Дорохов Михаил - S-T-I-K-S. Быстрее судьбы [СИ]

— Как водка обычная с какими-то примесями.

— Так и есть. Ну, почти. Не буду рассказывать из чего их делают — сам увидишь попозже…

Монах и Якут, выбравшись из подвала, ненадолго задержались в кухне частного дома. Разруха и беспорядок в его комнатах свидетельствовали о том, что жильцы спешно покинули свое пристанище, чтобы эвакуироваться впопыхах. А может и обратиться за медицинской помощью.

Так или иначе, они поступили умнее, чем большинство сидящих на месте и оставшихся в городе, только вот насчет того — добрались ли они в безопасную зону — у зеленоглазого рейдера были большие сомнения. Якут недовольно и тихо поинтересовался, глядя, как Монах, стараясь не создавать лишний шум — обшаривает ящики кухонных шкафов:

— И какого же рожна мы застряли тут? Я же говорил, что пожевать я уже взял.

Монах покачал головой и продолжил поиски:

— Ищу уксусную кислоту.

— Зачем?

— Затем, что живчик скоро кончится, и будем мы с тобой трястись как настоящие паралитики. Хотя, скорее всего, до этой стадии мы не дойдем — раньше еще останемся без сил и нас просто схарчат мертвяки в первом же столкновении. Тебя, кстати, первым.

— С чего бы это? — удивился Якут.

— С того, что много вопросов задаешь лишних. Ты лучше просто смотри и запоминай. Просто так я бы тут рыскать не стал.

Лысый замолчал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и периодически посматривая в коридор — там была открыта входная дверь, иногда поскрипывающая на ветру.

Монах обрадованно достал банку из шкафчика:

— Вот! Есть. Теперь можно и сматываться. Остальное у меня имеется.

Якут лишь согласно кивнул и внимательно посмотрел на Монаха:

— Слушай, не пойму, почему ты не стремишься вернуть свое «ружжо»?

Рейдер усмехнулся и ответил, пряча банку в мягкую глубину рюкзака:

— Ну, во-первых, мне дышать-то больно до сих пор. Боец из меня никакой. И руки трясутся, как у пьяного. Живчик, конечно, тот еще допинг, но мне денечек бы его усиленно пропить и отдохнуть. А, во-вторых, у кого шумная палка-стрелялка, на того эти зараженные аборигены и кинутся первее всего, чтобы успокоить побыстрее, а потом уже примутся за того, кто от них далеко уйти не сможет.

— За тебя…

— За меня, да. Плюс, ты и сам понял, что без меня ты не выберешься. Раздобудем оружие на базе резерва — тогда уж, будь добр, вернуть мне мою милашку. Раз мы в одной лодке — надо делиться.

Якута ответ устроил. На вторую часть тирады Монаха он только на мгновение задумался, но, видно, бывший летчик думал, что с оружием в руках ему будет поспокойнее. Монах же продолжил, двигаясь по тропинке огорода вслед за напарником:

— Кстати, насчет перспектив разделения труда крестьян и рабочих — рюкзак тебе не нужен?

— Нет уж, тащи его пока сам. Мне с ним бой будет вести несподручно. А ты у нас не боец сейчас. Так что терпи.

За оградой дома к небу поднимался дым. Это все еще горела подбитая «коробочка». Боеукладка окончательно пошла к чертям и теперь из обугленного внутреннего отсека вверх шли только жиденькие, дурно пахнущие черно-серые клубы, исходящие из десантного люка и места мехвода. Люк над ним был сорван напрочь.

Неподалеку от «бэхи» стояли несколько зараженных, переминаясь с носков на пятки и обратно. Они качались, как китайские болванчики. Якут с беззвучным вопросом указал в их сторону кивком. Монах ответил шепотом:

— Это всегда так, если просто стоят на месте и ничего их не тревожит. Не обращай внимания. Давай вон в тот двор — там будет проезд нормальный и попробуем срезать.

Якут открыл калитку, медленно и аккуратно подняв крючок. В этот момент его лицо приняло такое выражение, будто он в данный момент обезвреживает бомбу, зная, что сапер из него — так себе. Тем не менее, все удалось сделать бесшумно и парочка, оглянувшись по сторонам и убедившись, что на улочке пусто — рванула в сторону заезда во двор на другой стороне дороги.

В арке дома они остановились как вкопанные. Впереди пути не было. Двор представлял собой старый избитый круговой проезд с брошенными машинами, окружающий детскую площадку. На ней была обычная наполовину пустая песочница, лавочки, качели и турники. А посередине — беседка с крышей из листовой жести.

Вот вокруг нее и собрались жильцы двора. Плотная толпа тянула руки вверх, а некоторые пытались ухватиться за края скатов. Но, учитывая большую кучность мертвяков, они мешали сами друг другу, а тем, кто умудрялся провисеть так больше секунды — прилетало большим разводным ключом по пальцам.

Инструмент был в руках одинокого мужика с небольшим пивным пузом, в разорванной засаленной серой футболке и синих трениках. Он вертелся как юла на крыше с перекошенным от страха лицом и молотил по суставам пальцев тех, кто желал полакомиться его плотью. По всей видимости, еще один иммунный. Только сам себя и загнал в ловушку.

Монах прижался к стене и выглянул во двор — никак не пройти тут — заметят по-любому. А эскорт из четырех десятков уже разъяренных ударами и урчащих вовсю зараженных — им не к чему. Якут же движения Монаха истолковал по-своему и пихнул его в плечо, зашептав на ухо:

— Даже не думай. Я не буду за этого дуралея вписываться. Жаль его, но сам себя туда загнал.

Монах осклабился. Вот пока напарник не заговорил — его совесть спала. А сейчас шевельнулась, неприятной иглой напомнив о себе. Рейдер итак понимал, что вдвоем с такой оравой они не справятся врукопашную. А стрелять, это, значит, сразу подписать себе смертный приговор, пригласив на пир более маститых охотников за человечиной. Он обернулся и проговорил:

— Давай обратно, через флигель пойдем.

Попадаться на глаза лишний раз не хотелось.

Обогнув здание, они зашли в его пристройку и двинулись по холодному коридору в сторону черного хода.

За поворотом их ждал неприятный сюрприз — прямо около лестничной клетки, переминаясь, стоял бегун. Не из развитых, но на шум схватки могли заявиться и его собратья. Монах замер. Странное поведение — мертвяк не отреагировал на шум, хоть и оба мужчины старались вообще не шуметь.

Проводник, зажав в руке клюв, кивком указал на одиночку Якуту. Тот явно занервничал, облизывая сухие губы. Рейдер начал приближаться к стоящему к нему спиной зараженному, тщательно выбирая — куда ставить стопу с пятки на носок. Рука медленно начала брать замах.

Зараженный при ближнем рассмотрении оказался раненым — одно ухо висело лохмотьем на тонком сухожилии. В последний момент он напрягся, словно почувствовав приближение противника, но короткий удар острием клюва четко в споровой мешок — окончил его жизнь.

Замах и движение руки сильной болью отозвались в правой стороне груди Монаха, отчего тот скривился, но сдержал стон. Бегун дернулся и начал заваливаться набок на старые хлипкие ящики, стоящие в коридоре. Якут тут же подхватил его, и приземлил на плитку пола, не давая загреметь на всю при падении на скарб бывших жильцов дома. При этом на его лице появилась гримаса явного омерзения.