Александр Фрид - Звёздные Войны. Изгой-Один. Истории

Но ощущения подсказывали, что это не так. На этот раз он не испытывал азартного предвкушения, смеси надежды и отчаяния. Продумывая свои действия, он был почти спокоен.

— Какой у вас позывной? — уточнил диспетчер.

Да, сейчас… — «Да взлетай уже!» — Наш позывной, э…

«Соображай, Бодхи. Скажи хоть что-нибудь, дай им ответ».

«Если удастся заговорить им зубы, может, они не станут стрелять».

— Изгой. Изгой-один.

Он подал мощность на двигатели и почувствовал, как грузовик привычно переваливается с боку на бок, снимаясь с места. Диспетчер что-то кричал в динамике, но его уже никто не слушал.

— Изгой-один, — воскликнул Бодхи, — полный вперед!

В возрасте пятнадцати лет, в ту самую зиму, когда Мон Мотма впервые узнала о смэшболе, романтических чувствах и о том, что родители далеки от идеала, она решила посвятить жизнь изучению истории, чтобы, порвав все отношения с династией политиканов, денно и нощно штудировать в тесной каморке дневники, письма и грузовые декларации тысячелетней давности. Изучая причины и обстоятельства гибели целых цивилизаций, она бы стала детективом, судмедэкспертом и философом в одном лице.

Историком, конечно, она так и не стала. Уже к лету этот кратковременный демарш был позабыт. Привычка, давление со стороны семьи и искренняя склонность к искусству управления вернула ее на стезю политики. Мон Мотма метила в сенаторы — в слишком юном возрасте, как она теперь понимала, — и, борясь за голоса, научилась фальшиво улыбаться и держаться на плаву, пока игра не превратилась в образ жизни.

Когда-то она ратовала за прекращение войны, а теперь изворотливо использовала любые возможности, чтобы сколотить армию. Бросив дом и привычную жизнь, она стала вождем революции и главным врагом Империи. Оглядываясь на далекое прошлое, Мон Мотма невольно представляла, что сказала бы об Альянсе повстанцев в пятнадцать лет.

«При всей своей самоуверенности руководство повстанцев не нашло в себе храбрости преобразовать сеть полувоенных ячеек и сочувствующих политиков в нечто большее, чем кружок по интересам. Их неспособность придерживаться в своей борьбе единой линии привела к усилению Империи и нелегитимности всех дальнейших протестных движений…»

Мон умела проигрывать и делать из этого правильные выводы. Но все равно было неприятно.

Зал совещаний практически опустел. Умолкли сорванные в крике голоса, слетевшиеся со всей Галактики члены совета разошлись по своим кораблям или небольшими стайками удалились для решения частных вопросов. Согласия между ними не было, и Мон Мотма была рада, что обошлось без формального голосования. Учитывая общий ход обсуждения, поспешное решение привело бы к краху.

Сегодня ночью поспать не удастся. В свободные часы перед следующим собранием Мон Мотма планировала переговорить с единомышленниками и найти союзников, которые помогли бы извлечь хоть какую-то выгоду из ситуации. У нее не было четкого представления, какая тут может быть выгода, но она знала, с кого начать.

Бывший сенатор с Алдераана Бейл Органа, похоже, — поджидал ее у выхода.

— Достойная речь, — похоронным тоном сказал он приблизившейся Мон Мотме.

Она блекло улыбнулась, предположив, что выглядит сейчас такой же уставшей, как и он. Бейл был для Мон Мотмы верным соратником с тех самых пор, как они впервые сговорились выступить за ограничение власти Палпатина. За все эти годы, после всех споров о ненавязчивом вмешательстве Бейла и ее собственных негласных операциях, она не припоминала, чтобы морщины так глубоко прорезали его лицо.

— Что бы ни говорили остальные, война неизбежна, — со вздохом признала Мон Мотма. — У сенатора Пэмло благородные побуждения, но она не понимает: если Империя использовала оружие против Джеды, то использует его снова где угодно. Мы не застрахованы от геноцида, остается только бороться с ним.

Бейл кивнул, так коротко, словно ему едва хватало сил.

— Согласен. Я должен вернуться на Алдераан, чтобы поскорей сообщить народу, что мирной жизни конец.

Услышав страдальческие нотки в его голосе, Мон Мотма задумалась, чего стоило Органе признание этого факта.

— Нужно задействовать все ресурсы, — мрачно добавил Бейл.

После секундного замешательства Мон покосилась на стоявших поблизости членов совета и понизила голос.

— Твой друг, — прошептала она. — Джедай.

Соратник снова кивнул.

— Он служил под моим началом во время Войн клонов, а когда началась чистка, укрылся в надежном месте.

Казалось, он ждал от Мон Мотмы какого-то суждения, но ей ничего не приходило на ум. Тогда он добавил:

— Да, я вызову его.

Возвращение джедая на битву против Империи. Это казалось невозможным, поэтому Мон Мотма переключилась на насущные проблемы:

— Корабль капитана Антиллеса сейчас латают на «Пучине», но ремонт уже почти завершен. Операция должна пройти без сучка без задоринки, но если проблемы все-таки возникнут, то умения капитана придутся очень кстати.

— Читаешь мои мысли, — сказал Бейл.

— На связного возлагается громадная ответственность.

Мон знала, кого ее друг решил отправить к джедаю: это было видно по его осунувшемуся лицу, по страху в глазах, хотя до этого он никогда не боялся чудовищной мести Императора. Ей претило подвергать сомнению его решения, но необходимо было убедиться во всем до конца.

— Нужно доверенное лицо.

— Я без колебаний доверю ей свою жизнь, — ответил он.

«Но сейчас на кону гораздо больше», — хотела возразить Мон, однако Органа уже вышел из зала. Несмотря на все опасения — девушка как минимум была слишком юна — лучшего связного им было не найти.

Значит, этот вопрос улажен.

Мон Мотма потерла глаза, прогоняя из них усталость, и задумалась, с кем еще ей следует переговорить.

Мыслями Джин по-прежнему пребывала в пещере. Но теперь там было так просторно, что, казалось, хватит места планетам и армиям, а благодаря льющемуся сверху свету девушка больше не ощущала себя запертой в темнице.

Оставалось только надеяться, что стены этой пещеры больше не сойдутся. Хотя бы пока Скариф не останется позади, пока она не исполнит задуманное.

Когда челнок вынырнул в обычное пространство, Джин поднялась в кабину пилота. Голубое свечение гиперпространственного «туннеля» рассыпалось на отдельные светила, удерживаемые на своих местах взаимным притяжением реальной материи. В центре звездной панорамы виднелась планета, покрытая темно-синими океанами и крапинками скалистых архипелагов, над которыми проносились редкие облака. Если бы не кольцо космической станции над северным полушарием, Скариф выглядел бы почти первозданным.

— Итак, — произнес Бодхи, — готовимся к посадке.