в чем она уже им отказала. Требуя расплаты за каждый раз, когда она подвела их. За каждый день, когда Леана, Танит и Кестрел влачили свое славное, но жалкое существование. Но Джин нечего было им дать. Она оказалась совершенно опустошенной. Во тьме потерялось даже то, что она хранила в пещере. У нее не осталось ничего, кроме голоса голограммы.

И все равно Джин сломалась. Уступила их требованиям, ибо ее стыд был слишком велик, чтобы поступить иначе.

— Нет, — прошептала она, и это единственное слово привлекло внимание всех ее спутников. — Мы еще можем одолеть тех, кто это сделал. Мы можем их остановить.

Она заключит сделку с голограммой Галена Эрсо. Она уступит его требованиям, а он пусть и не простит ее, так хотя бы прекратит напоминать о ее неудачах, вине и ненависти.

И когда она наконец встретится с настоящим Галеном Эрсо на Иду, ей будет чем с ним поделиться.

Она говорила четко, медленно, чеканя каждое слово, как будто точила клинок:

— Послание моего отца. Я видела его. Они называют эту станцию «Звезда Смерти». Но имперцы понятия не имеют, что отец оставил в ней изъян.

Напряжение на лице Кассиана спало, едва он нацепил свою маску шпиона и принял невинный вид. Джин уловила перемену и мгновенно поняла, что она означает.

— Ты ошибаешься насчет моего отца, — произнесла она, — ты думаешь, что он все еще работает на Империю.

— Он же построил «Звезду Смерти», — напомнил Разведчик, будто один лишь этот факт кардинально все менял и только Кассиан это понимал.

— Потому что отец знал, что имперцы справятся и без него. — Джин втянула воздух сквозь сжатые зубы и стала ждать очередного возражения. Может, она и не знала настоящего Галена Эрсо, но сейчас она говорила с голограммой, вторила ее словам, чтобы внести свой вклад в дело ее отца. В дело Со.

— Мой отец сделал выбор, — произнесла девушка, стараясь сохранять спокойствие, — он пожертвовал собой во имя Восстания. Он сделал «Звезду Смерти» уязвимой. — Теперь она обращалась только к Бодхи: — Поэтому мой отец и послал тебя. Чтобы передать сообщение.

— Так где оно? — спросил Кассиан.

Все устремили свои взгляды на капитана.

— Где послание? — уточнил он.

— Это была голограмма, — резко ответила Джин. Ее голос звучал так хрупко, будто был стеклянным.

Кассиан не отступал:

— Послание у тебя?

— А ты как думаешь? — огрызнулась Джин.

Он же знал, что с ней приключилось. Видел, в каком она была состоянии. Джин захотелось наброситься на него, впечатать в переборку, лишь бы согнать это равнодушие с лица повстанца. Ей хотелось вскрыть собственный череп и пещеру внутри своего сознания, чтобы голограмма зазвучала для всех.